этого он снова обвел взглядом строй. – Бойцы, сегодня нам предстоит новое, крайне важное задание. Из Центра только что поступило сообщение о том, что инопланетные террористы захватили группу очень влиятельных и знаменитых людей на шоу популярной во всем мире телеведущей со странным именем Опля. Думаю, не надо объяснять вам, какой резонанс в мире вызовет расправа над знаменитостями, показанная в прямом эфире? Люди просто перестанут верить в то, что правительства и армии их защищают. А это, как сами понимаете, чревато боком, – майор на секунду замолчал, переводя дух. – В общем, так, агенты. Центр дал приказ обезвредить пришельцев, захвативших шоу Опли. И сделать это нужно так, чтобы ни с одного землянина волосок даже не упал…
– Товарищ майор, тогда попросите их всех побриться налысо. Под Пацука, – недовольно буркнул Шныгин. – Мы же спецназ, а не школа бальных танцев! У тех и то платья рвутся, а мы с заложников пылинки сдувать должны? Это что же, когда пришелец в заложника целиться начнет, мне нужно будет вежливо попросить гражданское лицо уйти с линии огня? Или с самой Оплей дебаты по этому поводу устроить, еври бади?..
– Не надо меня усри… упри… умри… угри… – задумался Раимов. – Тьфу ты! Короче, не передергивай мои слова, агент Шныгин. Мне плевать. Можете всех заложников плясать заставить, лишь бы они живы остались и без тяжких телесных повреждений обошлись! Приказ ясен?
– Так точно! – дружно рявкнула в ответ вся четверка.
– Тогда чего стоите? – изумился майор. – Бегом марш к самолету!
Первое, что сделал старшина, едва поднялся по трапу самолета, так это шлепнул по броне танк, прошел в кабину пилота и хлопнул дремлющего в кресле летчика по плечу. Тот вскочил и удивленно вытаращился на Шныгина мутными глазами, в которых плескалось не менее литра отборной самогонки. В первую секунду Сергею показалось, что пилот совершенно не понимает, где он сам находится и кто это его будить надумал. И Шныгин был недалек от истины. Асс, действительно, соображал очень туго и полез было в карман за вожделенной бутылкой, способной восстановить нормальную работу серого вещества, но старшина не позволил пилоту таким варварским способом приходить в чувство.
– Короче, слушай сюда, браток, – проговорил Шныгин, сжав трясущуюся руку пилота железной хваткой. – Первый и последний раз предупреждаю: будешь на людях самогонку пить, душу травить своими бутылками, я тебя летать без самолета заставлю. На трех тысячах метрах. Понял меня, блин, еври бади? – летчик коротко кивнул. – Вот и умница! Бухать надумаешь – прячься, чтобы я тебя не видел. Иначе убью!..
– Агент Шны… Медведь, что у вас там происходит? – раздался в наушниках старшины голос обеспокоенный Раимова.
– Слава тебе, господи, включился слух, нюх и зрение нашей эпохи, – пробормотал себе под нос старшина. – Теперь даже пукать придется с глушителем.
– Что ты сказал? – майор тираду не расслышал и потому задавал вопрос вполне ласковым тоном.
– Да это я, шеф, с пилотом разговариваю, – отмазался Шныгин. – Прошу, чтобы он кондиционер включил, а то в салоне кто-то воздух испортил. Соленым салом ну, просто нестерпимо пахнет.
– Ты, москальская рожа, на кого бочку катишь?! – завопил в микрофон Пацук. – Репу свою давно из навоза не выкапывал? К самогонке на закуску?!
– Прекратить постороннюю болтовню в эфире, – тут же зарычал майор. – Повторяю задание: всему вашему зоопарку, мать его в кочегарку истопником, нужно выловить весь сельдерей из салатницы в ванной. Об исполнении доложить, и смотрите, ноги не замочите.
– Товарищ шеф, вы на всякий случай термометр-то под руками держите, – посоветовал Пацук, едва Раимов перестал говорить. – А то, я смотрю, у вас перегрев системы. Где ж это видано, чтобы салатницы с сельдереем в ванных комнатах стояли?
– Да не в комнате, а в самой ванной! – раздраженно рявкнул майор.
– Еще хуже, – констатировал есаул. – Шеф, вы уж поберегитесь. А то воно ж у переутомленного начальства, знаете, что бывает? Сидит оно себе, сидит, переутомленное, а тут бац, и два друга в белых халатах приходят для примерки эсклюзивного костюма с длинными рукавами…
– Все, Барсук, ты меня достал, – Раимов уже не просто заорал, он взревел благим матом: – Вернешься назад, будешь нору копать от меня и до Пекина. Раком!
– Норы, вообще-то, обычно лопатами копают, – раздался в наушниках задумчивый голос Зибциха. Шныгин с Пацуком взвыли от хохота.
– Мо-о-олчать! – рявкнул майор, и бойцы, дабы уберечь себя от возможных осложнений по службе, поспешили заткнуться.
Пилот тем временем, совершенно не обращая внимания на перепалку агентов с майором, запустил двигатели, прогрел их и, приготовив все к влету, задумался. Летчика не покидало стойкое ощущение того, что он забыл сделать какую-то важную вещь, и минут пять он тупо смотрел на штурвал, пытаясь это вспомнить. Ну а когда озарение снизошло, летчик испуганно осмотрелся по сторонам и, удостоверившись, что находится в кабине один, перекрестился и осушил половину бутылки с самогоном. Ну, теперь-то можно было и взлетать!
Едва супер-самолет оторвался от земли, как Кедман вновь начал бриться, мурлыкая себе под нос, если конечно, речитатив можно назвать мурлыканьем, песенку из репертуара гарлемской группы «Бед стрит крейзи чилдрен из Васюковки». Пацук недовольно покосился в его сторону и собрался было заглушить ненавистный рэп руладами украинской колыбельной, смысл которой сводился к тому, что если дочка будет плохо спать, то ее потом муж попросту в речке утопит, да передумал. Не к добру такие ужасы перед боевым заданием вспоминать. Поэтому вместо уроков по сольфеджио Микола занялся штрихованием лысины – негоже спецназовцу на шоу знаменитой телеведущей без камуфляжа приходить. Примут еще за какого-нибудь «Брата-2»!
Зибцих в силу привычки взялся за чистку оружия, но поскольку его «УФО-1» уже был отполирован, то немец стал надраивать все автоматы, которые попадались под руку. Шныгин свое оружие спрятал от ефрейтора подальше и завалился спать, натянув на нос пятнистую кепку. Правда, отдыхать ему пришлось недолго. Только Сергею во сне подали белую лошадь и пригласили принять парад на Красной площади, как тут какой-то чокнутый гаишник засвистел и потребовал от старшины предъявить права на вождение кобылы. Шныгин проснулся с твердым намерением заехать в рыло первому же, встреченному на пути, работнику ГИБДД, и оторопело уставился на Кедмана, что есть силы дувшего в свисток.
– Так, значит, из-за тебя это я парад не принял?! – грозно поинтересовался десантник у «морского котика». Тот от удивления глаза на пол-лица, хуже стрекозиных, вытаращил и свисток едва не проглотил – шнурок помешал. А когда старшина собрался продолжить обвинительную речь, неожиданно завыла сирена и заморгала красная лампочка.
– Я же говорю, что подлетаем, – облегченно вздохнул Кедман, предварительно выудив свисток из района гортани. – Поднимайте свои белые задницы.
– Эх, поднял бы я тебе кое-что до подбородка, – пообещал Сергей, но договорить снова не успел. На этот раз помешал пилот, не вовремя вышедший из кабины.
– Прибыли в заданный район, – констатировал асс, опасливо покосившись на Шныгина. – Спасибо за полет с рейсом нашей авиакомпании, как говорится, но посадки не будет. Я вам сейчас люк открою, а вы там сами смотрите, куда прыгать, – и с этими словами исчез в кабине.
– Не понял?! – взревел старшина.
– Сейчас поймешь, – пообещал Пацук, глядя в щель между бортом и опускавшимся люком. – Иди сюда, Репа бестолковая.
Шныгин как выглянул, да так и застыл – кругом, насколько хватало глаз, простиралось море. И не какое-нибудь Аральское, где килька с тиной, бензином и ядерными отходами еле-еле меду дном и поверхностью умещаются, а самое настоящее – сине-зеленое, с пенными барашками, бурунами, дельфинами и прочими морскими коньками. Старшина присвистнул.
– Так, мужики, кто-нибудь акваланги захватил? – поинтересовался он у сослуживцев. – Или вы тут все земноводные, еври бади?
– Так вот, значит, что наш любимый шеф имел в виду, когда по сельдерей в ванной говорил?! – зашипел Пацук. – Ну, товарищ шеф, я вам сейчас расскажу, как воно ж бывает, когда компоненты салата в соленой воде замачивают…
– Да подожди ты, – оборвал кулинарный урок есаула Зибцих. – Плавать не придется. Смотрите вниз. Там яхта.
Прямо под медленно опускавшимся самолетом, действительно, оказалась довольно большая, белоснежная, трехпалубная посудина. Выглядела она, конечно, очень впечатляюще, да только настораживало то, что ни на одной из палуб не было ни единой живой души. Впрочем, этот факт «икс-ассенизаторы» обнаружили позже. А пока все четверо невольно залюбовались океанской красавицей.
– Ни фига себе яхта! – удивился старшина. – Да это целый лайнер, в натуре.
– Тоже мне, лайнер. Яка невидаль! – презрительно фыркнул Пацук. – Да у нас на Днепре в таких корытах даже дошколят не катают.
– Ага. Эти суда президент Украины у «новых хохлов» с боем конфисковал, и теперь пытается нашему Президенту в качестве платы за газ впулить, – фыркнул старшина. Микола собрался достойно парировать, да не успел.
– Группа, внимание! – раздался в наушниках голос Раимова. – Сезон сбора сельдерея прошу считать открытым. Напоминаю, ваша задача – не испортить в клумбах розаны. Кстати, не перепутайте, сельдерей зеленый. Все остальное других цветов. Медведь со Слоном, как обычно, протаптывают грядку. Барсук, глубоко не зарывайся, а то Енот тебя из поля зрения потеряет и хрен его знает, чего там в ванне наполощет. Задача ясна? – и, не дожидаясь ответа: – С богом, зверики мои родные.
– Кто бы сомневался, что у него вся родня зверье, – проворчал Пацук и, чтобы отвлечь внимание от своих слов, заорал, слегка толкнув Шныгина в спину. – Первый, пошел!
– Да пошел ты сам, – предложил Сергей, правда, из люка, все равно выпрыгнул и, перекатившись через голову, замер у трубы, держа под прицелом часть кормы и весь правый борт. – Слон, чисто!
– В натуре, чисто, слон, – глядя, как Кедман опускается на палубу, недовольно проворчал в микрофон Пацук, которому так и не дали выговориться по поводу того, кто кому за газ должен.
– Отставить шуточки! – тут же раздался в наушниках голос Раимова. – Предупреждаю первый и последний раз: если кто-нибудь позволит себе во время боевого задания засорять эфир хохмами, прикажу расстрелять с самолета. Я не шучу!
Бойцы задумались. Судя по голосу, майор, действительно, не шутил. Хотя, понять, что именно происходит в голове другого человека, наверное, даже Гобе не дано. Тем более, если этот человек татарин. Славяне вон триста лет с ними общались, да так друг друга до взятия Казани и не поняли. А уж про всяких там евро-американцев, которые татарина от якута отличить не могут, и говорить было нечего! Поэтому проверять слова майора бойцы не решились и хохмить прекратили.
Кедман, которому Устав ВМС США думать не позволял, пока Пацук со Шныгиным размышляли, переместился вдоль трубы и взял под прицел левый борт и нос судна. Только после этого есаул со снайпером покинули самолет, и тот, поднявшись на десяток метров, завис над яхтой.
Единственный спуск на нижний ярус был на корме, и спецназовцы стали аккуратно перемещаться к нему. Пацук взял под контроль сектор старшины, снайпер навел автомат на трап, а сам Шныгин быстро переместился к спуску и, прижавшись к перилам, обвел стволом автомата весь пяточек на корме второй палубы, где располагался бассейн. Знаком показав сослуживцам, что они могут спускаться, старшина вдруг понял, что вокруг пахнет чем-то подозрительно знакомым. Несколько секунд Сергей пытался сообразить, откуда ему известно, чем может пахнуть яхта посреди моря, а затем понял – водкой! Что и подтвердил Пацук, первым спустившийся к бассейну.
– Мама моя, ридна Украина! – полным отчаяния голосом прошептал он. – Да в этом лягушатнике не вода, а водка! Шеф, вы нам «фронтовые» забыли выдать.
