можно. Девушка снова почувствовала странное облегчение. Она не потеряла ребенка, ребенка, который, как обещала Гуннора, будет только ее. Она утеряла лишь желание отомстить, которое погнало ее в Гриммердейл, к Жабам.
Герта вздрогнула. Несмотря на плащ и огонь в камине, холод пронизал ее до самых костей. Что она наделала, ослепленная гневом и страхом! Едва не отдала невинного человека существам, о которых теперь и думать не осмеливалась! Что спасло ее, что толкнуло ее бросить тот камень, натертый мешочком с травами Гунноры? Что удержало ее совершить столь ужасное преступление?
И что она скажет этому мужчине, который сейчас отвернулся от нее и глядит на огонь, словно надеясь прочесть в нем таинственные руны? Герта подняла было связанные руки. Тристан повернулся к ней с улыбкой, с настоящей улыбкой, от которой она съежилась точно от удара.
— Пожалуй, надо бы тебя развязать. Или ты все еще жаждешь моей крови?
— он взял ее руки, потянул державшую их веревку.
— Нет, — тихим голосом ответила Герта. — Я верю тебе. Тот, кого я искала, мертв.
— Жалеешь, что смерть настигла его не от твоей руки? Она поглядела на свои руки, снова прижатые к животу. Что теперь с ней будет? Остаться ли ей прислугой в трактире или приползти на коленях к Куно? Нет уж! Она подняла голову, обретая утраченную гордость.
— Я спросил, жалеешь ли ты, что не прикончила сама моего бывшего товарища?
— Нет.
— Но тебя тревожат мрачные мысли, я же вижу…
— Они тебя не касаются.
Девушка хотела встать, но Тристан положил ей руку на плечо.
— Есть такой древний обычай. Если мужчина спас девушку от страшной опасности, он имеет право…
Сначала она не поняла, потом с вызовом поглядела ему в глаза:
— Так то девушки — а я не из их числа. Он тихонько присвистнул, но в наступившей тишине звук вышел очень громким.
— Вот оно что! Значит, я не ошибся — ты не трактирная девка. Потому ты не смогла перенести того, что он сделал с тобой. Но разве у тебя нет родича, который защитил бы твою честь?
Герта хрипло рассмеялась.
— Воевода, у моего родича было одно желание: чтобы я выпила древний женский отвар и отвела бы позор от всей семьи. Согласись я на это, он позволил бы мне из милости остаться в доме, а вдобавок не меньше трех раз в день похвалялся бы своей добротой.
— Понимаю. Но если ты так ненавидишь того, кто был отцом твоего ребенка…
— Нет! — ее руки потянулись к амулету Гунноры. — Я была в святилище Гунноры. Она обещала исполнить мое желание: дитя, которое я ношу, будет только моим и ничегошеньки не возьмет от него!
— Это она послала тебя к Жабам? Герта покачала головой.
— Гуннора охраняет жизнь. Про Жаб я узнала из старых сказок. В ослеплении пришла я к ним, и они дали мне то, что я подложила тебе в постель, чтобы зачаровать тебя. Еще они изменили мое лицо. Но… с ним уже все в порядке, правда?
— Правда. Не запомни я твоего плаща, я бы тебя не узнал. Однако та штука в моей постели… Подожди здесь. И обещай мне, если я вернусь сам не свой, что запрешь дверь и удержишь меня тут любой ценой.
— Обещаю.
Легкой походкой человека, привыкшего ступать неслышно, ибо от этого зависит его жизнь, Тристан поднялся по лестнице наверх. Оставшись наедине с собой, Герта вновь задумалась о будущем. Кто приютит ее? Мудрые Женщины из Летендейла? Может, попросить воина, чтобы он проводил ее туда? Но чем он обязан ей, кроме опасности, о которой и вспоминать-то не хочется? Да, пожалуй, Летендейл — единственное, что ей остается. Вдруг Куно как-нибудь соберется… Нет! Про это надо забыть!
Тристан возвратился, держа в руках две палочки, какими обычно разжигают огонь в жаровне. Между палочками был зажат камень, который Герта принесла из логова Жаб. Подойдя к камину, Тристан кинул камешек в пламя.
Впечатление было такое, будто он подлил масла в огонь, пламя полыхнуло так, что они оба отшатнулись.
— Западни больше нет, — сказал Тристан. — Я не мог позволить, чтобы в нее угодил кто-нибудь еще.
Герта напряглась, почувствовав, что слова эти относятся и к ней.
— Извиняться будет пустой тратой слов, однако…
— Не надо, госпожа, я все понимаю. Когда человека погоняют кнутом, он всеми силами рвется на свободу. И потом, я ведь остался цел.
— Ну да, сперва я завлекла тебя в ловушку, а уж потом было «потом». Почему ты не отдал меня им? Это было бы только справедливо.
— Хватит! — он стукнул кулаком по лавке, рядом с которой стоял на коленях. — Что было, то прошло. Кончилось. Что толку предаваться воспоминаниям, терзать и себя и другого? Итак, госпожа, — Герта невольно отметила церемонность в его голосе, — куда вы направитесь, если не в крепость своего брата? Я так понял, что туда вы возвращаться не собираетесь?
Она повертела в руках амулет.
— Вы правы. Радушно меня встретят только в одном месте — у Мудрых Женщин из Летендейла. Я попрошу у них приюта.
«Интересно, — подумалось ей, — не вызовется ли он сопровождать меня: я ведь не решусь попросить его об этом». Однако следующий вопрос Тристана поверг ее в крайнее изумление.
— Госпожа, пробираясь сюда, вы по Старой Дороге перевалили хребет, правильно?
— Да. Мне показалось, что так оно безопаснее, чем по тракту. Легенды говорят, что на Старой Дороге можно повстречать Прежних, но их я боялась меньше, чем соплеменников.
— Вы должны были миновать Нордендейл. Какая там обстановка?
Не понимая, что он задумал, она тем не менее поведала Тристану о том, что увидела в Нордендейле: лишившаяся лорда долина, немногочисленные жители, погруженные в сожаления о былой жизни. Он жадно слушал.
— У вас зоркий глаз, госпожа, если вы за столь короткое время успели увидеть так много. Послушайте меня, мне кажется, вам тоже будет интересно. По-моему, Нордендейлу нужен лорд, такой, который расшевелит людей и отстроит разрушенное войной и временем. Я пришел на север, чтобы подыскать себе крепостцу. Я не Урре, который рожден был в благородном семействе, а теперь пьет и распутничает, не в силах оправиться от злых шуточек фортуны.
Кем был мой отец? — Тристан пожал плечами. — Мать никогда мне о том не говорила. Что не из простых, это точно; тем не менее в годы перед вторжением матери пришлось наняться на работу в купеческий дом, чтобы одеть и прокормить нас. Еще мальчишкой я знал, что возвыситься смогу только благодаря ему, — он похлопал по рукояти меча. — В купеческую гильдию безвестному пареньку путь заказан, а вот для лука с мечом всегда найдется дело. Так что я начал учиться владеть оружием. Потом в Долины вторглись врага; я служил то одному лорду, то другому и в конце концов дослужился до воеводы. И постоянно меня преследовала мысль, что в нынешнее суматошное время, когда погибают древние семейства, передо мной открываются все возможности.
В стране сейчас сколько угодно оставшихся без предводителя людей; годы войны разбередили им душу, и они не в состоянии, как раньше, сонно тащиться за плугом. Некоторые из них уже стали преступниками. Так вот, с полудюжиной честных, но неприкаянных людей за спиной я смогу захватить лишенную правителя долину вроде Нордендейла. Тамошним жителям нужен лорд. Я не нарушу ни единого закона и стану охранять поселение от преступников — их теперь разведется много. Через Гриммердейл проходит множество ветеранов, и среди них попадаются люди, которые годятся для моих целей. Причем попадаются довольно часто.
Он сделал паузу; Герта увидела по выражению его лица, что таково на самом деле желание всей его жизни. Поскольку он молчал, девушка рискнула спросить:
