непременно должен поспать.
Но оказалось, что Иит думал иначе.
— Камень! — это слово прозвучало как команда.
Мне не нужно было переспрашивать какой камень он имел в виду. Я невольно взялся за пояс.
— Зачем?
— Ты предлагаешь мне идти на разведку в этом теле фвэта?
Идти на разведку? Как? Я уже проверял дверь, она оказалась запертой. Я не сомневался и в том, что снаружи дверь охранялась, может быть даже, здесь, в этих стенах, были установлены сканеры.
— Не здесь. Иит был уверен в этом. — А как — посмотри сюда.
Он показал на узкую трубу под потолком, которая, если снять с нее решетку, могла бы послужить очень узким выходом.
Я сел на койку и посмотрел на волосатое человекообразное существо, — нынешнюю оболочку Иита. Он умел изменять свой облик как угодно. Кем же был он на самом деле? И как он мог производить такие манипуляции со своей плотью делать? И (я искренне испугался) если потерять камень то останутся ли эти изменения навсегда?
— Камень! — настаивал Иит.
Он не ответил ни на одну из моих мыслей. Было похоже, что он очень спешил по чрезвычайно важному делу, а я задерживал его.
Я знал, что Иит не будет отвечать на мои вопросы до тех пор, пока не разберется во всем сам. Его умение проникать в чужое сознание было, возможно, нашим главным козырем в этой игре, и я должен с ним считаться. Если он считал необходимым забраться в вентиляционное отверстие, мне остается только помочь ему в этом.
Я прикрывал камень ладонями. Хоть Иит и сказал, что шпионские лучи не просвечивали нас, я все же не собирался держать это сокровище на Блуждающей Звезде открыто. Я внимательно смотрел на сидевшего на полу Иита и старался мысленно поставить на место покрытого шерстью гуманоида кошку- мутанта, наконец он вернулся в свой прежний облик.
Снять решетку оказалось совсем нетрудно. После чего Иит, используя меня вместо трапа, быстро забрался в отверстие. Он не сказал мне ни когда вернется, ни куда направляется, хотя, возможно, он и сам этого еще не знал.
Я попытался бодрствовать, надеясь, что Иит захочет телепатически связаться со мной, но мое тело нуждалось в отдыхе, и в конце концов я свалился на койку в глубоком, как будто от снотворного, сне.
С трудом проснувшись, я едва разомкнул тяжелые веки. Первое, что я увидел, это был свернувшийся в комочек, снова перевоплотившийся в покрытого шерстью гуманоида Иит. Я сел, пытаясь расшевелить оцепеневшее от усталости сознание.
Ииту удалось вернуться не только в нашу камеру, но и в свое прежнее тело. Страх обострил мои чувства и послал руку к поясу, где в кармашке я с облегчением нащупал камень.
Пока я бессмысленно смотрел на Иита, он развернулся, сел и, прищурившись, потянулся, как будто проснулся после такого же продолжительного сна, как и мой.
— Идут гости.
Если даже, он не успел окончательно проснуться, его мысль была ясной.
Я неуклюже забрался в освежитель, что помогло мне окончательно проснуться. Я внимательно изучал лоток выдачи пищи, когда дверь открылась и к нам заглянул один из охранников орбслеона.
— Вице-президент хочет видеть тебя.
— Я еще не поел.
Я решил, что как гость орбслеона могу проявить некоторую независимость.
— Хорошо. Тогда ешь.
К моему удивлению, он сделал эту уступку, что дало мне чувство уверенности в себе, но на большее я надеяться не мог. Он стоял в дверях и наблюдал за тем, как я вынул малоаппетитную пищу и принялся за нее вместе с Иитом.
— А ты, — охранник уставился на мутанта, — ты что здесь делаешь?
— Даже не пробуй говорить с ним, — на ходу импровизировал я. — Для этого нужен переводчик. Это мой пилот. Всего лишь четвертая степень разумности, но как техник он вполне хорош.
— Ясно. Но кто же он такой?
Я не знал, что это было, — обыкновенное любопытство или же ему поручили выпытать у меня побольше интересовавших их сведений. Но я уже весьма правдоподобно начал рассказывать об Иите и теперь воспользовался тем именем, которым он назвался сам.
— Он фвэт, с Формалха, — ответил я.
В галактике было столько планет с разными формами жизни всех степеней разумности, что обо всех не знал никто, и можно было употребить любое выдуманное название.
— Он останется здесь…
Когда я подошел к выходу, охранник преградил Ииту путь.
Я покачал головой.
— Он слишком привязан ко мне. Если я уйду, он убьет себя.
Хотя я всегда сомневался, что два разных вида могут быть тесно эмоционально взаимосвязаны, теперь я воспользовался именно этой теорией. В конце концов, мало ли что бывает на свете: совсем недавно я сомневался и в существовании самого этого места, поэтому здесь можно было ожидать исполнения и других невероятных историй. Главное, что охранник согласился со мной и позволил Ииту ковылять позади меня.
Нас привели в помещение, похожее на небольшой ломбард. На установленном здесь длинном столе были разложены разнообразные приборы для исследования драгоценных камней. Оснащение этой лаборатории могло вызвать зависть любого оценщика. В стенах были установлены сейфы, в их дверках виднелись углубления для большого пальца руки, которым приводилось в действие запорное устройство.
— Нас просвечивают шпионскими лучами, — сообщил Иит.
Но я уже и так понял, зачем меня привели сюда. Они хотели проверить, действительно ли я оценщик, поэтому мне нужно было опасаться ловушки. Чтобы выдержать это испытание, я должен был вспомнить все, что я узнал за время своего обучения профессии у человека, облик которого сейчас принял.
Разложенные на столе предметы для оценки были покрыты защитной сетью. Подчиняясь профессиональному чутью, я сразу пошел к столу.
Четыре изделия, усыпанные оправленными в металл драгоценными камнями, ярко сверкали из-под сети.
Первым было ожерелье — саларики давали двойную цену за его сарголианские камни коро, потому что, нагреваясь на теле владельца, они начинали замечательно пахнуть.
Я поднес ожерелье к свету, проверил все камни на вес и понюхал каждый из них. Затем небрежно бросил ожерелье на стол.
— Синтетика. Может быть работой Рэмпера из Норстеда — или кого-нибудь из его учеников — ожерелью около пятидесяти лет. Чтобы камни пахли, их пять или шесть раз обрабатывали в ароматизаторе.
Я произнес приговор и повернулся к следующему изделию, зная, что впечатление мне нужно произвести не столько на находящихся в комнате, сколько на тех, кто направлял на меня шпионский луч.
Оправа второго украшения отличалась строгой простотой. Я несколько мгновений рассматривал его необычно темный камень, а затем положил изделие в инфраскоп и снял два показания.
— Это терранский рубин первого класса. У него по-настоящему нет изъянов. Но его дважды обрабатывали. Один из способов обработки я могу определить, другой для меня нов. Но в результате этой обработки произошли изменения в цвете камня. Думаю, первоначально он был гораздо светлее. Лабораторные исследования по качеству он пройдет. Но у любого эксперта возникнут сомнения в его подлинности.
