роскошная тюрьма. Отец жил среди ханьцев и чувствовал тревогу и нежелание сына. Но как же его мать, которая смирилась с изгнанием из своей родины? Она такая маленькая и хрупкая; и несмотря на это, такая отважная. С тех пор, как он сел на коня, слышит он рассказы о том, как смело встала она перед правителем юе чи и прекратила старую вражду, которая вызвала измену и едва не привела к войне. Его мать — королева, которая принесла мир шунг-ню; год жизни в стенах — не слишком большая плата за то, чтобы доставить ей удовольствие.
Набравшись храбрости, словно предстоит битва, принц проехал по городу, миновал ряды чиновников и наконец удостоился высшего блаженства — склониться к ногам самого Сына Неба. Встав, он протянул шелковый свиток, тщательно запечатанный, чтобы его не повредили пыль и буря. Принц снова напомнил себе, что все сказанное им может отразиться не только на судьбе шунг-ню, но и на жизни его матери, которая оставила этот двор, чтобы повести его народ. Набрав полную грудь воздуха и сожалея об оружии, которое было бы ему гораздо привычней, принц заговорил.
— Недостойный, которому дано имя Куджанга, принц шунг-ню, просит разрешения приветствовать Сына Неба, — начал он. Некоторые чиновники поморщились из-за его дерзости; старейшие из них вспомнили, что у его матери тоже было что-то подобное.., нешаблонность — самое удобное название для этого. Мать научила его краем глаза наблюдать за такими людьми и улавливать знаки неодобрения или одобрения, которые они посылают друг другу; он благодарен матери за этот дар.
— Его отец, шан-ю, и его мать, приносящая мир шунг-ню, склоняются перед Сыном Неба и просят принять этого недостойного при дворе, чтобы он мог изучить образ жизни Срединного царства, самого прославленного под небом.
Сын Неба кивнул и еле заметно улыбнулся. Хотя принц дал себе слово, что ему безразлична реакция этого слабого существа, в шелках, в высокой шапке, с его драконьим троном и этими угнетающими стенами, про себя он вздохнул с облегчением.
Двор расслабился, а император подозвал к себе принца шунг-ню для драгоценных минут частного разговора. К удивлению принца Куджанги, в узких умных глазах императора было теплое выражение.
— Письма твоей матери все эти годы приносили нам новости. И она рассказала нам — прости матери эту слабость, — какого молодого человека мы принимаем в своих стенах. Будь сыном для нас в этих стенах. Мы постараемся сделать твое пребывание приятным и не очень стеснять тебя. — Сказав то, что пообещал себе, император перешел к государственным делам. — А теперь — твоя мать сообщила нам о варварах на западе.
Куджангу удивила фраза императора: он тем самым делал замечание и самому принцу. Варварами он считает жителей запада, а не шунг-ню.
— Что можешь рассказать о них ты, и что еще говорит твоя мать?
Куджанга был готов к этому вопросу. Он имел свое мнение о людях за Крышей Мира и об их лошадях. Но прежде чем заговорить о них, он должен был передать еще одно сообщение матери и ее дар.
— Мать недостойного шлет свои приветствия и наблюдения в письме. И просит Сына Неба принять это для той, кто заботится о его юрте!
Картинным жестом, который больше подходил для пира в юрте шунг-ню, чем для яркого двора Шаньаня, молодой принц сделал знак, и двое воинов поставили перед драконьим троном сундук. Сам принц наклонился и открыл его.
В нем лежал нефритовый погребальный костюм, искусно скрепленный золотой проволокой, пара тому, что много лет назад госпожа Серебряная Снежинка преподнесла Сыну Неба.
Исторический комментарий
Мы рады поделиться с вами своей зачарованностью историей и культурой Китая, очарованностью, которой отчасти обязано появление этой книги.
Хотя сюжет «Серебряной Снежинки» целиком вымышлен, он основан на историческом событии, которое стало одной из любимейших китайских легенд и послужило источником вдохновения для бесчисленных стихотворений и романов: жизни Чао Чан, наложницы, вначале ставшей принцессой династии Хань, а потом супругой шан-ю, вождя шунг-ню, свирепого кочевого народа, который во многом является предком гуннов и монголов.
В своей интересной и полезной книге «Пурпурная стена: История Великой Китайской Стены» (Лондон: Robert Hale, Ltd ,1960) Питер Лам описывает Чао Чан из истории Ханьской династии как дочь чиновника из провинции Хэбэй. Подобно нашей Серебряной Снежинке, подлинная Чао Чан была прекрасна и талантлива. Она отказалась дать взятку евнуху Мао Йеншу и какое-то время провела в изоляции, пока ее не выдали замуж вначале за шан-ю Куджангу, а потом за его наследника Вугтуроя.
Такова история. С тех пор история и легенда сосуществуют. В самых романтических вариантах Чао Чан бросается в Желтую реку в проходе между нею и Великой Стеной, потому что не может пережить разлуку с Китаем. Из-за ее слез трава в этом месте зеленее, чем везде; и сама река называется рекой Принцессы. В других вариантах «реальная» Чао Чан родила Куджанге сына, который умер в 31 году до Рождества Христова (через год после смерти императора Юан Ти; для целей нашего сюжета мы изменили эту дату). Впоследствии она действительно вышла замуж за Вугтуроя, правила, как королева, и, очевидно, оказала сильное влияние на взаимоотношения с Китаем. В 20 году до Рождества Христова Вугтурой умер, оставив Чао Чан тридцатитрехлетней вдовой с двумя дочерьми от второго брака.
В этом пункте история опять сливается с мифом. Никто точно не знает, что случилось с Чао Чан. Некоторые утверждают, что она умерла через несколько лет; другие — что она умерла от горя, когда новый шан-ю убил ее сына; третьи — что она и ее сын были убиты в 18 году нашей эры. Хотя она никогда не вернулась в Китай, легенда утверждает, что она завещала похоронить себя на границе и действительно была погребена у Желтой реки, под огромной искусственной насыпью, которая до сих пор называется Могилой Цветущего Сада Чао Чан.
Частью истории являются и погребальные нефритовые наряды, которые тщательно описаны и представлены на прекрасных фотографиях в книге Эдмунда Кейпона и Уильяма Макквитти «Нефритовая принцесса» (Лондон: Thomas Nelson and Sons, Ltd., 1973). В книге рассказывается об открытии 27 июня 1968 года тел принца Ханьской династии Ли Шена и его супруги принцессы Тау Ван. Они были точно в таких нефритовых нарядах, какие были даны Серебряной Снежинке.
Многое для своего рассказа мы заимствовали из прекрасных книг, в которых западные писатели представили западным читателям поразительные богатства пяти тысяч лет истории одной из древнейших цивилизаций Земли; для многих это всего лишь «тут были драконы» на карте и «что-нибудь из раздела А» в меню китайского ресторана. Но за последние тридцать лет интерес к Китаю усилился, он вышел далеко за рамки ученых, исследователей и эксцентричных любителей девятнадцатого — начала двадцатого веков.
Читателям, которых заинтересует поэзия и культура Ханьской династии и шунг-ню, мы рекомендуем книгу Майкла Лоу «Кризис и конфликт в Ханьском Китае» (Лондон: Alien and Unwin, 1974), которая послужила основой для истории отца Серебряной Снежинки, а также книгу того же Лоу «Повседневная жизнь в императорском Китае раннего периода» (Лондон: B.T.Batsford, 1968). Книга Сунь-цзы «Искусство войны», которая относится к четвертому или пятому веку, изданная Oxford University Press в 1963 году, вызвала живой интерес в кругах западных военных специалистов.
Монументальный «Мир гуннов» Отто Менчен-Хелфена (Калифорнийский университет, 1973), вероятно, лучшая и самая надежная работа по истории шунг-ню и гуннов.
Наконец, стихотворения в «Серебряной Снежинке» взяты из подлинных сборников династий Хань и Тан; мы в основном отобрали их из двухтомной книги «Лодка-орхидея: Поэтессы Китая»; составление и перевод Кеннета Рексрота и Лин Чуна (Нью-Йорк: McGraw Hill, 1972), а также из «Переводов с китайского» Артура Уэйли (Кпорт, 1941).
Мы хотели бы поблагодарить доктора Морриса Россаби, директора института Китая в Нью- Йорке.
Поедете ли вы в Китай (что мы сами очень хотели бы сделать) или отправитесь всего лишь в ближайший книжный магазин, мы желаем вам счастливого и интересного путешествия.
Андрэ Нортон, Винтер Парк, Флорида
Сюзан Шварц, Форес Хиллз, Нью-Йорк Февраль, 1988.
