— Не далее как на прошлой неделе меня пригласили на собрание в ВЭС. Туда же приглашены были представители от крупнейших торговых фирм и самых богатых банков. Цель собрания — уговорить всех этих банкиров и торговцев воспользоваться услугами компьютерной системы, предоставляемой за счет ВЭС, чтобы выявить места физического пребывания ценных бумаг на данный момент.
— Ценные бумаги не зарегистрированы в компьютерах? — снова удивилась я.
— Операции с ними — да, но не их физическое местонахождение, — сообщил мне Тор. — Деятели из ВЭС уверены, что от пяти до десяти процентов ценных бумаг, до сих пор хранящихся в подвалах банков в их древних ненадежных сейфах — даже и здесь, в Тресте Депозитов, — либо украдены, либо подделаны. Если же мен эта гора бумаги будет перенесена в компьютерные файлы, по крайней мере появится возможность выявить те, которые были продублированы или сфальсифицированы иными путями. Короче говоря, они хотят произвести физическую инвентаризацию — и немедленно.
— Это выглядит как прекрасный шанс для всех желающих навести порядок в собственном доме, — согласилась я.
— Не правда ли? — подхватил Тор, приподняв одну бровь, он разглядывал меня в сгущавшейся темноте. — Ну, тогда ты, возможно, сможешь дать объяснение тому, отчего все отдельно взятые компании — причем все без исключения — откажутся это делать.
Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы назвать причину. ВЭС не является собственником банков и компаний и поэтому не имеет права принудить их проводить инвентаризацию — пусть даже на своей аппаратуре. И ни одна из этих компаний не захочет разбираться, какие из их собственных ценных бумаг не стоят ни гроша! До той поры, пока они почитают их подлинными, они могут использовать их для купли-продажи или иных операций. Если же будет установлено, что это фальшивки — черт возьми, — да они же окажутся с пустыми руками! Внезапно до меня дошла вся отвратительная подоплека механизма, действовавшего в святая святых нашей финансовой индустрии, — все в точности так, как сказал мне Тор. И это не оставило меня равнодушной.
А кроме того, я поняла еще одну вещь, и это меня ошеломило: я была несправедлива к Тору, почитая его перешедшим грань от гения к сумасшедшему. Как я могла быть такой самодовольной, почитавшей себя единственной на всем свете личностью, наделенной некими моральными принципами, кои мне должно проводить в жизнь? Он был абсолютно прав, когда советовал мне расширить горизонты. Теперь я понимала, что надо делать.
Я подняла глаза и заметила, как напряженно он следил за мною, стоя в густом тумане, превратившемся уже в настоящий снегопад. Он улыбался своей кривой улыбкой, и, как обычно, я заподозрила, что он видит работу извилин под моей черепной коробкой и все до одной реакции, приведшие к вычисленному им заранее результату.
— Итак, ты все же принимаешь мое пари? — спросил он.
— Не так быстро, — сказала я. — Если это действительно пари, а не просто двойная кража, не нужно ли обговорить ставки?
— Об этом я не подумал, — признал он, на мгновение растерявшись. — Но ты права. Если мы решимся обречь себя на все эти испытания, надо поставить условия.
Тор немного подумал, пока мы рука об руку брели по темной пустой улице в поисках такси. Наконец остановился, повернулся ко мне, положил руки на плечи и заглянул в глаза.
— Я придумал, — сказал он с обезоруживающей улыбкой, от которой я всегда оттаивала. — Тот, кто проиграет, должен исполнить самое сокровенное желание победителя.
— Желание? — переспросила я. — Звучит как в сказке. Кстати, не может случиться так, что проигравший будет не в состоянии выполнить подобное желание.
— Возможно, — согласился он, все еще улыбаясь. — Однако я уверяю, ты будешь в состоянии выполнить мое желание.
СОТРУДНИЧЕСТВО В РАМКАХ ДОГОВОРА
Человеку, не защищенному дубленой шкурой, подверженному укорам совести, в мире бизнеса делать нечего. Излишняя чувствительность будет выглядеть здесь как шелковый передничек на деревенском кузнеце.
Не важно, каким путем вам удалось раздобыть деньги, важно то, что вы намерены с ними делать.
Конечно, на следующий день я не могла упустить возможности прогуляться после ленча по Уолл- стрит. Позже Тор чуть ли не силком затащил меня на роскошный обед, заказанный им в ресторане отеля «Плаза». Отведав многочисленные разнообразные блюда и перейдя к кофе с коньяком, мы приступили к уточнению условий нашего пари.
Тор не соглашался сказать мне, какое желание потребует выполнить, если победа достанется ему. Поэтому я решила условиться о более материальных вещах в качестве ставок. По сути говоря, мы то и дело возвращались к этому предмету на протяжении всего обеда, так что задолго до того, как подали коньяк, моя голова уже гудела, и все же я впервые за многие годы так веселилась.
Тор не только обладал даром все объяснять с поразительной легкостью, но в часы веселья и отдыха никто искуснее его не мог сочинить шутку, или розыгрыш, или найти совершенно неожиданное объяснение самым разным вещам. Я понимала, что и пари наше он выдумал не только от морального негодования, но и от скуки. Да, он по-прежнему был готов бросить вызов всему на свете, даже самой жизни.
— Пожалуй, будет слишком просто, — заметил он по поводу пари, — положить в карман миллиард долларов и удалиться — на такое способен любой взломщик. Чтобы сделать это действительно интересным, надо суметь скрыть истинную сумму похищенных денег.
— Но как же тогда мы определим победителя? — поинтересовалась я.
— Мы договоримся об определенном отрезке времени — месяца три, например, — для оптимальной проработки деталей. Затем мы возьмем «позаимствованные» деньги… и вложим их! То есть, устроим дополнительное соревнование — как лучше их приумножить. И значит, суть пари будет состоять не в том, кто из нас лучший вор, а кто найдет деньгам наилучшее применение. Мы обговорим приемлемые суммы. И первый, кто их получит, станет считаться выигравшим.
— Стало быть, просто украсть миллиард долларов для тебя недостаточно, — прокомментировала я, не надеясь услышать ответ.
Но Тор увлеченно нажимал клавиши своей карманной машинки.
— Тридцать миллионов долларов! — провозгласил он, поднимая на меня глаза. — Эту сумму ты сможешь получить на протяжении трех месяцев, — и, не дожидаясь, что я отвечу на это, уткнулся в маленький календарик.
— Сегодня у нас двадцать восьмое ноября, — принялся подсчитывать он, — почти что декабрь. Как я уже говорил, на кражу мне понадобится две недели, потом три месяца, чтобы пустить деньги в оборот, ну еще пара недель на всякие подготовительные моменты, и я буду готов… первого апреля!
— В апрельский День Дураков?! — рассмеялась я. — А как насчет меня? Мы с Чарльзом сможем похитить только десять миллионов. Как я смогу вложить их в оборот, чтобы получить тридцать?
— Я всегда относился к Чарльзу с должным почтением, — с улыбкой отвечал он. — Но ведь я уже видел тон карточки. Как это часто случается, ты сама задала ему неверный вопрос: сколько денег ты можешь украсть с личных обменных счетов — но ведь это капля в море! А как насчет денег, обращающихся за пределами Соединенных Штатов?
Боже милостивый, а ведь он прав! Эта сумма во много раз больше, а я не включила международные обменные фонды в свой «эксперимент». Хотя я и не контролирую такие системы, как
