шестеро горе-партизан. Модести подстрелила последнего, когда тот, казалось бы, уже достиг спасительного загона и перебирался через ограду.
Роза уже была возле самого плато. В глазах ее стоял животный ужас. Джимсон стоял у каменной стены, прижав руку ко лбу, словно все это окончательно сбило его с толку. Вокруг него сгрудились школьницы — кто сидел, кто стоял на коленях. С воплем облегчения Роза бросилась к ним, и они приняли ее в свои ряды, бормоча слова сочувствия и утешения, к которым примешивалось и некоторое благоговение перед тем, что выпало на ее долю, позволив ей перейти в категорию Потерявших Невинность.
Тихо, но свирепо Модести сказала:
— Мистер Джимсон, в вас могут бросить гранату. Отведите девочек за камни, что справа от вас, и пусть все лягут плашмя.
Тотчас же о камни, что создавали барьер, зацокали пули. Модести стала вглядываться в прогал между скалой и трупом Родольфо. С вершины холма послышалась канонада. Вилли поливал свинцом загон, и хотя вероятность попадания была минимальной, бандитам пришлось затаиться, что дало Модести возможность спокойно изучить и оценить обстановку.
Итак, на земле лежало шестеро — они были убиты или тяжело ранены. Родольфо был мертв. Кроме того, Модести уложила еще одного, когда он уже было перелез через ограду. Получалось, что в загоне пряталось пятеро бандитов. Даже со своей верхотуры Вилли мог достать их — ограда была не слишком высокой.
Защелкали выстрелы, и Модести почувствовала, как свинец терзает труп Родольфо. Снова послышались одиночные выстрелы с холма. Вилли опять переключился на М-14, метя в амбразуру и надеясь на удачный рикошет.
Из-за спины Модести послышался отчаянный, срывающийся голос Джимсона:
— Мисс Блейз… Прекратите! Прекратите человекоубийство!
— Это вы им скажите, — злобно отозвалась Модести и выстрелила по амбразуре.
— Мисс Блейз… прошу вас… — Голос звучал громче, ближе. Модести повернула голову и, к своему негодованию, увидела, что священник направляется к ней, оказавшись на открытой части плато.
— Ложись, болван, — крикнула она.
С холма последовало два выстрела один за другим. Модести резко повернулась и увидела, как человек в загоне дернулся и упал. Он сам подставил себя под пулю, вскочив на ноги. У Модести что-то сжалось внутри, когда она поняла причину такого поступка. В воздухе, как ей показалось, страшно медленно летела черная круглая осколочная граната. Бандит неплохо размахнулся, и Вилли никак не мог помешать ему.
Граната должна была пролететь над лежавшей Модести в десяти футах. Нельзя было вскочить и попытаться поймать ее. Это означало подставить себя под пули сидящих в загоне. На сколько рассчитан запал? От четырех до семи секунд? Если граната взорвется в воздухе, Модести должно здорово повезти, чтобы уцелеть. Очень здорово. Если граната сначала ударится о землю, а потом уж взорвется, тогда у Модести появятся шансы выжить, если она, конечно, впечатается в землю. У нее, но не у Джимсона.
Модести крикнула: «Граната» — и в тот же миг поняла, что тот и сам заметил ее. Преподобного словно подменили, он уверенно и ловко двинулся ей навстречу. Поймал гранату на лету, примерно в восемнадцати дюймах от земли. Рука чуть опустилась под весом добычи, потом согнулась и выпрямилась — последовал отменный бросок, после чего священник упал назад и сразу перевернулся набок.
Граната пролетела в трех футах над Модести. Это был бросок опытного игрока в крикет, возвращающею шар по низкой траектории молниеносным движением кисти.
Из загона послышались новые выстрелы, поскольку бандиты увидели Джимсона. Но поздно, он уже оказался на земле и был недосягаем для их пуль. Модести инстинктивно съежилась, снова увидев гранату над собой, но теперь она уже летела, вращаясь, туда, откуда ее прислали.
Едва успев перелететь через каменную ограду, она взорвалась в шести футах от земли.
После того как грохот и эхо от взрыва стихли, над долиной воцарилась почти что нереальная тишина. Ее нарушали только голос вопившего за каменной оградой бандита и топот ног Модести, ринувшейся вперед. За свою жизнь ей приходилось быть свидетельницей многих сюрпризов, но… Только опыт и интуиция помогли Модести быстро преодолеть потрясение и ринуться к загону еще до того, как окончательно стихли последние отголоски эха. Пять секунд спустя она была уже у загона с автоматом наизготовку. Надо довести дело до конца. Нельзя упускать такой удобный случай.
Но все уже было кончено и без нее. У прохода в каменной ограде слабые стоны прекратились. То, что открылось взору Модести, поразило даже ее. Осколочная граната может понаделать немало бед с теми представителями рода человеческого, кого угораздило оказаться в месте взрыва.
Модести быстро осмотрела бандитов на земле. Никто не шевелился. Она подняла автомат и махнула им Вилли. Затем послышался хруст мелких камешков под ногами и рядом с ней оказался преподобный Леонард Джимсон. Он заглянул в загон и отвернулся.
Его сотрясали спазмы. Модести не стала смотреть на священника, но положила автомат и вошла в загон, чтобы окончательно удостовериться, что никто из прятавшихся там не выказывает признаков жизни. Минуту спустя она услышала срывающийся голос Джимсона:
— Они все… умерли?
Модести чуть приподняла одного из народных мстителей, затем опустила его на землю.
— Да, умерли, — кивнула она Джимсону. — Когда над тобой в шести футах взрывается осколочная граната, немного шансов уцелеть. Ну, а в этом каменном загоне осколки рикошетировали от стен, как разъяренные шершни.
— Боже мой! — только и произнес священник и опустился на колени.
Вилли Гарвин между тем спускался с холма в долину. На краю плато появились школьницы. Модести крикнула им оставаться на месте, подобрала автомат и двинулась осматривать тех, кто был подстрелен в первые секунды сражения. Она заметила с удовлетворением, что мулы не пострадали.
Трое из четверых бандитов были живы. Один без сознания, двое других лежали с перекошенными от боли и страха лицами и не думали ни о каком сопротивлении. Модести собрала их оружие, отнесла подальше и стала оценивать ситуацию. Двое ранены в плечо, один в ногу. Все в тяжелом состоянии. Она опустилась на колени возле того, кто лежал без сознания, и стала разрезать пропитанную кровью рубашку его же ножом.
Появился и Вилли Гарвин. На плече у него была винтовка М-14, в руках карабин, за спиной рюкзак. Он внимательно оглядел Модести, пытаясь понять, не ранена ли она.
— Со мной порядок, Вилли-солнышко, — сказала Модести.
Он кивнул, снял со спины рюкзак, мрачно оглядел поле боя.
— Тоже мне вояки, — буркнул он. — Армия Спасения и то повоевала бы лучше. Того, кто у них тут был за главного, надо расстрелять.
— Я его уже застрелила, — кивнула Модести.
Кожаная безрукавка Вилли была в крови. Судя по всему, не его, а прежнего владельца. Кровь уже успела высохнуть. Было бессмысленно спрашивать, жив часовой или нет. Вилли явно подкрался так, чтобы метнуть нож и успокоить его навсегда. Ставка была слишком велика, чтобы понапрасну рисковать.
Вилли открыл рюкзак и вытащил большую жестянку — хорошо оснащенную аптечку первой помощи. Модести сказала:
— Надо наложить повязку, подержи его, а я перевяжу.
Десять минут спустя они сделали для этой троицы все, что могли. Раны их были перевязаны, и каждый получил инъекцию морфия. Модести выпрямилась и оглянулась. Джимсон по-прежнему коленопреклоненно молился. Школьницы сидели на краю плато, напоминая кур на насесте.
— Сигареты не найдется? — спросила Модести Вилли.
Вилли вытащил пачку, вынул сигарету, зажег и передал Модести. Потом стал осматривать поле боя с видом недовольного профессионала.
— Насильники из них отменные, не то что солдаты, — буркнул он. — А что с девицей? Я видел, как с ней резвилось четверо, пока мы не начали палить.
Модести обернулась к плато. Роза, укутанная одеялом, стояла и с интересом смотрела на поле битвы. Хорошо, что бандиты начали с Розы, подумала Модести. У нее была здоровая крестьянская натура и
