Амбала «ключик-чайничек» восхитил: у Вовика вместо крутой приговорочки был примитивный «начальничек-разначальничек». Но дядя Петя не остановился на достигнутом и добил Вовика ценной информацией. В варианте амбала несчастный жиган от трагической любви каким-то странным образом «заработал вышку», и его похоронили. Так вот, тирщик, в отличие от молодежи, четко знал, за что дали парню высшую меру:
Вопрос оказался риторическим. Туповатый Вовик на сей раз мигом просек, какой герой расправился с начальником, и проникся к Петру Леонидовичу уважением высшей пробы. Даже попросил Даньку записать ему слова песни, чтобы выучить наизусть. Теперь у огневого рубежа амбал во всю глотку пел самый полный, самый точный вариант истории гордого жигана, а дядя Петя перестал ворчать на Вовика и грозиться выгнать.
«Не выгнал бы. Вовик — человек Зинченко. А ссориться с Борисом Григорьевичем никто не захочет. Хотя дядя Петя... »
За истекшие три года Данька близко сошелся со старым тирменом. Хорошая работа, отличная зарплата, полезные знакомства, стрелковая наука, возможность попробовать себя на разнообразном оружии. Изучив характер старика, он задумался о другом: захочет ли Зинченко, местный олигарх, как сейчас принято говорить, в случае конфликта ссориться с Петром Леонидовичем из-за амбала Вовика?
А-а, наше дело маленькое...
Гуляем нонешний денечек! — завтра в военкомат, на медкомиссию.
Он двинулся дальше: вверх по Динамовской, стараясь не забрызгать брюки.
— Пожалуй, войду в долю. — Петр Леонидович улыбнулся в «буденновские» усы, протянул руку. — Без меня не начинайте.
— Договорились!
Александр Семенович, вице-мэр и большой поклонник великого семейства Зауэров, энергично кивнул, просиял щекасто.
— А вместо жетонов... Помните, раньше жетоны были? Вместо них мы...
— Двадцатикопеечные монеты, — охотно подсказал старик. — Советские. Скупим у нумизматов. Полная достоверность!
— Монеты...
Скрепляя договор рукопожатием, вице-мэр умудрился одновременно задержать веселье на румяном, не по погоде, лице и задуматься — с морщинами на лбу и посуровением глаз. Получилось очень наглядно. Политик, сразу видать.
— Дороговато. Начнем скупать, цену накрутим. Лучше копии нашлепаем — точные, но из другого сплава, попроще. Ну, счастливо!
— Счастливо, Александр Семенович!
Вице-мэр зачем-то оглянулся, скользнул взглядом по пустой бетонной чаше фонтана, поежился, на этот раз вполне натурально. Март, что поделаешь. Ранний вечер, грязный подтаявший снег, безлюдный парк. Холодно, сыро.
Невесело.
— Эх, Петр Леонидович, умеете вы дистанцию держать. Просил же: не надо по отчеству! Я к вам в тир еще пионером бегал — после уроков. А случалось, что и вместо.
— Хорошо, Саша, — подобрел старик. — Удачи вам!
В ответ — взмах рукой, заученный, повторенный сотни раз; белозубая усмешка на упругом лице... Не хватало лишь замершего в ожидании «членовоза», но в этом вопросе Петр Леонидович был тверд. В тир ходят пешком. Король — он не всегда в карете. Полкилометра, отделявшие площадку с фонтаном от входа в парк, по твердому убеждению тирмена, служили совершенно необходимой прелюдией. Не путь в Каноссу, конечно, но нечто в этом роде. Беги, Александр Семенович, хрусти льдинками, туфли итальянские береги!
Вообще-то румяный вице-мэр старику нравился. Не столько искренней симпатией к «Зиг-Зауэру Р220» и профессиональным полированным демократизмом, сколько завиральными идеями. Настолько нелепыми порой, что Петр Леонидович готов был их всячески поддержать. Почему бы, скажем, не выкупить у некоего Рустама помещение бывшей пивной «Ветерок» и не открыть там ретро-пивнуху? Настоящую, советскую — с чешскими, вечно капающими автоматами, очередями, хвостами селедки на закуску? И с двадцатикопеечными монетами вместо жетонов.
Ностальгия распивочно и на вынос!
А еще бывший пионер Саша, в годы давние столь же щекастый и румяный, ни разу не попросился на «минус второй». Знал, но даже не намекнул. Таких старик включал в свой виртуальный клуб — немногих, кто не спешил обмараться. Пригодится!
— Синий тума-а-ан!..
Все-таки вздрогнул. Адмирал Канарис подобрался яко тать в ночи — или в синем тумане из песни.
— Синий туман похож на обма-а-ан, похож на обма-а-ан!..
Прежде чем откозырять, бывший старшина Канари честно допел до конца. Замер, тряхнул медалями.
— Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант запаса! Синий туман...
Хотелось отшатнуться: подальше от лица безумца. Старик с обреченностью вздохнул, глянул в небо, покрытое низкими тучами. Март, вечер, безлюдье. Канари, что ты забыл в парке? Что ищешь и не можешь найти?
— Не разрешаю, Андрей. Давно репертуар сменил? Может, из Пьехи попробуешь?
Сильно расширенные зрачки безумца сузились, замерли черными точками.
— Не нравится, старшой? Мне тоже. Давай иначе. Отступил на шаг, чуть отвернулся...
