Тайна судьбы. Археологическое исследование книги пророка Иеремии

свободу от греха в этой жизни, а также избавлять от страдания в чистилище. „Сила ключа“, таким образом, заступала на место действующих таинств. История представляет нам первую форму отпущения, которая была изготовлена римской церковью в начале одиннадцатого столетия. Однако лишь при крестовых походах этот новый дьявольский обман достиг своего наивысшего расцвета. Папа Урбан Второй издал в 1095 году в Клермоне всеобщее отпущение грехов всем участникам священной войны. С этого времени вошло в обычай издавать отпущения, то есть индульгенции, меньшей степени. Индульгенция на несколько сот лет могла быть куплена каким-либо епископом на том основании, что он построит или увеличит церковь, построит мост или насадит лесной массив, или огородит его. Нередко индульгенция составлялась также на принятие на себя особенных религиозных обязанностей, как например известное число молитв перед определенным алтарем, паломничество к священным местам и реликвиям и тому подобное за плату. Папа, по учению Ватикана, является высшим распределителем капитала и имеет право перекладывать это распределение также на епископов и диаконов. Папа имеет власть продавать всем христианам индульгенции, тогда как власть епископов и диаконов ограничена. С течением времени обращение индульгенций в практику все более и более брало верх. Хотя некоторые из способнейших книжников и ученых, не щадя себя, восставали против постыдной торговли папскими и епископскими индульгенциями, доказывая их несоответствие Слову Божьему, однако они не смогли противостоять мощному течению. Их голоса остались неуслышанными. Получить прощение и спасение посредством определенной суммы денег, или необременительным пожертвованием, или милостыней было намного удобнее, чем заниматься целым рядом постоянных изнурительных упражнений покаяния. В первое время римская церковь практиковала наложение тяжких штрафов и изнурительных упражнений покаяния за злодейство и преступление. Если грешники несли свое наказание со смирением, то оно снималось с них. Это покаяние должно было начинаться с денег или с добрых дел, так можно было укоротить время покаяния или добиться полного его устранения. Пресвитер кое-что снимал с наказуемого от своего наказания, то есть отпускал. От этого и происходит индульгенция (отпущение грехов). Цена за индульгенцию назначалась по роду преступления, а главным образом — по достатку покупателя. Следующее повествование из трудов Милнера доказывает, какого расцвета достигла торговля индульгенциями во времена, когда реформация нанесла этому ощутимый удар. „В 1709 году морские разбойники из Бристола захватили галион (очень большое судно), на котором они нашли пятьсот тюков папских индульгенций… Каждая кипа содержала шестнадцать стоп (стопа содержала 1000 листов), так что весь запас состоял из трех миллионов восьми сорока тысяч индульгенций. Цена индульгенции колебалась от трех риалов (приблизительно две марки) до одиннадцати фунтов (двести двадцать марок). При приближении поста каждый был обязан купить такую индульгенцию. Бернет уверяет нас, что постыдная торговля в папских странах не настолько исчезла, как бы нам должно предполагать. Он говорит, что в Испании и Португалии есть такие комиссары, которые самым бессовестным образом ведут торговлю индульгенциями“». [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 587—589]. «Первоначально, при первом своём появлении в XI веке индульгенция означала избавление от наказания, наложенного церковью: своё громадное значение она получила с тех пор, когда в XIII веке ей приписана была сила спасать и от огня чистилища. Средневековый христианин жил в постоянном, ежечасном страхе ужасающих мучений этого места, которое отличается от настоящего ада только тем, что пребывание в нём ограничено временем. Он утешался мыслью, что в таинстве покаяния ему отпускаются его грехи и он избавляется от вечных адских мук; но церковь учила его, что временное наказание за свои прегрешения он всё-таки осуждён нести или в этой или в будущей жизни. Никто не мог знать, достаточно ли его раскаяния и его добрых дел для спасения от огня чистилища… Около двух веков эта индульгенция давалась исключительно живым. Папы не осмеливались свою апостольскую власть… распространять и на тех, кто уже предстал перед судилищем Бога. Лишь во времена Возрождения папы стали смелее. При Сиксте IV, в правление которого родился Лютер, началось крайне выгодное дело продажи индульгенций и для мёртвых. Папа „полнотою своей власти“ разрешил, чтобы родственники и друзья делали денежный взнос на спасение несчастных душ из чистилища и объявил свою „волю“, чтобы это пожертвование со стороны живых служило на избавление мёртвых от наказания. Эта новая индульгенция отличалась от прежней, которая шла на пользу земных путников, только тем, что теперь живущие оказывали помощь умершим и платили вместо них… „Solald das Geld im Kasten klingt, die Seele aus dem Fegfeuer springt“ (как только деньги в ящике звякнут, душа из чистилища выскочит)… Через широко открытые двери деньги лились в святой храм, и дом Божий стал домом торгашей. Всякий безбожник мог за деньги приобрести уверенность, что спас от мук своих близких. Всякий мог, не чувствуя ни малейшего раскаяния, купить себе индульгенцию… Неоценимый талисман, утешение для запуганной совести, мирное успокоение для ленивых и слабых, щит для дерзких». [История Нового времени. Под глав. ред. И. Пфлуг-Гартунга. В 2 т. СПб.: Самообразование, 1910. Т. 1. С. 261—262]. «В проповеди об индульгенции говорилось, что папа имеет безусловное право прощать грехи живых и мёртвых, что папская индульгенция имеет ту же силу, что и крест Христов. При этом, конечно, раздавались ещё и более наглые речи, а именно, что папа мог за деньги, заплаченные за индульгенцию, простить даже плотских грех по отношению к Божьей матери». [Робертсон Д. История христианской церкви. В 2 т. СПб.: И-е И. Л. Тузова, 1891. Т. 2. С. 548].

? Тайная исповедь.

Вопреки весьма чёткому библейскому утверждению: «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (1 Тим. 2:5), папство вводит ещё один институт посредников между Богом и человеком, помимо святых, а именно, священников. «Если таинства римской церкви служили для того, чтобы дать священникам невероятное влияние и почти неограниченную власть над их стадом, то в первую очередь к этому относится тайная исповедь. Ничем иным честолюбивые священники не смогли бы добиться от народа большей покорности и полного морального унижения, как через эту губительную установку. Абсолютно все, что происходило в сердцах принадлежащих к римской церкви, начиная от кесаря до малейшего прихожанина — все было открыто священнику. Ничего нельзя было утаить от исповедника. Утаить истину или приукрасить её считалось за грех, который возможно изгладить только через глубокое покаяние и опять же через тайное исповедание. Да, в некоторых случаях адские мучения были наготове для утаивающих истину. Таким образом, священники в некотором роде превратились в тайную полицию, которой все были обязаны доносить на самих себя. Им были известны тайны всех людей персонально, всех семей, правительств, общин и т. д. И само собой разумеется, это обстоятельство они использовали для достижения своих планов, для достижения своих корыстных целей. Отец и сын, мать и дочь, господин и раб — все равно находились под их тайным, а потому действующим более сильно, надзором и руководством. Власть, достигнутую таким образом, как они говорили, они употребляли во благо церкви. Если того требовали обстоятельства, то отпущение грехов задерживалось, отодвигалось или в нем отказывалось, смотря по тому, как лучше было достичь целей церкви. Часто священники злоупотребляли тайной исповеди, которая возвещалась им в искренности души и благоговении, для корыстных целей самым бессовестным образом, особенно если этого требовали политические интересы. Отлучение от церкви в те дни было ужасным делом, папа являлся сильным противником. Когда Гильдебранд объявил проклятие на Генриха Четвёртого, подчинённых освободил от клятвы верности ему и низложил с престола, то король был вынужден склониться перед честолюбивым монахом и публично позорным образом молить его о снятии этого ужасного проклятия. Анафема отлучала преступника от церкви, как бы высоко ни было его положение, и поскольку вне римской церкви спасение почиталось невозможным, то умирающий под анафемой не имел никакой надежды. Даже тело его не разрешалось хоронить на освящённом кладбище, а душа объявлялась добычей дьявола на веки вечные.

Происхождение исповеди.

Проследить происхождение исповеди не так-то легко. Вопрос о приватной исповеди и тайной исповеди перед священником неоднократно рассматривался разными римскими богословами, однако только в тринадцатом веке церковь достигла определенного решения по этому вопросу. В 1215 году во время правления Иннокентия Третьего четвертый Латеранский собор определил, что всякий верующий, будь то мужчина или женщина, обязан хотя бы раз в год побывать на тайной исповеди. С того времени это стало уже рассматриваться как божественное установление во всей римской церкви. Это имеет место также в греческих и коптских церквях. В утверждение и оправдание тайной исповеди римские богословы приводили следующие места Писания: „Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться“ (Иак. 5:16) и: „Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся“ (Иоан. 20:23). Первое место ясно и определенно указывает на признание между самими христианами, а второе