настраивает рацию.
Я взглянул на Дэвида. Он складывал дозиметр.
– Хреново, – только и сказал я. – Только ты ж, это… ну, не в обиде на меня, что я тебе не дал толком пострелять?
Дэвид быстро улыбнулся мне, но тут же посерьёзнел снова.
– Не в обиде, Джеронимо.
– В следующий раз я дам, правда.
– Не знаю, будет ли следующий раз.
– И ты тоже?! – взвыл я. – Предатели! Оба!
– Я думаю, Джер, – потерев переносицу, проговорил Дэвид, – что эта… хм… самоотверженность…. она неспроста. Их, наверное, осталось совсем мало. Меньше, чем мы думаем.
– На наш век хватит, – ухмыльнулся я.
Дэвид промолчал. Мы оба прислушались: Илья ругался с кем-то по рации. Похоже, за нами не очень-то хотели высылать вертолёт. Я помрачнел: перспектива пилить четыре дня обратным маршрутом радовала мало. Вот ведь гады…
Дэвид тронул меня за плечо. Я посмотрел на него.
А он смотрел на тело, валявшееся в пыли.
– Ты знаешь, Джер, о чём я думаю, – проговорил он. – Глупо прозвучит, но, возможно, этот бледняк – последний человек на Земле.
– Как это – последний?! – заорал Илья. – А мы, по-твоему, – кто?
И хохотнул, победно вскинув над головой рацию.
– Летят?!
– А то! Куда бы делись. У нас два часа, чтоб собрать манатки. Уложимся?
– Спрашивай Дэйва, у него скарба больше всех, – усмехнулся я. Но Дэвид на меня даже не взглянул. Он по-прежнему смотрел на бледняка, которого назвал последним человеком.
И он был прав. Возможно – ошибался во всём остальном, но не в этом. Кем бы ни был этот человек – его больше нет. Сто двадцать лет назад его история подошла к концу.
Теперь начинается наша.
– Джер, – сказал Илья, – может, успеем ещё к речке смотаться?
– Ага, – ответил я. – Точно, успеем.
И мы пошли.
