Некрасиво, конечно. Зато удобно. И минимум вероятия, что позорные отпечатки растопыренных пальцев останутся здесь на потеху потомкам: гурм слопает все. Как слопал округу в сто шестьдесят километров на Обероне.
Впрочем, не было особой нужды ползать над загадочными вмятинами. И без того было видно, что все они одинаковы по размерам (две ладони закрывали ямку целиком). Интервалы между ямками всюду выдержаны с машинной точностью. Словно бы тут прокатилось огромное колесо с шипами на ободе. Андрей поднялся и посмотрел на бугор, за который оно укатило. Воображение мигом воспроизвело перед глазами многорукие фигуры копошащихся в тумане инозвездных пришельцев и то, как они, обмениваясь между собой информационными эхокашлями, разгоняют по спирали одноколесный экипаж и, набрав скорость, уносятся куда-то в человеческий мир по каким-то своим нечеловеческим надобностям. А кстати, почему не слышно здесь эхокашлей?
– Потому что пришельцы уехали, – пошутил он вслух.
Мертвая тишина в мертвой пустыне успела ему опротиветь, и, шагая вдоль пунктира к бугру, он прислушивался к поскрипыванию в гибких сочленениях скафандра. Потом услышал свое дыхание. Идти было трудно – ледорит не везде был достаточно тверд для геккорингов. Ландшафт под черным небом с редкими звездами и «прожектором» Солнца бессовестно напоминал гобийское плато ночью при искусственном освещении. Впрочем, нет, гобийское плато выглядит живописнее. А здешнее ледорадо (так называют селенологи поверхность ледяных спутников планет-гигантов) – точнее, ледорадо ведущего полушария – из-за ноздристого, потемневшего от метеоритной пыли и радиационных эффектов ледорита имело довольно непривлекательную цветовую гамму старого, небрежно уложенного асфальта.
Он взошел на бугор, оглядел местность в абрисе близкого здесь горизонта. Бугор оказался частью вала неглубокого, древнего, по-видимому, кратера. Идти дальше не имело смысла. Цепочка ямок, все так же строго выдерживая южное направление, пересекала дно кратера и снова терялась за буграми противоположной стороны вала, – Андрей смотрел на нее с тревогой. Надо не мешкая выяснять, куда запустило Пятно свою длинную лапу. Куда и, главное, зачем… Он обернулся. Издали катер напоминал беспомощное насекомое, остановленное необозримой стеной белесой громадины. Забывшись, Андрей приказал:
– КА-девять, подойди ко мне.
«Казаранг» даже не шевельнул «ушами» локаторов.
Мысленно проклиная «грязные радиофокусы» этой «помеси облака без штанов с вывернутой наизнанку лоханью тухлого киселя», Андрей потащился обратно. С трудом удержал себя от соблазна прыгнуть. По опыту знал: «кенгуру» (обычный способ десантников передвигаться в условиях слабого тяготения) ему не подходит. Недоставало еще вывихнуть себе суставы. Или – хуже того – поломать кости; как-никак, а его общая масса – почти четверть тонны. Десантникам прыгать можно: у них за плечами годы специальных тренировок, а на плечах – лунно-десантные спецскафандры. Им здорово здесь придется попрыгать.
Двигаясь вдоль цепочки загадочных вмятин, Андрей смотрел на нее, и постепенно появилось ощущение, будто глаза видят что-то очень знакомое. Ах, черт!.. Он замер на месте. Подозрение ошеломило его. Этот пунктир подобен пунктиру зеркальных клякс в вакуум-створе… Он повернулся лицом к югу и без труда представил себе, где находилась «Анарда» в момент, когда луч угодил в вакуум-створ. Все верно, никаких сомнений… Разыскивать конец пунктира на юге теперь ни к чему. Это уже не имело значения. Пришлый луч задел борт «Анарды», мазнул по Япету с юга на север и, достигнув Пятна, сплясал в центральной зоне волнистой спиралью. А потом сосредоточился в том месте, где теперь скважина. Буквально как в аналогии с садовым шлангом… Однако вполне могло быть, что Пятно возникло не до, а после пляски луча. Скорее всего так и было. Не потому ли Пятно заметили с орбитальных баз именно после?.. «Ну что ж, следопыт, – подумал Андрей, возвращаясь к машине, – кажется, ты неплохо делаешь свое дело.»
Ремни пристегнуты, люк закрыт, результаты пешей разведки доложены. Вглядываясь в непроницаемо-темную глубину расселины, Андрей не чувствовал ни малейшей охоты направить туда драккар. Медлил. Еще оставались вопросы, над которыми он усиленно размышлял. Почему над скважиной удар был нанесен не сверху, а в днище? Куда подевался пришлый луч? Заварил исполинскую кашу и спокойно угас? Или переметнулся куда-то?.. Удар снизу определенно свидетельствует: Пятно способно генерировать лучи с мощными ударными свойствами. И полбеды, если дыра в центре этого «облака без штанов» – единственный канал распространения лучей. А если каналов несколько? Или, скажем, лучевые удары подстерегают на всем протяжении разлома? Подстерегают в каждой ямке, проделанной пришлым лучом? Вздор. Он ползал над ямками, и ничего такого… Пунктир – это просто следы ударов о грунт уже знакомых «мягких зеркал». Просто… Здесь, вне контура белесого чудища, это действительно просто ямки, но внутри… Внутри может быть все, что угодно.
Андрей снялся с точки, взял вправо, стремительно огибая стену обрыва. На круговой облет Пятна он потеряет четверть часа… Не слишком большая отсрочка. Но это будут его четверть часа.
Шлемофон закашлял. Умолк. Снова закашлял. Андрей обратил внимание, что эхокашли слышатся только возле участков обрыва, над которыми нависают оплывающие карнизы. Однако это ни о чем ему не говорило. Катер нырнул в тень на северной стороне Пятна будто в глубокую воду – над головой вспыхнула усыпанная алмазными крошками лента Млечного Пути. Он включил фары, и дрожащие на бугристой стене отсветы долго сопровождали машину. Потом он увидел залитые солнцем верхушки внешнего хребта Плейоны, а над ними – изящную, словно мачта катапультера, вертикаль Кольца. Местность была живописная. Особенно там, где ледяные утесы хребта соприкасались с туманной стеной и «мраморными» облаками высоко приподнятого здесь оползневого склона. Непримиримый Япет отважно вонзил в пришлый туман клыки своего ледорадо. Нет, этим гурм не проймешь.
Взглянув на окруженный ярким ободком кругляк «отфильтрованного» Солнца, Андрей посадил машину рядом с протоптанной «мягкими зеркалами» пунктирной тропинкой. Сбросил на ледорит проблесковый маяк с бронированными кассетами видео– и звукозаписи внутри и включил шагающий механизм. Расселина была довольно широкой – вдвое шире драккара. У входа Андрей покосился на круглые (слева) и рогатые (справа) громадные выступы облаков. Страшилища справа и впрямь как стражи замка сказочного людоеда. С той только разницей, что теперь людоед зовется иначе: гурм-феномен… Черным занавесом упала на катер ощутимо плотная тень. Свет фар вспорол темноту ущелья.
ЧАСТЬ II
ЖИВ-ЗДОРОВЫ
Меф Аганн изнемогал в борьбе с глухотой. Отчаянно отбивал первые натиски Мертвой Тишины, сопротивлялся ей, теряя силы. Все тело участвовало в этом сопротивлении – каждая мышца, каждый нерв…
Тобольский наверняка заметил его усилия и был, должно быть, напуган. Мальчик не из пугливых, но как этот смелый мальчик смотрел, когда уходил!.. Ничего, пусть теперь смотрит. И пусть не питает никаких иллюзий. Ну не мерзавцы ли, ну почему они отправили на танкер именно Тобольского?..
Еще немного продержаться – увидеть старт «Казаранга». Знал: если накатит Мертвая Тишина – с глазами начнет происходить какая-то чертовщина и он ничего не увидит, кроме глянцево поблескивающего пространства и отвратительно-желтой пены… Ткнуть пятерней в экран? Нет-нет, ни за что! Пусть хоть вывернет наизнанку и завяжет двойным узлом, но ни единой минуты у Жив-здорова он не отнимет. И чего Андрей возится? Стартовал бы уж, что ли! Чтоб на борту никого…
А тяжесть в затылке будто спортивная гиря.
– Не возьмешь!.. – процедил он сквозь сжатые зубы и отработанным многолетней практикой
