ударника, сразу же почувствует акцентирование слабых долей такта и сам начнет акцентировать эти доли в танце. Если белый не замечает этого акцентирования, он по привычке реагирует на сильные доли такта вразнобой с музыкой. Такое еще и теперь нередко бывает во Франции!
С аналогичным явлением можно столкнуться и на концертах джаза. Многие молодые люди переняли у негров манеру хлопать в ладоши при максимальном (по их мнению) свинге. Но негры хлопают на слабые доли, а большинство белых, не слушая ударника, — на сильные. Возникающий в результате шум страшно раздражает и нервирует музыкантов. На многих своих концертах Лионель Хемптон тщетно пытался исправить эту ошибку. Он выходил на авансцену и специально хлопал на слабые доли. Публика, не моргнув глазом, продолжала акцентировать сильные!
Итак, совершенно очевидно: нельзя по-настоящему усвоить чужой музыкальный язык, не поняв, как расставляются в нем ударения. Приведем сравнение о разговорной речью: французу, который еще не понял, что в английском языке ударение ставится иначе, чем во французском, трудно следить за английской беседой. К примеру, француз произносит имя Horace. Он ставит ударение на втором слоге, и «а» слышится четко. Англичанин, наоборот, делает ударение на первом слоге и почти целиком проглатывает это «а». Не привыкший к такому произношению француз легко спутает имя «Гораций» со словом horse, что значит «лошадь». Это может привести к курьезам. Музыкант, который играет джазовую музыку без тщательной подготовки, становится жертвой подобных ошибок, а неопытный слушатель воспринимает фразы не так, как нужно.
Но как изучать джаз, если редко слышишь хороших джазменов или мало общаешься с негритянской публикой, чья непосредственная, эмоциональная реакция на музыку помогает наблюдательному человеку быстро освоиться с джазом? Единственное средство — слушать записи. Но и при выборе записей нужна осторожность. Следует слушать записи только подлинного джаза, причем хорошего. В противном случае слух не воспитается должным образом.
Трудно переоценить значение для джаза появления грамзаписи. Творчество и интерпретация в этой музыке неразрывны: вариации, импровизируемые джазовым музыкантом, свингование всем оркестром тех или иных пассажей, — все это может быть увековечено только пластинкой.
Джазовую музыку невозможно анализировать и изучать по нотам. Кстати, долгое время оркестры играли вообще без нот, а большинство музыкантов не умело их читать. По этому поводу Лил Армстронг, пианистка с классической подготовкой, вспоминает курьезный случай, происшедший с ней в оркестре New Orleans Creole Jazz Band: «Когда я села за фортепиано и попросила ноты, все были ошеломлены; музыканты вежливо ответили, что нот у них нет, что они ими никогда не пользуются. Тогда я спросила, в какой тональности они собираются играть. Складывалось впечатление, будто я говорю на другом языке, потому что руководитель сказал мне: „Начинай, когда я постучу два раза'».
Что касается аранжировок, они создавались на репетициях (устные аранжировки).
Пластинка, донося до нас и музыкальный текст, и его интерпретацию, является более совершенной формой сохранения музыки, чем ноты, в которых фиксируется только текст.
Конечно, пробелы есть и в записях джаза. Мы ничего не знаем о первых 20-25 годах его существования, так как фонограф был изобретен позже. Кроме того, фирмы нередко записывали посредственных и даже бездарных музыкантов, упуская возможность записать первоклассных (либо записывали их в плохих условиях). Очень часто предпочтение отдавалось белым оркестрам, хотя они не шли ни в какое сравнение с большинством негритянских.
Подлинный джаз начинает записываться регулярно только с 1923 года. В этом смысле можно сказать, что в 1923 году джаз вышел из предысторического периода: начиная с этого момента, мы можем знакомиться с джазом по звуковым документам, проследить шаг за шагом его развитие.
Кроме того, пластинка позволяет услышать оркестры, которых в действительности не существовало или, точнее говоря, не существовало бы, не будь грамзаписи. Речь идет о студийных оркестрах.
Студийный оркестр — это ансамбль, специально созданный для записи пластинок, в который приглашают музыкантов из разных оркестров. Это позволяет собрать на несколько часов такую группу «звезд», какую ни один руководитель не в состоянии иметь в своем оркестре постоянно — было бы слишком накладно. Многие из лучших пластинок джаза были записаны такими оркестрами (в 1925-1928 годах — оркестры Louis Armstrong Hot Five и Hot Seven, в 1937-1940 годах — ансамбли Лионеля Хемптона). В 1953-1957 годах студийные оркестры записали прекрасную серию «Buck Clayton Jam Sessions».
ГЛАВА IV
Миновал долгий и радостный период беззаботности, когда поводом для музицирования служили парады, процессии, уличные шествия. Лучшие музыканты Нью-Орлеана и певцы блюзов из Южных штатов стали покидать родные места и перебираться в бурно растущие промышленные города Севера. В Чикаго, как и в других крупных городах, им предлагали ангажементы, позволявшие зарабатывать на жизнь одной музыкой. В результате Windy City (Город ветров) с конца первой мировой войны и до 1928 года оказывается столицей джаза.
В Чикаго джаз становится принадлежностью кабачков, уличных оркестров в этом огромном промышленном центре не было. Здесь открылось множество ночных кафе, кабачков и баров speakeasies . Подлинный джаз утвердился в кабачках Саус Сайда, негритянского квартала Чикаго. В Чикаго же развивается и производство пластинок; благодаря этому обстоятельству до нас дошла чудесная музыка, звучавшая в кабачках и дансингах Саус Сайда.
Бар, где незаконно торгуют спиртными напитками.
Лучшим джазовым оркестром того времени был оркестр King Oliver's Creole Jazz Band. С 1922 по 1924 год он часто выступал в дансинге «Ройел Гарденс», позднее переименованном в «Линкольн Гарденс». В состав оркестра входили трубачи Джо Кинг Оливер и Луи Армстронг, тромбонист Оноре Датри, кларнетист Джонни Доддс, пианистка Лил Хардин (вскоре ставшая Лил Армстронг), банджист Бад Скотт, контрабасист Билл Джонсон и ударник Бейби Доддс. Все они были родом из Нью-Орлеана, кроме Лил Хардин [род. в 1903 г. в Мемфисе, ум. 27 августа 1971 г. в Чикаго] . Большинство музыкантов считало Джо Оливера (род. в 1885 г.) величайшим джазовым трубачом, отсюда его прозвище «Король» (King). Он играл с необычайным свингом и редкой мелодической изобретательностью. Джо Кинг Оливер больше чем кто-либо способствовал формированию нью-орлеанского стиля. Его вклад в развитие джаза огромен, потому что именно его игра вдохновляла величайшего джазового музыканта, с 1926 года ставшего образцом для всех джазменов, Луи Армстронга.
Примечания в квадратных скобках принадлежат переводчику книги.
Еще до переезда в Чикаго, в Нью-Орлеане Кинг Оливер приметил подростка, почти ребенка, который слушал его с нескрываемым восхищением. Вскоре юный Луи Армстронг (ему было около 14 лет), уже немного умевший играть на трубе, стал обращаться за советами к «королю» этого инструмента, и Кинг Оливер убедился в исключительной одаренности юноши. Когда в 1923 году Кингу Оливеру потребовался второй трубач, он вспомнил о многообещающем молодом музыканте и предложил ему приехать из Нью- Орлеана в Чикаго. Несмотря на то, что Луи Армстронгу было всего 22 года, его талант находился в полном расцвете. Луи Армстронг и Кинг Оливер составили дуэт, равного которому не было во всей истории
