Сперва Мирна заорала на ни в чем ни повинного раба и пару раз хлестнула его плетью, потом, пока Краш испуганно собирал деньги и бутылки, она подошла ко мне и предприняла попытку реанимации. Не открывая глаз, я от души послал ее ко всем матерям и продолжил опустошение бутылки с брагой. Мирна отняла у меня вонючее пойло, выбросила бутылку и велела Крашу взвалить меня на тачку.
Краем глаза я увидел, что выброшенную Мирной бутылку стража немедленно прибрала. Очень хорошо, пока все по плану. Я завозился в тачке и снова шмякнулся на землю. Краш попытался было поймать меня, не удержал, тачка при этом снова перевернулась. Все наше богатство высыпалось прямо на глазах стражников. Мирна с серьезным видом разоралась по новой. Стража помогала советами. Муни разыграл нерешительность, взял с земли отдельно увязанный узел с тряпьем и обратился к стражникам:
— Мне нужно до утра вернуться в Баффало. С братцем Гуни я не доберусь туда и через неделю…
Охранники посочувствовали.
— Слушайте! — Муни осенило. — Я отволоку его домой и вернусь. Вы ведь здесь до утра будете? Посторожите, я заплачу.
Стража посмотрела на сумасшедшего купца с восторгом и немедленно согласилась.
— Я быстро, — пообещала Мирна и легонько шлепнула Краша по затылку. — Что стоишь столбом, помогай давай.
Вдвоем они бойко откантовали меня в сторонку. Там братец Муни привязал Краша к дереву, чтоб не путался под ногами, а сам по-быстрому переоделся в черный халат и бандитскую шапочку с прорезями для глаз. Краш перепугался и притих. Сдается мне, он решил, что хозяева ему достались сумасшедшие.
— Все, теперь ждем. — Мирна уселась поудобнее.
Честности сторожей хватило минут на пять. Потом, пошушукавшись между собой, они прикарманили по горсти наших денег и по бутылке браги. Валюта осела на карманах, брагу стража, посовещавшись, выпила.
— Еще пара набегов на нашу собственность, и можно приступать, — прошептал братец Муни.
— Ты уверена, что ничего не перепутала? — меня раздирали сомнения.
— Как ты мне надоел, — буркнула Мирна. — Это даже дети знают. Если убить физическую оболочку, Волшебник ни чуточки не пострадает. Он просто автоматом вернется в Эйр, что нам и нужно. А Илай умеет умирать, его уже убивали, когда он ошивался по Боливии.
— Но там он был в земной оболочке, а здесь в естественной сущности. Если его физическое тело останется в Ваурии, каким образом он возродится в Эйре? Бестелесным, как привидение?
— Не знаю. Локи что-нибудь придумает. Айка говорила, любая жизнь заканчивается смертью, но бывает так, что и смерть может породить жизнь.
— Не нравится мне все это, — упорствовал я. — А если ты убьешь не человека, а Волшебника, или обоих сразу, тогда что?
— Волков бояться — на зайцев не охотиться, — братец Муни поднялся на ноги и, прихватив с собой мел, уголь и нож, отправился на дело.
Она так замаскировалась, что я с трудом различал ее силуэт, крадущийся к бочкам с водой.
— Что он делает? — подал вдруг голос привязанный к дереву Краш.
— Охотится на зайцев, — на автомате сообщил я.
— Простите? — его серо-голубые глаза сверкнули недоумением.
— Она пытается освободить раба у городских ворот. — В отличие от Мирны, я Чародею доверял.
— О господи, — прошептал Краш, испуганно взглянув на меня, — так это вас разыскивает вся тауровская стража!
— С чего ты взял? — Теперь уже я испугался его проницательности.
— Отсюда ушел здоровый мужик, а Вы говорите о нем в женском роде.
— Я оговорился, — равнодушно ответил я.
— Понятно, господин, — Краш притих было у дерева, но через пару минут вновь заговорил. — Это очень опасно — то, что задумал Ваш брат.
— Что делать, — я уже сожалел о своей откровенности.
— Стража у ворот Альвара видит все, что происходит у столбов, — тихо сказал Краш. — Могут быть большие неприятности.
— Откуда ты знаешь?
— Мы же шли от ворот. Вся местность отлично просматривается, а в тауровских войсках приветствуется доносительство друг на друга, за это даже к жалованью доплачивают. Так называемые смотровые. Если часовые у ворот заметят что-то неладное, они примчатся туда всем коллективом, чтобы деньги за донос не достались одному счастливчику.
— Откуда такая осведомленность?
— Это знают все в Ваурии, господин.
— Будем надеяться, братец Муни заметит, что за ним наблюдают. — Зная Мирну, я совсем не был уверен в том, что, увлеченная идеей, она будет смотреть по сторонам. — Если не получится освободить… мы договорились, по возможности, избавить его от страданий… — И черт меня понес болтать с собственным рабом!.
— Полагаю, вы знаете, что делаете, — вздохнул Краш.
— О чем ты? — насторожился я.
— Прежде чем убить посвященного, — помедлив, сказал Краш, — а все рабы здесь Волшебники, Чародеи, или Маги, нужно убедиться, что его физическая оболочка не имеет ничего общего с его естественной сущностью.
— Зачем?
— Смерть — это нарушение энергетического баланса. Прерывается связь энергетических слоев, физическая оболочка распадается. При этом высвобождается такое огромное количество свободной энергии, что Волшебника просто выбрасывает в Эйр, где он материализуется в своей естественной сущности.
— Что, собственно, и требуется.
— Если бы все было так просто, — вздохнул Краш, — рабы в Ваурии давно перебили бы друг друга, и тем самым освободились. Но плантации полны рабов… Дело в том, что в Эйре принято совершать путешествия в естественном обличье. Искусственная, наколдованная оболочка появляется по воле путешественника только на месте прибытия. А в Ваурии волшебство бессильно. Колдуны заперты здесь потому, что они провалились в это мерзкое измерение в собственной сущности, а значит, возвращение в Эйр через смерть для нас невозможно.
— Но Волшебники здесь все-таки умирают.
— Да. По-настоящему, без перспективы воскрешения.
— То есть… — я понял весь ужас происходящего. Сволочная Айка, я так и знал, что она хочет навредить, а не помочь. — Если мы сейчас убьем Инсилая, мы убьем и человека, и Волшебника…
— Невозможно убить Посланника, в Ваурии это может сделать только Черный Магистр, — успокоил меня Краш.
— Почему?
— Посланнику помогает Мерлин.
— Слушай, Краш, обещаю отпустить тебя на все четыре стороны, если поможешь остановить братца Муни. Кажется, сейчас произойдет такое, что даже Великий Мерлин не спасет.
— Я простой Чародей, — вздохнул Краш, — вряд ли я смогу оказать Вам помощь в борьбе с судьбой.
— Судьба здесь ни при чем, — проворчал я, по-быстрому отвязывая его от дерева. — Обыкновенная глупость одной девицы плюс жажда мести другой, помноженная на мои бесхребетность и неграмотность.
— Серьезное уравнение, — Краш хмуро посмотрел на меня. — В вашем случае или жизнь, или
