а вот Инсилая могу послать к единорогу.
Прав был Шекспир: «Мир больше служит справедливости, чем справедливость миру». Это я к тому, что за когтями и лапками послали, конечно же, меня. Единственное, чего я добился, так это непосредственного участия Инсилая в процессе изготовления исполжелов. Варвара, уставшая от нашей с ним перебранки, выгнала меня в Заповедник, а Инсилая сослала в мастерскую. Вид старшего ученика, строгающего одноразовые палочки, хоть немного скрасил мне долгие часы дороги. Но это уже потом, а сначала я просто клокотал от злости.
Я шел по городу, и теплый летний ветерок совершенно бескорыстно сопровождал меня в моем путешествии. Путь мне предстоял долгий. Три часа туда и два с хвостиком, пользуясь Варвариной терминологией, обратно. Нет, я умею считать. Просто в нашем городе расстояния измеряются не километрами, а часами, поэтому совершенно не важно, идете ли вы пешком, едете на машине или летите на самолете. В конечный пункт вы прибудете в точно указанное время.
Дело в том, что наш славный Мерлин-Лэнд стоит на перекрестье Миров, и от этого временно- пространственные связи нарушены. То есть, нарушены-то они только с человеческой точки зрения. По законам Вечности, Магии и Космоса все обстоит идеально.
Давным-давно мы были большой богатой страной. Впрочем, нет, не мы — Мерлин-Лэнд, правда, тогда он звался страной Эйр. Нас тогда еще и в помине не было, а было государство магов и колдунов в Безвременье. Придти сюда мог любой желающий, стоило только поверить в существование этого островка волшебства и прочитать заклинание. Упс! И из любой точки планеты Земля — добро пожаловать в Страну Магов. Почти все нынешние практикующие Волшебники и кое-кто из Магов — потомки земных переселенцев. Это тогда было Безвременье и Бессмертие, а теперь…
Короче говоря, слух о стране бессмертных, где счастье бесконечно, а жизнь прекрасна, пробежал по Земле, и тут же Эйр захлестнула толпа переселенцев. Они селились в шалашах и палатках, в дуплах деревьев и на городских свалках. Грязные и оборванные, они бродяжничали по стране в поисках счастливой жизни, но при этом ни один из них не желал работать. Их мужчины нападали на местных жителей, промышляя воровством и разбоем. Их женщины и дети побирались на базарах и площадях. Их плаксивые крики «мы люди не местные, поможите, чем можете» были жалостливыми, но совершенно бессмысленными — ведь и без слов было ясно, что ни Маг, ни Чародей, ни Волшебник не пойдет попрошайничать.
Сначала их жалели, потом терпели, потом презирали и, когда терпение лопнуло окончательно, возненавидели. Не дожидаясь, пока эмоции Магов материализуются в действия, император Мерлин издал закон об эмиграции, согласно которому теперь в стране гостям можно было пребывать только трое суток, а право на постоянное проживание давалось только Магам, Магистрам и Волшебникам. Также имели право временного проживания ученики и подмастерья, а их количество тоже строго регламентировалось. Были еще Чародеи, но вид на жительство они могли получить только после столетней отработки на Земле. Также запрещалось пребывание в стране лиц, не достигших четырнадцати лет, беременных женщин и тех, кого временная спираль уже выбросила в последний путь на Землю. Ведь невозможно родиться, расти и умереть в стране Бессмертных — это может кончиться вселенским хаосом, а мудрый Мерлин этого не хотел. Понимал ли он тогда, что, подписывая эту бумагу, одним росчерком пера лишает жителей страны Эйр, а значит, и себя самого статуса Бессмертных? Конечно, знал, ведь был он Великим Магистром. Но он сделал это: изменил энергетический вектор. И в то же мгновение искривилось Время и сжалось Пространство. И грянул Гром, и яркая бело-голубая молния ударила в благословенную страну Эйр. И поняли Посвященные, что Это свершилось, ибо удар грома опередил свет молнии, а такое возможно лишь в том случае, когда Пространство сливается с Временем, выходя из-под плаща Вечности.
Три энергетических кольца окружили Страну Магов, но при этом она сжалась до одного города, Правда, был этот город и огромен и мал одновременно. Двух жизней не хватило бы, чтоб обойти все его улицы, переулки и площади, но вполне хватало трех часов, чтобы добраться из конца в конец. И исполнился указ Великого Мерлина: лишь те смогли проникнуть внутрь этих стен, кто владел Великим Искусством или старательно обучался ему. Всем остальным остались прекрасные леса и богатейшие угодья, стада ухоженного скота и километры плодороднейших садов. Только как не хотели они работать раньше, так и сейчас не возникло у них этого желания. Когда съеден был весь скот, вытоптаны леса и одичали сады, потянулась на Землю вереница оборванных голодных людей, на все лады клянущих проклятых Магов. Были недовольные и среди избранных. Не все захотели расстаться с бессмертием. Они ушли в зону энергетических колец и назвали ее Запредельем. Страшное, говорят, там образовалось государство, но толком об этом никто не знал. Попасть туда — все равно что умереть. Вернуться не удалось никому.
Сложившуюся там путаницу с жизнью и смертью я понимал плохо. Какая-то сущность умирала, а какая-то была вечной, но ментальная или физическая, шут ее знает. Впрочем, я в Запределье не собираюсь, так что их законы меня интересуют только с точки зрения ликвидации собственной безграмотности. Но это у них, у нас в городе жизнь текла своим чередом. Ушел на Землю Великий Мерлин, и благодарные жители назвали город Мерлин-Лэндом, ибо раньше звали его просто Городом. С каждым днем совершенствовалась связь с Землей, правда, для этого пришлось подсказать Эдисону — телефон, Попову — радио, Гейтсу — Интернет. Эти три кита изобретений и составляли основу Моста. Была еще телепортация, но она использовалась лишь жителями Города, так сказать, в одностороннем порядке. На земле ее должны были открыть не раньше конца текущего века, а, значит, и пользоваться ею не могли.
Размышляя о причудливых поворотах эйрской истории, я добрался до заповедника. Дед- смотритель оказался редкостным занудой. Прослушав отправленный Варварой список, он полчаса рассказывал мне, как трудно добыть сегодня когти дракона. Послушать его, так драконы вылупляются из яйца без когтей и зубов, словно специально выведенные для украшения парков. А жабьи лапки, выходило, вообще дефицит, будто все земноводные у нас в Мерлин-Лэнде пристегнуты к инвалидной гидроколяске, поскольку рождаются без лап и хвоста.
Пока он морочил мне голову, к нам приперся юный дракон, метров трех в холке от силы, и, махнув у меня перед носом вполне когтистой лапой, полыхнул из своей поганой пасти огнем и дымом. Я едва успел увернуться, а то плакали бы мои пасхальные штаны и полшевелюры. Я забыл о приличиях и терпении и заорал что есть мочи.
— Уйди, скотина! — дракон попятился. — Фу! Убью гада!
Дракон поверил и отскочил на безопасное расстояние, растоптав мимоходом дедовскую грядку с фиолетовым лучком. Дед разнервничался.
— Ты, это, не шуми! Здесь шуметь запрещается! — заорал он вдвое громче меня и ткнул пальцем в плакатик на стене, исполненный игривой готической вязью: «Соблюдайте тишину!»
Восклицательный знак в конце фразы извивался, как пиявка, и действовал на нервы не хуже самого смотрителя. Я почувствовал, как зачесались уши и кулаки, и понял, что у меня началась аллергия на хамство и бюрократию. Опасаясь натворить лишнего, я уставился на дракона и с мерзким удовольствием мысленно превратил его в горсть пепла, паука, червяка и, со вздохом сожаления, обратно в дракона, все- таки права колдовать мне никто не давал и все действия мои были сплошным самоуправством. Когда я перевел взгляд на смотрителя, старый ворчун уже деловито отсчитывал заказанные Волшебницей товары. Демонстрация протеста с моей стороны повлекла за собой сговорчивость и учтивость с его стороны. Четвертый закон общения: скорость ответного действия равна силе убеждения. Дед так торопился спровадить меня из заповедника, что обошелся без нотаций. Чуть поразмыслив, я решил на часок притормозить в интернет-кафе, благо, смотритель в спешке посчитал мне индивидуальную закупку по оптовым ценам. Час незаметно для меня превратился почти в три, домой я заявился уже к ужину.
Варвара, занятая отправлением заказа, моего опоздания не заметила, зато Наталья, которой пришлось готовить вечернюю трапезу вместо меня, рвала и метала.
— Где ты шлялся, негодный мальчишка? — зашипела она, едва я появился на пороге. — Чтоб тебе всю жизнь мыть грязные тарелки, шкурка банана, потроха улитки!
Она взглянула на меня, намереваясь испепелить взглядом, но я вовремя прикрылся мешком с Заповедными товарами и немедленно пообещал:
— Только попробуй, сама потащишься к старому зануде. Все убытки за твой счет!
Перспектива путешествия и финансовых потерь Наталью не привлекла, и она ограничилась
