Остальные с похоронным видом двинулись за ними.
Отведя дядюшку домой, Асадолла-мирза вернулся к нам. Он был тих и печален. Первым заговорил отец:
– Во всем виноват этот идиот Дустали-хан, всю музыку нам испортил.
– Моменто, моменто, уверяю вас, что ага, не отдавая себе отчета, стремился оказаться в этом самом плену! Он убежден, что рука судьбы начертала ему жребий, подобный наполеоновскому. Остается только благодарить бога, что заявился Дустали, и события приняли такой оборот. Я уверен, что, даже если бы индиец предоставил ему все возможные привилегии, он все равно к чему-нибудь прицепился бы, нашел бы предлог и напустил бы на «посла» мясника Ширали, так что без скандала не обошлось бы.
– Что же теперь делать, как вы думаете?
– Ей-богу, я до сих пор никак в себя не приду. Надо подождать, посмотреть, как будет складываться обстановка.
Через три дня после переговоров с ефрейтором Маш-Касем рано утром знаками вызвал меня в сад и сказал, что Лейли желает меня видеть.
Лейли сидела в беседке, такая милая и скромная в своем сером школьном халатике. Но при виде ее опухших испуганных глаз у меня защемило сердце: она, наверное, проплакала всю ночь. Когда же я узнал причину ее смятения, сердце мое сжалось еще сильнее.
Накануне вечером отец позвал ее и Пури и объявил: в ближайшие два дня англичане схватят его и сошлют куда-нибудь, надежды на возвращение почти нет и поэтому его последняя просьба к ним – пускай готовятся к свадьбе, чтобы в тот момент, когда англичане явятся, нотариус уже оформил бы брачный договор.
Я с трудом выдавил из себя:
– Что же ты ответила, Лейли?
Моя любимая опять залилась слезами и, всхлипывая, проговорила:
– А что я могла?… Папа болен, если я скажу «нет», я уверена, что ему с его больным сердцем этого не пережить!
– Ну, если он хочет поженить вас, когда английские власти начнут его разыскивать, то беспокоиться нечего. Ты ведь, Лейли, взрослая, понимаешь, что это бред. Англичанам вообще нет дела до дядюшки.
– Я знаю… Если он будет ждать их прихода, тогда ничего, но он еще говорил, что в следующем месяце день рождения какого-то имама, и новобрачным надо ехать в паломничество… А под конец сказал, что мы должны быть готовы, если англичане придут за ним раньше, чем через месяц, он срочно пошлет за муллой, и нас поженят… Ну скажи, что мне делать?
– Лейли, если ты выйдешь замуж, мне не жить… Скажи папе, что ты хочешь подождать, а потом выходи за меня!
– Если бы он был здоров, если бы не болезнь эта, я бы так и сказала, – плача ответила Лейли. – Но теперь боюсь. Да если я стану ему противоречить, у меня тут же язык отнимется! Придумай хоть что- нибудь…
В полном смятении я обещал ей, что постараюсь.
Но что я мог придумать?
Опять мои взоры обратились к единственному в семье человеку, на чей здравый смысл и сочувствие я мог бы опереться, то есть к Асадолла-мирзе. Вместо того чтобы идти в школу, я нерешительно отправился к его дому. Я был уверен, что он снова примется повторять свои всегдашние шуточки и советовать всякие глупости, но другого выхода не было. Я так и слышал наш разговор: «Дядя Асадолла, я не знаю, что делать». – «Идиот, не отвиливать! Я тебе говорил, чтобы ты не пренебрегал путешествием в Сан-Франциско…»
Каждый раз Асадолла-мирза направлял меня по этой дорожке, но я так любил Лейли, что едва пытался по его наущению представить себе что-нибудь подобное, как становился противен сам себе. Я с отвращением гнал от себя такие мысли.
Асадолла-мирза собирался идти на службу. Мои предположения оправдались. Бреясь перед зеркалом, он сказал:
– Чтоб ты провалился! Говорил ведь тебе – езжай в Сан-Франциско…
Мои протестующие возгласы не могли заглушить его монолог:
– Я тебе тысячу раз говорил, не пренебрегай поездкой в Сан-Франциско… Путешествия вообще отличная штука… Вот я на днях собираюсь отправиться в командировку… Но я ведь неудачник. Вместо Сан-Франциско придется ехать в Бейрут… Путешествиями нельзя пренебрегать… Как завещал великий ширазский мудрец: «Доколе, подобно куренку, ты будешь копаться в пыли? Не лучше ли вольною птицей искать свое счастье вдали?» Не читал небось? Это из знаменитого стихотворения Саади: «Душою к друзьям иль чертогам не льни в сей юдоли земной, земли бесконечны пределы и род изобилен людской…»
Тут Асадолла-мирза вдруг замолчал и пристально посмотрел на меня:
– Моменто, моменто, дай-ка я на тебя погляжу… Подними глаза! Ты что, всерьез плачешь?… Ах ты дурачок, осленок несчастный… Вместо того чтобы слушать и ума набираться, он, как девчонка, нюни распустил!
Асадолла-мирза только притворялся, будто ему все нипочем, было совершенно ясно, что он очень расстроился. Он кое-как стер мыльную пену со щек и сел рядом со мной. Лицо у него стало непривычно серьезным, когда он озабоченно сказал:
– Ну, не огорчайся, сынок, что-нибудь придумаем.
Потом он полез в шкаф, из какой-то таинственной бутылки налил доверху две рюмки и снова подошел ко мне:
– Сначала выпей-ка, а потом поговорим. Пей, тебе говорю! Это не отрава.
Я неохотно взял у него из рук рюмку и выпил. Меня так и обожгло.
– Теперь сигарету возьми, закури. Закуривай, я сказал! Молодец.
Асадолла-мирза закурил сам, откинулся на спинку кресла. Немного помолчав, он заговорил:
– Пожалуйста, выслушай меня внимательно. На этот раз я совсем не шучу. Принимая во внимание, что ваша милость неоднократно сами доказывали свою неспособность к Сан-Франциско, а также учитывая тот факт, что решение вопроса все же находится в указанном районе, я настаиваю, чтобы ты согласился притвориться, будто ездил в Сан-Франциско.
– Дядя Асадолла…
– Моменто, не прерывай меня! Представь себе, что в каком-то университете или другом высшем учебном заведении условием успешного окончания служит грамотность и усердное чтение книг. Но появляется человек, который университет окончить хочет, а ни малейшей склонности к чтению не имеет. Значит, ему приходится выдать себя за книголюба, увлеченного науками! По-моему, если Лейли тоже согласится, вы можете и без всякой поездки принять вид утомленных путников и притвориться, что вернулись из Сан-Франциско… Тогда дядюшка будет вынужден либо сразу же устроить вашу свадьбу, либо подождать два-три года, после чего поженить вас.
– Дядя Асадолла, это все тоже довольно трудно. Даже если я соглашусь, не думаю, что удастся уговорить Лейли.
– Ну тогда пускай выходит за этого шепелявого лошака.
– А другого способа нет?
– Разве только мне ее в жены взять… В любом случае нужно торопиться, ведь возникли новые обстоятельства – я вчера уже рассказывал твоему отцу. Сегодня могу и тебе повторить: если дядюшка прослышит об этих событиях, он в тот же час пошлет за Сеид-Абулькасемом и оформит брак Лейли и Пури.
– А что случилось, дядя Асадолла?
– Конечно, официально об этом не сообщалось, но факт остается фактом – англичане арестовали большую группу государственных деятелей, известных пронемецкой ориентацией, и отправили их в Арак…[43] Если известие об этом сорока на хвосте принесет дядюшке, то он кинется собирать вещи, а когда соберет, немедленно отошлет Лейли в дом мужа.
– Дядя Асадолла, можно мне еще рюмку того коньяка?
