На диковатого вида сидху, нечастую гостью в населённых людьми местах, косились. Но гордый, независимый и вспыльчивый нрав лесных красавиц тоже успел стать притчей во языцех от моря и до моря, так что городские ловеласы даже и не пытались заговорить с Нэисс.
Как ни странно, она не чувствовала сейчас зла к Стайни. Поверила, что «твою Ветвь сжигала не она»? Или… ей невольно стало обидно, что… тут Нэисс оборвала себя, «приказав не думать и запретив думать».
Умеющий с закрытыми глазами пройти насквозь любой, самый дикий лес, не потеряется и в каменном лабиринте человеческого муравейника. Описав широкую дугу) сидха в конце концов оказалась с обратной стороны ворот сквозь которые три дня назад прошли дхусс с алхимиком.
На что она рассчитывала? Что уловит давно стёршийся запах Тёрна? Или же едкий след кислот, навек пропитавших одеяния Ксарбируса?
— Эй! Чего надо, чего топчешься? — стражник угрожающе нагнул гизарму.
Видно, не только тролли-клоссы считали сидх «лесными ведьмами».
Нэисс не стала спорить. Медленно побрела прочь, опустив голову, словно в глубоком отчаянии.
Куда ж ты делся, шипастый недотёпа, белый рыцарь, последний из истинных паладинов? Что с тобой приключилось? Ты ж сама, Нэисс, ни на миг не верила в его загул. Тёрн никогда не отправился бы к продажным девкам. Никогда и ни за что.
Вспомни, вспомни его, сидха, вытащившего тебя из котла таэнгов, хотя ты гордо бросила, что в обществе его не нуждаешься. Вспомни, как он один бросился к лопнувшей пустуле, как стоял под сводами храма Феникса, как справился с навсинайскими големами. Вспомни как следует, спроси истёртые камни под твоими сандалиями — не видали ли этого чудака, этого героя наивного, этого… этого.. в которого втрескалась по уши бывшая Гончая…
И в какой-то момент сидха вдруг поняла, что на самом деле
И ещё сидхе чудилось, на самой грани доступного, отблеск дальнего, сияющего, зеленоватого, словно ярко освещенного солнцем океана пышной листвы над белыми, словно старая кость, скалами — и синяя, роскошно-синяя полоса моря под ними.
Память вспыхивала и гасла, но эти отблески так ничего и не сказали Нэисс.
Однако след она не теряла.
Дорожка привела в узкий и кривой тупичок, над головой сошедшиеся почти вплотную крыши, узкие оконца, высокие и узкие же проёмы дверей. Резные горгульи, оскаленные пасти неведомых зверей — уже полустёртые, тупичок явно знавал лучшие времена.
Наглухо запертая дверь, узкая, словно прорубленная в стене единым взмахом меча. Краска давно облупилась, дерево потемнело.
След обрывался здесь, на паре истёртых каменных ступеней, и больше никуда не вёл, даже не ныряя в дверной проём.
Нэисс попятилась. Здесь пахло волшебством, магией высоких порядков.
Лезть внутрь, ломать прочные дубовые створки?
Ради чего?
Только потому, что тебе не даёт покоя случившееся в храме Феникса?
Но в одиночку?
Сидхе хватило ума для отвода глаз потоптаться и у других дверей в тупичке — пустом, безлюдном и совершенно вымершем. Ни людей, ни кошек с собаками, ни даже крыс.
И свет, едва пробивающийся сквозь узкую щель меж почти сошедшихся крыш — словно Нэисс оказалась за крепостной бойницей, откуда недобро прищуренные глаза целили куда-то в высокое небо.
Разум настойчиво советовал сидхе вернуться обратно в лагерь. Закипавшая злость упрямо толкала к иному.
Вокруг никого. А вокруг пояса обвита стражевая ветвь способная на много большее, чем служить лишь ночным сторожем.
Сидха решительно провела ладонью по талии, в ладонь скользнула гибкая живая плоть древесной ветки, умевшей при надобности представиться хоть лианой, хоть сухим полусгнившим сучком. Отступила на пару шагов — стражевая ветвь свободно повисла гибким бичом. Нэисс размахнулась — живая плеть хлестнула по глубоко вделанным в камень петлям, и их тотчас покрыла ржа. Два удара сердца — под тяжестью створок железо разъялось, дверь с грохотом рухнула.
— Появление, достойное королей, — раздался из темноты насмешливый голос. — Вернее, королевских сборщиков податей. Счастье, что у нас в Вольных городах таковых не водится.
Сидха так и обмерла.
На свет вышел человек, высокий и широкоплечий, явно привыкший к латам и двуручному мечу.
— Ради такой чести — узреть сидху на собственном пороге — можно пожертвовать и крепостными воротами, не то что какой-то там дверью, — продолжал усмехаться воин.
Лицо его больше всего напоминало крепостную башню — прямое, глаза посажены глубоко, словно в бойницах, подбородок выдается вперёд, подобно подошве бастиона, белёсые волосы гладко зачёсаны, будто тесовая кровля. Он носил коричневый с золотом кафтан и широченный, отделанный каменьями пояс богатого бюргера, но видно было, что человек этот в жизни не сосчитал ни единой монеты — за исключением случаев, когда добывал их с бою.
Нэисс попятилась. По-змеиному свиваясь, живая плеть руке приготовилась к удару — но хозяин, похоже, только этого и ждал. И ничуть не страшился. Сидха решила заговорить.
— Я ищу друга, — последнее слово выговорилось с некоторой заминкой. — Его след оборвался здесь.
— И потому почтенная незнакомка решила не церемониться с чужой собственностью? — усмехнулся рыцарь. — Не стану и спрашивать, отчего дорогая гостья решила даже не беспокоиться с каким-то там стуком?
— Здесь пропал мой друг, — Нэисс пошла напролом. В конце концов, чего она боится? После Иглы-до-Сердца могла выжить только Гончая, это извращение живой природы, наполовину голем, как и навсинайские уродища.
Рыцарь ответил не сразу, хотя, казалось бы, чего проще — сказать, мол, слыхом не слыхивал, видом не видывал?
— Опиши его, прекрасная сидха. Быть может, я смогу помочь?
Человек определённо издевался. Тонкие пальцы Нэисс чуть шевельнулись, плотнее стискивая стражевую ветвь, но звериное чутьё её расы подсказывало, что рыцарь не блефует. В глубине, во мраке узкого коридора за его спиной таилось нечто, с чем сидхе встречаться совсем не хотелось.
— Он дхусс. Из клана Морры.
— Вот как, — поднял брови рыцарь. — Дхусс. Из клана Морра. На пороге моего скромного обиталища. Чрезвычайно интересно. Но уверена ли прекрасная сидха, что не ошиблась и что следы её друга оборвались именно на моём пороге? Ждёт, когда я потеряю терпение, подумала сидха. До чего ж это глупо, я, Нэисс, рискую головой ради какого-то дхусса, дикаря, хотя и нахватавшегося где-то кое-каких знаний!
— Может, прекрасная сидха желает войти и осмотреть дом?
Щёки Нэисс запылали. Так её уже давно не унижали.
Неведомо какие силы заставили её поклониться и сдавленно пробормотать какие-то извинения.
— Принято, — усмехнулся рыцарь, хотя усмешка получилась изрядно ненатуральной. — А дверь… в конце концов давно уже собирался обновить.
