На сей раз Тёрн не отдёрнулся, встретил взгляд прямо и жёстко.
Существо, дитя Гнили — называйте, как хотите — остановилось шагах в пяти от распятого. Тонкие пальчики замелькали, словно оно — или она — что-то быстро-быстро рисовало в воздухе невидимыми кисточками.
Целое облако зеленоватых светляков, распространяя сильный запах гнили, выпорхнуло из-под её рук, устремившись к дхуссу.
Тот не шевелился, лишь мышцы напряглись ещё больше, так, что жалобно заскрипело дерево креста.
Первый светляк сел прямо на щёку Тёрна, на клановый знак Морры, вздутое, наполненное зеленоватым светящимся гноем брюшко поднималось и опускалось, из-под хитиновых надкрылий выдвинулось подобие скорпионьего жала, чего никогда не бывает у обычных насекомых, созданных, как утверждала легенда, волею молодых Семи Зверей.
Под серой кожей Тёрна вздулся желвак, клановый знак вспыхнул ярко-ярко — и ядовитая тварь, поджав обугленные лапки, с лёгким сухим стуком упала вниз, на каменный пол. Обгорелым бесформенным трупиком.
Дхусс не мог пошевелиться, но что-то он явно сделал, потому что «светляки», облепив ему голову и лицо, норовившие впиться в сомкнувшиеся веки, загорались и падали наземь один за другим.
Змеиное жало быстро-быстро задвигалось — туда-сюда, сюда-туда, глаза округлились, ещё расширилась пасть с черными зубами, на лбу и щеках — таких обманчиво детских — выступил пот. Аккуратная коса сама собой расплеталась, волосы взъерошивались, кончики их поднимались, словно вставшие на хвост змеи.
Все «светляки» уже валялись почерневшими угольками, но девочка явно входила в раж — за движениями рук не уследил бы никакой глаз, да и повторить эти движения не смог бы ни человек, ни гном и не сидх: никакие суставы не смогли бы так выгнуться. От глаз к глазам, вдоль линии скрестившихся взглядов, воздух стал сухо потрескивать, промелькнула одна искра, другая…
— Теперь ты видишь, что мы не блефовали, когда говорили, что у нас могут быть общие цели? — заговорил командор. — Когда говорили, что вражда между обладающими истинной силой, как правило, результат простого недоразумения? Перед тобой будущее нашего мира, дхусс. Дитя-горе. Одно из многих — но единственное, нами найденное и спасённое. Как говорит сама Мелли — быть лучше, чем не быть. Мелли, спасибо, ты свободна. В наши планы не входит — пока не входит! — ломать господина дхусса. Я обещал ему размотать по ниточке всю его память, и я это сделаю, но тебе уже не придётся беспокоиться.
— Он крепкий, — ровным, без выражения, голосом сказало существо, называемое Мелли. — Сильный. Очень сильный. Так просто не сломать.
— Конечно, Мелли. Оттого-то мы его сюда и притащили. И если сударь наш дхусс проявит хоть каплю благоразумия, вы с ним ещё поработаете вместе.
— А что? Будет забавно, — сообщила Мелли, не сводя взгляда с распятого Тёрна. Раздвоенный язычок облизнул жутко растянутые квакушечьи губы.
— Такие, как Мелли, рождаются ежедневно, ежечасно. — продолжал тем временем командор. — Наш мир движется к своему естественному концу. Слишком много дряни и отравы выплеснули те, кто открывал — потомкам на горе! — Камни Магии. Предел достигнут. Как результат — Гниль. Последнее предупреждение, которому мы не вняли. И вот теперь — проклятые дети. Ты думаешь, дхусс, Мелли родилась в виде одного из тех уродцев, коих так любят сжигать и развеивать по ветру неграмотные поселяне? Нет, дхусс нет. Проклятые дети рождаются нормальными. И только потом, много позже, у них проявляется… что-то. У каждого своё. Мелли мы отыскали только потому, что она была… и есть… такой заметной. Орден спас её. И теперь она с нами. Потому что, как ты уже слышал, бытие лучше небытия. Мы не верим в сказки о сладком посмертии. Мы знаем, что жизнь — она здесь и сейчас, а не где-то там, после того, как неведомые нам сущности станут судить нас и делить на чистых и нечистых.
— Какая замечательная речь, — слова давались Тёрну с явным усилием. — Пламенная и прекрасная. Вот только подкреплять её приходится путами и пытками. Я ведь спутал вам карты, дон командор, не так ли? Как вы сказали в… в самом начале нашего знакомства? «Всё ведь шло так хорошо, пока ты не появился», так? И ещё упомянули, дон, что я «сам всё должен знать». Огорчу вас — можете не верить, дело ваше, — но я не знал и не знаю, о чём вы тогда говорили. Могу лишь догадываться. Связано с детьми Гнили, с проклятыми детьми? Так что же я вам спутал, дон командор?
— Какой любознательный дхусс. Он предпочитает сам задавать вопросы, нежели на них отвечать. Он скрывает свою силу, отрекается от себя, не понимая сам, на что способен, возьми наш орден в свои руки его обучение…
— Хотели размотать мне память — разматывайте, — прервал говорившего дхусс, — а не несите вздор. — И он уронил голову.
Командор взглянул на бесстрастную Мелли, потом — куда-то назад, во тьму, где осталась дона супрамаго.
— Покажи нам, что ты можешь, Мелли, — сухо скомандовал он. — И пусть дхусс тоже посмотрит.
— Что я могу… совсем-совсем большое? — Раздвоенный язык вновь дрожал, метался из угла в угол чудовищного рта.
— Совсем-совсем большое. Покажи нам, что те зелёные мушки были просто детской забавой.
— Ха-ха, — по-прежнему без выражения. — Я сделаю. Я покажу.
— Что ты сделаешь? Что ты покажешь, несчастная?! — вдруг заговорил дхусс, впервые обратившись прямо к девочке. — Хочешь меня сломать? Может, тебе это и удастся. Только хозяева твои всё равно ничего не узнают. То, чего они так страшатся.
— Мы ничего не страшимся! — Не слишком ли поспешным оказалось это возражение? — Мы ничего не боимся, дхусс. Ты — препятствие, да. Потому что не понимаешь, что должен быть с нами, а не против нас, ты, невоплощённый Тёмный! После твоего появления ещё в Решаме всё пошло шиворот- навыворот. Установленные паттерны проявлений Гнили дали сбой. У подававших большие надежды детей, названых братьев и сестёр Мелли, признаки их… инаковости проявились резко и сразу, что вызвало… нежелательные последствия.
— Их всех убили, — без выражения сказала девочка. — Поймали, связали, сожгли и развеяли пепел. Многих — собственные родители.
— И почему же вы уверены, что всему виной скромный Дхусс-странник?
— Потому что ты не просто дхусс-странник! — рявкнул командор. — Мэтр Шелдари запирался, поверь, очень недолго! Даже не пришлось устраивать ему свидание с Мелли!
— Какая предусмотрительность, — усмехнулся пленник. — А откуда же доблестный командор знал, что искомая Добыча пожалует именно к мэтру Шелдари?
— Демонстрируя нашу добрую волю, дхусс, скажу — мы следили за многими местами. Не поскупившись, забросили широкую сеть. И не прогадали.
— Забросили широкую сеть, не поскупились… а с чего же ради стали забрасывать-то? С каких пор?
Из-под капюшона раздалось яростное шипение:
— Ненавижу, когда умные лю… то есть дхуссы, прикидываются дурачками! Забрасывать мы стали с того мига, когда расцвёл Небесный Сад и все светила изменили свои пути! С того мига, что Гниль стала куда злее! С того мига, как мы поняли, — баланс нарушен, и уже необратимо. Магия выходит из-под власти людей, сбрасывает узду, с тем чтобы рано или поздно вернуть всё в изначальное, первородное состояние. Нам, понятно, такое будущее не слишком нравится. Но, возможно, у тебя иное мнение, странный дхусс, рождённый именно в миг цветения Небесного Сада?!
— Какая точность, — только и сказал дхусс.
— Да! Именно точность! И не спрашивай нас, сколько мы на это потратили! — бесновался командор, вконец утративший спокойствие.
— Отрадно, что орден располагает столь значительными средствами, — Тёрн отвернулся и теперь смотрел в пол.
