мало крови! Вечно им еще подавай! Что это за ненасытные твари?! Гудун-Ку нервничал, начинал спотыкаться, оскальзываться на черных сгустках. Но он знал, что божествам никогда не много, им всегда мало!
Большой Жрец одобрительно кивал мохнатой головой, не останавливал. Кровь, стекающая по специальным желобам с пирамиды, заполнила до краев внутренний бассейн-резервуар, стала подниматься вверх по свинцовым трубам… Но никто из зрителей не видел этого. Лишь когда на губах каменного изваяния Уитцилопотчли выступила красная пузырящаяся пена, толпа ахнула и затаила дыхание.
— Великие Покровители с нами! — выкрикнул Большой Жрец, приподнимаясь над троном. И фиолетовый луч Магического Кристалла, описав большую дугу, уперся в последнюю жертву, висевшую на остриях копий. Вспыхнул синий огонь, и к небу поднялось белесое смутное облачко, поднялось, рассеиваясь на лету, словно ничего и не было. Седая шерсть на голове Большого Жреца встала дыбом. Ядовитый зуб- клык вывалился из-под верхней губы и застыл смертоносным наконечником. Желчь потекла еще сильнее, орошая расплывающимися пятнами бархат парадного плаща-сутаны. — Напоен ли Исполинский Прозрачный Червь? — почти без вопросительных интонаций проревел Жрец. — Готов ли он к встрече с Богами?!
Клювастый Гудун-Ку упал на колени и выкрикнул во всю мощь своих необъятных легких:
— Готов! Боги ждут его мяса и крови!!!
Он скосил глаз на Червя — живот у того был раздут, из воронки хлестала назад красная жижа. Жрецы топтались на площадке по колено в крови, еле слышно били в барабаны, вскидывали руки, разевали рты. Толпа благоговейно молчала.
— Так исполним же их волю!!! — громоподобно изрек Большой Жрец.
Вопли восторга вырвались из тысяч глоток. Гудун-Ку подхватил Секиру Справедливости и проделал ею целый каскад умопомрачительных движений, так, что казалось, в руки его попала молния и стала подвластной, засверкала, засияла, бросая миллионы огненных бликов по сторонам. Но прежде чем изумленная толпа колыхнулась в изумлении, сын Шибальбы и изгой Колодца Смерти, внук свирепых богов преисподней Болон-Ти-Ку и самый истовый тольтек, блистательный Гудун-Ку в два прыжка преодолел расстояние до жертвенной площадки — и Секира Справедливости вновь превратилась в молнию: со стуком и лязгом зубов покатились вниз по ступенькам пирамиды срезанные ослепительным лезвием головы жрецов. Мгновения не прошло, а площадка была чиста, свободна. Да, Гудун-Ку был большим искусником.
Рукоплескания толпы достигли небес. Большой Жрец благосклонно кивнул. Стражи-каратели мячиками прыгали над каменными столбами, их черные удавки свистели в воздухе, прорывая рев и гам своим пронзительным свистом. Облезлые гадриане втихомолку грызли полыми зубищами кое-кого из зрителей, но криков пожираемых слышно в общем гуле не было. Из оскаленных пастей каменных Кецалькоатля и Уитцилопотчли били кровавые фонтаны. Апофеоз празднества поклонников Змея, Покрытого Перьями, приближался с каждой секундой.
И вот Гудун-Ку застыл над опрокинутым Исполинским Прозрачным Червем, откинулся назад, вознося над головой Секиру Справедливости. Замер. Его огромное атлетическое тело превратилось в изваяние, крутыми поблескивающими буграми вздулись чудовищные мышцы, выпрямилась спина, встопорщилась на загривке и раздулась по бокам ухоженная львиная грива, к которой не пристало ни единой капельки крови, напружинились мощные длинные ноги, пятки оторвались от камня площадки, вздулись на груди, руках, шее узловатые синие вены, от внутреннего напряжения задрожали надо лбом павлиньи перья, заклацали створки клюва… Гробовая тишина воцарилась под пирамидами. Карающей небесной посланницей сверкнула Секира, перед тем как начать свой путь вниз.
И в это время Исполинский Червь открыл глаза.
В сотую долю мига Сергей все вспомнил. Напрягаясь до невозможности, выпихнул изо рта тяжеленную воронку. И не смог сдержаться — из него ударил наружу целый фонтан! Чего только не было в этом фонтане! Это было прямо извержение вулкана! Застывшего статуей клювастого обдало такой дрянью, что Сергей успел его пожалеть. О себе он уже не думал, он знал — все, это конец! Это труба! Дальше и быть ничего не может! дальше ничего не имеет права быть! Лезвие узкого и вытянутого топора последним солнцем сияло в небесной выси. Вот сейчас! Еще немного! И солнце обрушится на него! И настанет конец света! И все погибнет!
— Стойте!!! — разорвал вдруг тишину жуткий нечеловеческий крик. — Стойте!!!
Сергей не видел, как седое чудовище воззрилось вниз, как оно повернуло голову и стало медленно опускать Магический Кристалл. Но он услышал старческий скрипучий голос, словно усиленный мегаваттным усилителем мощности:
— Посмевший нарушить торжественную церемонию умрет в страшных муках. Взять нечестивца!
Стражи-каратели приподнялись на своих столбах, повернули жуткие головы на голос. Побежали меж рядами палачи-любители. Зашевелилась, загудела толпа. Но вдруг все разом замерло.
— Воля Пернатого!!! — прогремел тот же нечеловеческий голос на всю округу.
Это было страшное слово. Это было заклятье! Под страхом многолетних изощренных и мучительных пыток обитателям миров, подвластных воле Змея, Покрытого Перьями, запрещалось произносить его заклятье всуе. Лишь нечто необыкновенное, выходящее за все рамки привычного бытия могло оживить заклятье Кецалькоатля. И отчаянного храбреца ждала страшная судьбина. Ему давалось совсем немного времени.
— Пусть скажет, — глухо и равнодушно проскрипело из пасти каменного изваяния Пернатого.
— Говори! — подтвердил волю богов Большой Жрец. И Магический Кристалл пропал в складках плаща-сутаны. — Говори! И пусть ни единый волос не упадет с твоей головы. Эй, стражи, охраняйте наглеца пуще зеницы ока! Этому мученику предстоит долгая и ужасная жизнь!!!
Сергей ничего не видел. Голова его была закреплена, он не мог даже повернуть ее. Но за одно он готов был поручиться: на Земле нет ни одного существа с подобным голосом. Да, ведь голос этот звучал с подвываниями, на высокой, нестерпимо высокой ноте и одновременно в нем гудели низкие басовые перегуды, словно било огромного литого колокола вторило душераздирающей сирене.
— Чаки, павахтаны, бакабы мне свидетели! Боги двух миров и все демоны Отлахун-Ти-Ку и Болон- Ти-Ку мне поручители! Сам Пернатый мне покровитель и защитник! — проговорил смельчак из толпы с невероятным апломбом, громогласно и зычно. — Ибо богиня земли, сама Тлальтекутли, полная в своих суставах ощеренными пастями, богиня, из которой Ицамна сотворил весь мир, вечная среди вечных и всепожирающая, установила этот обычай! Черный бог Тескатлипока, являющий образ Дымящегося Зеркала, освятил дарованный Тлальтекутли обычай! Уэуэтеотль, Старый Бог, благословил на его исполнение всех живущих среди временно живых, Ит-Чель и Кукулькан, Хун-каме и Вукуб-каме утвердили обычай, повелели его чтить и исполнять. Богиня вод, Чальчиутликуэ заповедала тольтекам не отрекаться от учений и верований предков под страхом ее вечного гнева, ибо…
Сияющее солнце-топор висело в небе. И не было ничего светлее этого солнца, не было ничего более вечного и могучего — вокруг этого солнца вращалась вся Вселенная. Сергей смотрел на него, не мигая. И он ни черта не понимал. Но солнце сияло, горело, не падало.
— … воля Тлальтекутли — воля Пернатого! Раз в тысячелетие, в тринадцатый день четырехлунного месяца Изгор в великое празднество жертвоприношений и всенародных гуляний последней жертве Тлальтекутли позволяет надеяться на невероятное — на сохранение жизни! Вы все знаете об этом!
Толпа молчала.
— Да! Вы все знаете об этом! И сегодня именно такой день! Слушайте же, нечестивцы, предающие память предков! Вот что гласит завет Тлальтекутли: если в праздничной толпе пред вознесением над жертвой Секиры Справедливости найдется та, что готова сочетаться узами любви и освященного брака с последней жертвой, то жертве сохраняется жизнь!
Старческий голос прогремел,казалось, прямо в уши Сергею:
— Богиня ничего не говорила про Исполинского Прозрачного Червя! Она подразумевала жертву из тольтеков, богомерзкий язычник!
Он не успел докончить. Нечеловеческий голос взревел с упорством и яростью:
