Темный охотник: Рассказы

дворецкого.

— Скажи, чтобы здесь прибрали, — небрежным жестом руки блондин указал на царящий разгром. — И мне нужна новая рубашка.

— Будет сделано.

Господин Бальза поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, прошел по крытой галерее в кабинет. Бросил взгляд в окно. Лимузин уже подогнали, и шофер поспешно протирал тряпкой ручки дверей, чтобы глава клана не устроил ему очередной нагоняй за «неприличный вид машины, порочащий честь Золотых Ос». Рядом стояли два авто сопровождения, возле которых крутилось с десяток солдат. Все, как один, при параде.

Миклош довольно кивнул: «Никто из тхорнисхов не ударит в грязь лицом перед сборищем блаутзаугеров[45], которые смеют считать себя киндрэт». Он ценил, когда в семье выполняли его приказы точно и в срок.

Роман все еще не вернулся, и на лице нахттотера отразилось мимолетное недовольство. Впрочем, оно стало постоянным, как только на столе зазвонил телефон. Миклош ненавидел это изобретение человеческой мысли. «Мерзкая дрянь», — прошипел он сквозь зубы, жалея, что теперь уже ничего не изменить: выкорчевывать ненавистную заразу надо было много раньше — телефоны, как и другие достижения человеческой цивилизации, проникли в каждый дом.

Господин Бальза с тоской вспомнил прежнее логово клана, скрытое в подземельях пражского Вышеграда. Конечно, там было не так комфортно, как здесь, но четырнадцатый век и не предполагал никакого комфорта. Жизнь являлась суровой. Впрочем, не лишенной множества приятных мелочей… Например, тогда можно было выйти в город в любое время ночи, или отправиться в близлежащую деревушку и устроить охоту на овец. Теперь же приходится не слишком афишировать свое присутствие и перетаскивать добычу с улиц к себе в особняк. Это проще и предполагает гораздо меньшее число проблем, чем открытое сафари по освещенным проспектам Столицы.

Телефон не умолкал. Нахттотер, выругавшись, снял трубку, гаркнул в нее «я занят!» и бросил на место. Ему было все равно, кто звонил. Никакого желания сотрясать воздух, сегодня он не испытывал. Немного подумав, Миклош вновь поднял трубку и аккуратно положил ее на стол рядом с телефонным аппаратом, чтобы никто больше не смел его беспокоить никчемным трезвоном.

Тхорнисх в раздражении посмотрел на настенные часы. Времени оставалось не так много, как он хотел.

В кабинет, наконец-то, вошел Роман, и следующие двадцать с лишним минут господин Бальза был занят тем, что выбирал себе надлежащий случаю фрак, заставив дворецкого сбиваться с ног. Миклош отпустил его только оставшись удовлетворен полученным результатом. Достал из верхнего ящика стола длинный конверт из дорогой английской бумаги, где мелким аккуратным почерком было начертано несколько строк. Адрес особняка клана Тхорнисх, полное имя главы клана и его официальный титул. Имени отправителя не наблюдалось, но оно и не требовалось. Бальза хмыкнул — и так, ясно, чьи это, доведенные до совершенства, каракули.

Фелиция Даханавар.

Мормоликая.

Главный и самый опасный враг его клана.

Нахттотер так и не открыл конверт. На то были две причины. Первая и самая прозаическая — он знал, что там находится. Приглашение на ежегодный светский раут, «Полуночный бал», который устраивал клан Леди для всех кровных братьев Столицы.

Вторая причина заключалось в том, что Бальза был осторожен. И хотя не ожидал, что в письме окажется некое подобие «могильной гнили» — дряни, разъедающей плоть кадаверциан, — все же решил не рисковать. Вдруг античная змея совсем выжила из ума и решила, что стоит избавиться от жала, давно засевшего в ее очаровательном горлышке. Женщины коварны. А женщины, задержавшиеся на этом свете на несколько тысяч лет, коварны до бесконечности. Внешний вид эллинки может обмануть только дураков (которых, по мнению Бальзы, конечно, огромное большинство) не видящих дальше собственного носа. За всеми этими хитончиками, сандальками, высокими прическами, статуйками, арфами и прочей, противной сердцу нахттотера, мишуре, скрывалась (Миклош не испытывал иллюзий) отнюдь не дура. Он знал — Фелиция может, когда надо, похлопать глазками, сверкнуть улыбочкой и скорчить из себя несчастную обиженную принцессу, но это всего лишь ширма. Приятная для мормоликаи роль. Когда это ей надоедало, проявлялась настоящая, вылитая из лучшей стали — Первая Леди.

Решительная, умная, расчетливая, безжалостная. И безумно опасная.

Фелиция входила в тройку самых сильных киндрэт мира. Миклош не знал ответа на вопрос — кто бы вышел из схватки победителем, встреться он с ней на узкой дорожке.

За эллинкой стоял опыт тысячелетий и сила, которую она черпает из бурлящей в ее крови бездны. Господин Бальза всегда помнил о том, что у него есть шанс проиграть. Именно поэтому он, вот уже которое столетие, сдерживал себя и не устраивал с кланом Даханавар открытого противостояния. Нахттотер был терпелив — он ждал, когда его шансы повысятся. Рано или поздно это должно было случиться — никто не может вечно сидеть на троне. И вот тогда он собирался рискнуть и разорвать горло античной суке.

Нахттотер еще раз изучил конверт, а затем небрежным жестом вложил его во внутренний карман фрака. Скажи ему кто-нибудь месяц назад, что он воспользуется приглашением даханавар — он бы лишь рассмеялся. Глава тхорнисхов ненавидел вечеринки подобного рода. Он всегда игнорировал их.

Но на этот раз на званном вечере надлежало быть, хотя Бальза и предполагал, что к утру у него обязательно начнется мигрень и испортится настроение. Он всегда начинал злиться, когда его окружали малодушные блаутзаугеры. На его взгляд, эти создания мало чем отличались от людей. Мягкотелые, изнеженные, пьющие консервированную мерзость растения, забывшие, что такое настоящая охота, горячая живая кровь и исходящая от умирающей жертвы волна ужаса. Подкаблучники мормоликаи, смеющие ставить грязное человечество на одну ступеньку с собой. Если бы только Миклош мог, он бы с радостью выбросил весь этот сброд на солнце. Как существ, недостойных вечной жизни.

За спиной вежливо кашлянули. Господин Бальза обернулся и кивком поприветствовал своего главного помощника, доверенное лицо и правую руку — Йохана Чумного. Здоровый, широкоплечий, с бритой башкой и густой черной бородой тот казался разбойником с большой дороги. Белый фрак делал его вид еще более угрожающим и подходил бывшему ландскнехту, как дьяволу — ангельский нимб. Несмотря на то, что костюм для помощника шился по точным меркам лучшими портными Столицы, казалось, как только здоровый тхорнисх напряжет мышцы — фрак лопнет по швам.

Выражение лица Йохана было мрачным и угрюмым. Любого другого это заставило бы броситься наутек, но Миклош лишь понимающе усмехнулся. Он знал причину недовольства своего птенца.

— Ты готов?

Вместо ответа тот неловко помялся и, стараясь не смотреть господину в глаза, недовольно пробурчал:

— Нахттотер, почему я?

— А кто же еще? — деланно удивился Бальза.

— Роман. Я приспособлен для дел совсем другого рода. Вы же понимаете…

— Не понимаю! — отрезал Бальза, впрочем, тут же сбавив тон. — Роман — тупой идиот. Он в состоянии подмести пол и распахнуть дверь перед гостями, но ответственные дела ему поручать нельзя. Что до тебя, Йохан, то ты все-таки не изнеженный фэриартос, предназначенный лишь для украшения и использования. Ты должен уметь все. Иначе, зачем клану тот, кто не может поддержать его в трудную минуту?

Помощник слушал Миклоша, мрачно сдвинув кустистые брови. Он понимал, что над ним издеваются, но это его нисколько не обижало. Преданностью ландскнехт мог переплюнуть даже кадаверциан. Бальза доверял бывшему птенцу если и не на сто процентов, то гораздо больше, чем всем остальным вместе взятым.

— Да, нахттотер. Вы правы, нахттотер.

— Вот и замечательно, — мягко произнес глава Золотых Ос. — Ты сделаешь то, что я тебе сказал. И сделаешь хорошо.

— Она может не согласиться.