проявляются, раньше они так не поступали.
– Ввязались мы в приключения на свою голову, – пробормотал Голенах. – Может, у них выработалась способность к людоедству?
– Не хотелось бы, – откликнулся Тендер.
– Тихо! – скомандовал Усяго, к которому здесь, в карсте, как-то само собой перешло руководство группой. – Они рядом.
– Ну, наших частот им не услышать, – возразил Голенах.
– Я сказал – тихо!
И после коротенькой паузы:
– Гасим огни. Включаем инфрасвет. Вот они.
Прошла всё же секунда-другая, пока зрение людей не переключилось полностью на ночное видение. Но и за эти мгновения трое представителей Нижнего Народа оказались рядом, совсем вплотную, так что их характерное излучение стало восприниматься даже через костюмную изоляцию.
Как и всегда, даже при таком свете обитатели Нижних пещер воспринимались, как белесые и не очень чётко очерченные фигуры, ростом и сложением уступающие людям, но обладающие той быстротой плавных движений, которая заставляла порой терять их из виду, даже когда они находились рядом – вот как сейчас. Впрочем, эти трое были видны более чётко, чем обычно, – потому, вернее всего, что были одеты в земные костюмы, только без шлемов. Костюмы выглядели совсем новыми – значит, недавно был произведен очередной обмен? А облачились в них Нижние, конечно, потому, что здесь, в Средних пещерах, хотя и в нижней их части, обитателям Глубины было холодно, очень холодно.
Несколько секунд хозяева и гости безмолвно и бездвижно стояли друг против друга; такие секунды полного покоя были предусмотрены выработавшимся за годы ритуалом общения – они показывали, что ни одна из сторон не расположена к применению силы, но хочет лишь переговоров. Причём право открытия их всегда принадлежало хозяевам.
И они им воспользовались. Послышалось лёгкое стрекотание, без труда уловленное внешними микрофонами костюмов и тут же пропущенное через программу перевода. В ее разработке Усяго принадлежала немалая роль; музыкант в своей прежней, земной жизни, он обладал абсолютным слухом, необходимым для понимания языка Нижних, где едва заметное изменение тона порой переворачивало весь смысл фразы. Он единственный смог бы понять сказанное и без компьютерной помощи; но для верности позволял программе работать параллельно с его собственным восприятием.
– Мы рады видеть другую жизнь, – так перевелась первая фраза Нижнего – традиционное приветствие, с которого неизбежно начиналось любое общение между Верхом и Низом, Землёй и Марсом.
– Мы рады видеть вас в благополучии, – не замедлил Усяго с ответом.
– Если вас постигла беда и вы ищете помощи и спасения, мы готовы сделать для вас хорошее.
И это тоже был ритуал – но уже более близкий к реальности. Нижний народ верил, издавна и непреклонно, что поверхность планеты была местом, где постоянно возникали угрозы, происходили несчастья, где нельзя было жить из-за невозможности дышать, смертельного мороза и солнечного излучения, которого они совершенно не переносили. Что удивительного: они обходились без светила уже сотни тысяч лет, было время утратить способность противостоять ультрафиолету.
– Мы бесконечно благодарны вам за участие и сочувствие. Но нас не постигала беда, и мы не ищем спасения. Однако нуждаемся в вашей помощи, которая, мы уверены, не доставит вам никаких затруднений.
После едва уловимого молчания (Усяго знал, что за эти мгновения между тремя хозяевами произошёл оживлённый обмен мнениями – без единого звука, разумеется: способностью к телепатическому общению Нижние обладали, надо полагать, уже очень давно) их главный переговорщик заговорил снова:
– Почему вы не пришли за нашей помощью широким путём, а двинулись Тропой немногих?
Ответ был готов заранее:
– За много лет мы никогда ничего не слышали об этой тропе. Вы только что дали нам первое знание о ней.
Снова пауза – обмен мнениями. И вопрос:
– Куда вы хотели прийти этой тропой?
– Мы просто заблудились. Не понимаете? Где-то свернули не туда. И сами не знали, где находимся…
Очертания трёх фигур чуть завибрировали, силуэты слегка размылись. Это было равнозначно земному смеху, даже хохоту.
– Как можно свернуть не туда? Ходы меняются нечасто, так что заранее известно, куда приведёт каждый из них. Верхний свет лишает вас памяти и сообразительности.
«Верхний свет» – Солнце, иными словами.
– Я уверен, что ты прав, человек тепла. – Именно таким было самоназвание Нижних – в буквальном переводе; «Нижние» – так они себя никогда не называли, потому что не воспринимали место своего обитания как низ: для них это был главный, единственно нормальный уровень. – Но я свидетельствую: у нас не было желания идти именно по этой тропе. Так получилось.
– Обитающий в Центре покарает тебя, если ты кривишь душой…
Ну, да. «Обитающий в центре планеты». Источник тепла, а также наверняка – воды и воздуха, которым можно дышать. Для землян в недрах – ад и сатана. Для Нижних – податель всего, Бог.
– …но мы верим тебе. Теперь расскажи, какая вам нужна помощь, и мы решим, куда будет лучше направиться.
Наконец-то дошло до дела.
– Мы решим, куда направиться, после того, как ты позволишь мне задать вопросы – и ответишь на них.
– Спрашивай.
– На вас новые костюмы. Они у вас недавно?
– Я не понял, о чём ты спрашиваешь.
Да, конечно. Вот что значит – надолго выпасть из общения. Мы ведь и по сей день не знаем, как Нижние воспринимают время, если воспринимают вообще. Это и естественно: у них нет смены дня и ночи, нет времён года, счёт времени – если он ведётся – не может быть привязан ни к каким внешним точкам отсчёта, устанавливающим периодичность. А где нет циклов – там можно обходиться и без Хроноса… Разве что у них есть какой-то внутренний ритм, как и у всего живого. Когда-то они ложатся спать, когда-то, в соответствии с ним, пробуждаются – хотя эти, условно говоря, ночи и дни для разных особей могут иметь различную протяжённость. Ну ладно, сейчас не до этого.
– Я неправильно спросил. Сколько раз вы ложились спать и вставали после того, как эти костюмы у вас появились?
– Кто из нас? Нас тут трое, и каждый ложится и встаёт по-своему – когда ему нужно. Я – так, он – иначе, другой – ещё иначе.
А, вот! Сообразил, наконец, к чему привязаться.
– Скажи мне: едите ли вы сейчас живущих в воде?
– Сейчас? Едим.
– Сколько хотите – или их осталось уже мало?
– Сколько хотим. После лова ещё не съедено и половины.
Вот он – отсчёт. Лов – не занятие одиночек, на него выходят все, кто способен принять участие.
– Эти костюмы вам принесли до лова – или уже после него?
Пауза: вспоминают.
– После. Да, да, после. Или до. Нам трудно ответить.
Вот и пойми. Но всё равно, думай дальше. Ты знал когда-то, надолго ли им хватает одного улова. Да, вспомнил: на две недели. Во всяком случае, так было тогда. Но за минувшие годы они не могли ни заметно размножиться, ни сократиться – если бы их посетил, скажем, мор, до нас бы это дошло. Значит, так: неделю назад у них этих костюмов ещё не было? Ну что же, вполне может быть…
– На лов вы ходили уже в этих костюмах?
– Там нет холода. Ходим, как живём.
Голяком, значит. Мог бы и сам сообразить.
– Скажи: костюмы вам принесли те Верхние, кто всегда приносит что-то для обмена?
Силуэты хозяев снова стали расплываться: похоже, человек сказал что-то, нелепое до смешного.
– Как мне знать это? – был ответ. – Вы все одинаковы.
Фу. Действительно, вопрос глупый. Они ведь видят только костюмы, а слышат – или как-то по-другому воспринимают, всё равно, – лишь голоса компьютерных переводчиков, то есть по сути – один и тот же голос. Вернее, имитацию голоса.
– Значит, не знаете. Тогда скажи вот что: вам принесли только костюмы? Или ещё и еду?
– Костюмы, да. Еда – нет.
Ага, уже теплее: нормальный ареит обязательно прихватил бы хоть немного еды. Она всегда радует Нижних больше, чем костюмы, хотя бы потому, что наверх, ближе к холоду, они поднимаются редко, а есть желательно каждый день – во всяком случае, периодически.
Есть надо периодически. Вот тебе и основа цикличности!
– Сколько раз ты ел после того, как получил костюм?
– Сколько хотелось.
Снова сорвалось. Какой-то этот Нижний уж слишком тупой. Или наоборот – ушлый? Хитрит – потому, что понимает или хотя бы чувствует: что-то в этой последней их сделке, принесшей им новые костюмы, сделано неправильно. Но признавать не хочет; может быть, боится, что полученное надо будет отдать, а то, что за него заплатили, уже не вернуть?
– Но ты должен знать: что вы отдали в обмен за костюмы?
Ответ оказался совершенно неожиданным:
– Верхний, вам больше нельзя быть здесь. Идите туда, откуда пришли.
Вот тебе раз!
– Почему? Что случилось?
