не хотелось. Монетный двор спешно начал чеканить из серебряных рублей наградные «чсленги» (перья вроде султанов) с надписью «за храбрость». Украсив свои чалмы чслснгами, турки сразу успокоились, а принц Нассау-Зигсн, галерный начальник, сказал Екатерине:
– Напрасно ваше величество сделали это: султан Селим, если они вернутся домой, всем героям головы отсечет.
– Надеюсь, не все турки пожелают вернуться, а в Казани жить среди единоверцев-татар многие из них согласятся…
Ей представили Ивана Максимовича Одинцова, командира 74пушечного корабля «Иоанна Богослова».
– Сколько у вас крепостных душ?
– Девять в деревне под Рязанью.
– А сколько имеете детей?
– Тоже девять. – Одинцов стал плакать.
– Ни слезами, ни бедностью вы меня не разжалобите, – сухо сказала Екатерина. – Когда вас адмирал Круз призывал сигналом на битву, вы постыдно поворотили от боя в гавань.
– Я покинул линию, имея повреждение в рангоуте.
– Врете! – крикнула Екатерина. – У вас сбило ядром лишь грот-стеньгу, а такие аварии балтийцы исправляли под огнем… Стыдно! Когда сражались мичманы-мальчишки и добровольцы, взятые на флот чуть ли не с улицы, вы бежали. Шпагу – на стол! Вы арестованы. И если мой Сенат приговорит вас к петле, я миндальничать не стану: повешу…
Прощаясь с адмиралами, императрица сказала:
– Вы уж тут сами поладьте. А главное – чтобы король из Выборга не вылез. Посидит без хлеба- сам мира запросит…
…Угроза голода была реальна: почти 200 шведских кораблей и галер, блокированные в шхерах Выборга, имели не только полные экипажи, но еще и 14 тысяч солдат для высадки десантов на петербургских набережных. Королевский совет на «Амфионс» высказался за капитуляцию, Густав III с жаром воскликнул:
– Никогда! Дух Карла Двенадцатого еще не угас в шведском воинстве, а Чичагов не тот, который решится на битву…
На рассвете король выбрался на палубу и положил зрительную трубу на плечо Эренстрема.
– Нам нужен сильный ветер, – сказал он. – Восточный люфт выдует всех нас из этой западни, как пушинку…
В этот день Эренстрем сделал такую запись: «Трудно объяснить поведение русского адмирала Чичагова, который оставался нерешительным зрителем горячего боя…» Всей громоздкою массой кораблей шведы ринулись на прорыв блокады между островами, они исколачивали ядрами русские корабли, а Чичагов не сделал даже попытки преградить им путь в узких проливах. Мимо один за другим проскакивали корабли Швеции, и, когда они вырвались на простор моря, Чичагов засуетился:
– Ах, негодники! Догоняйте их, хватайте короля…
Как будто удирал кот, которого еще можно словить за хвост. Но погоня все-таки началась, благо парусный флот герцога уходил быстро, а гребная флотилия, ведомая лично королем, сильно отстала.
Русские один за другим пленяли шведские корабли. Доблестный «Вснус», работая пушками, пролетал вдоль шведского строя, и там, где он проходил, шведы покорно спускали флаги, сдаваясь. Король с корабля прыгнул в бот, с бота перескочил в шлюпку; настал момент, когда его следовало хватать за фалды и тащить в плен… Но Чичагов отдал приказ:
– «Бонусу» отойти! – И король был спасен…
«Венус» притащил за собой два корабля противника: это был адмиральский «София-Магдалена» и «Ретвизан». Перед Чичаговым поставили поднос с королевским гербом.
– Завтрак шведского короля, – объявили ему.
Чичагов, довольный таким трофеем, сказал:
– Сейчас же доставьте в Петербург, пусть матушка-государыня полюбуется, до какой нищеты дошел ее братец…
Это была катастрофа! На русской эскадре матросы открыто говорили об измене и подкупе адмирала Чичагова:
– Сволочь старая, лопух драный! Небось взял у короля бочку золота, и нам воевать не дозволил…
Екатерина, узнав об этом, впала в отчаяние:
– Чичагов-то! После такого обеда горчицы мне дал…
Она писала Потемкину, что до сих пор неизвестно, куда подсвался шведский король: «Завтрак его взят, он состоял из шести сухарей, копченого гуся и двух штофов водки…»
Густав III, после прорыва из Выборга, завернул гребную флотилию в шхеры Роченсальма (там, где в море впадает река Кюмень и где сейчас находится город Котка). Здесь король как следует укрепился и стал выжидать, что будет делать принц Нассау-Зиген, подходящий к Рочснсальму со своими галерами.
Екатерина переслала принцу именной рескрипт, в котором указывала совершенно истребить неприятеля. Шторм разбросал русские галеры в разные стороны, иные прибило даже к Ссстрорецку. Но принц Нассау-Зиген уже воспылал жаждою подвига. «Я не успел узнать, какие имеются у шведов суда в Роченсальме, – отписывал он Екатерине, – но это для меня ничего не значит…» Рескрипт императрицы он воспринял как страстное желание непременной победы в день 28 июня.
Это был табельный день ее восшествия на престол!
Всю ночь галеры боролись с волной и ветром. Кровь сочилась из ладоней гребцов, ветер сгонял корабли в кучу, и тогда весла соседних галер путались, с хряском ломаемые. Гребцы уже падали от изнеможения, наступала апатия, а шведы сохранили свои силы для боя. Русские галеры выбрасывало на камни, они горели меж островов, в ночи слышались призывы тонущих, море вздымало обломки кораблей, трупы и брошенные весла. Шведы безжалостно добивали тонущих огнем и ударами весел, никому не давая пощады… К утру все было кончено! Гребная флотилия Балтийского флота погибла вся целиком, волны еще долго выносили на берега тысячи мертвецов. А сколько погибло при Роченсальме, до сих пор нсизвестно в точности. Но один только список павших офицеров составил 270 человек.
Екатерина с карандашом в руке вчитывалась во множество фамилий, известных на Руси со времен Рюрика и совсем новых, но уже заслуженных. Она сказала:
– Таких потерь не имел даже Очаков, как в этот сумасшедший денек моего восшествия на престол. – Она заметила в списке и фамилии мичманов Курносовых. – Я отца их помню с давних пор, когда он, тоже молоденек, непрочный лес из Казани доставил… Дать ему чин бригадира флотского – в утешенье!
Нассау-Зиген просил военного суда над собой, но при этом обвинял русских в трусости. Екатерина не стала с ним спорить. Она поступила умнее: собрала в одну пачку рапорты одних лишь иностранцев, бывших волонтерами на галерах, и эти иностранцы, обвиняя Нассау-Зигена в самодурстве и неблагоразумии, честно подтвердили, что в губительном Роченсальмском сражении все русские моряки проявили стойкость и мужество…
Балтика сама озаботилась похоронить русских героев.
Пышный торт в кондитерской «Вольф и Беранже» стал первой и последней радостью близнецов Курносовых. Они жили один раз!
Им вместе было всего тридцать три года.
11. ЧЕРНОМОРЦАМ – СЛАВА!
После поражения Бибикова под Анапой падишах Селим III издал грозный фирман к мусульманам Кавказа. «Ныне, – провозгласил он, – наступила священная война противу неверных… разоряйте и расхищайте их всех; берите в плен их жен и детей, обогащайтесь их пожитками». В конце фирмана султан
