истребителей.
С ведомым Сашей Голубевым пошли навстречу шестерке «мессершмиттов». Через несколько секунд завяжется бой. Но, не приняв нашей лобовой атаки, Ме-109 отвернули в сторону и, вытягиваясь в колонну пар, стали обходить нас. Мы левым разворотом со снижением устремились на последнюю пару. Да, видно, противник был опытен – резко вниз «мессеры» вышли из-под нашего удара. Превышение над ними было небольшое, и бой получился на косых переворотах и боевых разворотах. В один из моментов этой воздушной карусели я дал очередь из пулеметов по Ме-109. Он как раз с боевого разворота пытался зайти в хвост самолету Голубева. Трасса светящихся пуль ударила по спине вражеского истребителя. Он перевернулся и круто пошел к земле. Остальные «мессершмитты» сразу ушли в сторону. Через мгновение осознал, что стрелял с большой перегрузкой и не успел нажать кнопку пушки. Жаль. Снаряды разнесли бы вражеский самолет на куски. Осматриваюсь в воздухе. Вижу под нами две девятки Ю-88. Успели подойти, пока мы дрались с истребителями.
– Паскеев, атакуй бомберов! Паскеев, где ты? Бомберы на подходе к Крымской! – кричу по радио.
В ответ тишина. Тогда решаю атаковать бомбардировщиков своей парой, сделать все, чтобы заставить их сбросить бомбы на свои войска. Свалил самолет в крутое пикирование и нацелился на ведущего задней группы. Вот он в прицеле. Очередь прошивает его. Сразу же ухожу вверх, горкой. Снова пикирую, теперь на ведущего первой девятки. Голубев держится за мной. На выходе из атаки увидел в стороне четверку «мессеров». Они атаковали пару наших «кобр». Те стали в оборонительный круг, трудно, видать, им. Мельком глянул на бомбардировщиков, те разворачиваются на запад. Значит, основную задачу мы выполнили. Теперь – на помощь нашим истребителям. Делаю резкий маневр, сближаюсь с группой. С ходу обстрелял Ме-109 и вышел вперед нашей пары.
– Пристраивайтесь ко мне в правый пеленг и набираем высоту! – дал команду.
Прекратив преследование, «мессершмитты» отвалили в сторону. На развороте осмотрел заднюю полусферу. Вижу только двоих. Где же остальные наши самолеты? Где Голубев? Сколько ни крутил головой, никого не увидел. Не хватало трех самолетов. Противника в воздухе тоже не было. Горючее у нас уже на пределе, необходимо идти домой.
Возвращаемся на аэродром, а беспокойство за судьбу трех летчиков возрастает. Из звена Паскеева нет двух. Придется разбираться после посадки. А вот что случилось с Голубевым? Можно было только догадываться. Вероятнее всего, ведомый, увлеченный атакой по бомбардировщикам, не заметил моего энергичного разворота на выручку пары из звена Паскеева, оторвался от меня или продолжал атаки по Ю- 88. В этом случае его могли прихватить «мессершмитты».
После посадки сразу же спросил у Вахненко, сел ли Голубев.
– Он и Козлов не садились, – развел руками техник. – По времени у них уже кончилось горючее.
На душе тяжело. Молодых летчиков могли сбить. Поэтому они и не отвечали на запросы по радио.
– А где Паскеев?
– Вон у своего самолета. Садился без круга, с прямой. Из самолета, как из паровозной трубы, валил дым.
Подошел к самолету Паскеева. Около него уже собралась группа техников.
– Что случилось? О чем споры?
– Вот, разбираемся с самолетом Паскеева. Видимо, гнал на форсаже и спалил мотор, – пояснил инженер эскадрильи Копылов.
– Неправда! Мотор начал барахлить еще над Крымской. Поэтому я и ушел на Краснодар, – оправдывался Паскеев.
Я внимательно смотрю на Паскеева. Почему же он бросил свое звено?
Паскеев стоял растерянный, глаза отводил. Я отозвал его в сторону.
– Товарищ капитан, почему вы ушли из боя и бросили звено? Где Козлов?
– Я уже говорил, что начала быстро расти температура воды и масла. Не мог же вести бой на неисправном самолете! Пришлось уйти на аэродром.
– А где Козлов?
– Не знаю! Когда я уходил, он оставался с ведомым.
Вижу, недалеко стоит ведомый Паскеева, Савин. Подозвал его.
– Расскажите подробно, как проходил бой.
Летчик отвечал обстоятельно. И все стало ясным. Когда две девятки Ю-88, прикрытые четверкой Ме-109, подходили к Крымской, Паскеев неожиданно сделал переворот и со снижением, с дымом от форсирования мотора, пошел на восток. Ведомые растерялись и неорганизованно начали атаку бомбардировщиков. Козлов, молодой ведущий пары, ринулся на заднюю девятку, ведомые отстали и не смогли его защитить. Пара «мессершмиттов», прикрывающая бомбардировщиков, атаковала Козлова и сбила. Он выбросился из самолета с парашютом.
После боя четверка «мессершмиттов», оставив без прикрытия бомбардировщиков, навалилась на молодых, еще необстрелянных летчиков, стремясь поживиться легкой добычей. Мое появление, удар по ведущему четверки спасли наших пилотов. А вот как погиб Саша Голубев, опытный летчик, осталось неизвестным. Хороший, ясной души был боец. Я чувствовал себя за ним, как за щитом. Знал, что он прикроет, не даст противнику ударить сзади, исподтишка. Глубокая боль в душе за боевого товарища отложилась навсегда.
Докладываю Заеву о нашем боевом вылете. Откровенно сказал, что Паскеев не оправдал себя в должности заместителя. Группой в бою руководить не может. Он психологически надломлен, загубит и себя, и других летчиков. Но командир полка не согласился с моими выводами. Мотивировал это тем, что известен пока единственный случай неудовлетворительной его работы и, возможно, мотор на самолете был действительно неисправен.
В общем, все осталось по-старому. Однако я решил не пускать Паскеева на боевые задания в ближайшие дни. Надо было дать возможность летчику отойти от полученной травмы.
Горечь о погибших летчиках лежала на сердце. Она звала в бой, вызывала ярость, А боевая обстановка становилась все напряженнее. Вскоре полк потерял еще одного молодого летчика. В тяжелом бою с большой группой Ю-87, прикрытых истребителями Ме-109, шестерка под командованием Вадима Фадеева сбила три бомбардировщика и два истребителя. В схватке погиб младший лейтенант Маметов.
Победа над опытным врагом доставалась кровью. Однако с каждым вылетом и с каждым боем молодые летчики становились все опытнее, меньше делали ошибок, чаще одерживали победы.
В тот день на боевые задания четверка Фадеева вылетела ранним утром. В группе было двое молодых летчиков. При подлете к линии фронта Фадеев связался по радио с командным пунктом.
– «Тигр», я – «Борода»! Иду на работу! Сообщите воздушную обстановку.
– На подходе группа противника. Будьте внимательны!
Вадим Фадеев взял себе позывной «Борода». Этот позывной соответствовал и его внешнему виду. Услышав его, сразу же представляешь улыбающееся лицо Вадима с внушительной бородой-лопатой.
– «Тигр», я – «Борода», противника вижу. Атакуем! Группа Ю-88, прикрытая «мессершмиттами», была атакована сверху. Удар был удачным: загорелись две вражеские машины. Потеряв ведущего Ме-109 и ведущего группы бомбардировщиков, самолеты противника со снижением развернулись на запад. Ю-88 сбил один из молодых летчиков. Это была его первая победа.
Чуть позже на боевое задание вылетела и моя восьмерка. Патрулировали на больших скоростях, маятниковым методом. Вскоре столкнулись с десяткой Ме-109. В сложном бою – а в группе было несколько молодых летчиков – мы сбили трех «мессеров». Этим же составом вечером мы провели бой с восьмеркой немецких истребителей. Сбили пять Ме-109. В этих двух боях я уничтожил три вражеских самолета. Молодые летчики дрались смело, напористо. Так в боях рождались будущие асы.
Анализируя действия вражеских истребителей, пришел к выводу: они стали приходить к линии фронта на большей высоте, чем раньше. Стало труднее вести бой. Сказывалось и то, что мы летали без кислорода. Уже при небольшой перегрузке на маневре темнело в глазах. Это ставило нас в неравное положение относительно противника. И не только в бою, но и при поиске. На большой высоте, испытывая
