геополитического будущего США. Любопытно, что первым не выдержал бывший министр обороны США Уильям Перри. Еще находясь на должности и будучи, казалось бы, в силу своего служебного положения апологетом концепции «расширения», — Перри выступил с несколькими развернутыми заявлениями, в которых обосновал совершенно новую концепцию, получившую наименование «превентивная оборона». За чисто военизированным названием скрывалась крупная геополитическая идея, которая по целому ряду параметров противоречила концепции «расширения». Интересно, что американские военные сразу же сделали вид, что к ним концепция Перри совершенно не относится и что это — дело политиков.
Концепция «превентивной обороны» основывается на понимании того, что США не обладают в полной мере возможностями сдерживания всех региональных сил, поставивших перед собой задачу достижения гегемонии в своих регионах. Поэтому точнее было бы не подтягивать военный потенциал до уровня, потребного для выполнения такого рода задач, а решать вопрос через систему превентивных политических и военно-политических мер несилового характера. Взятая в целом, эта программа представляет собой попытку формирования системы сдерживания развития силовой многополярности в мире за счет формирования такой системы взаимоотношений в военной, военно- политической и экономической областях, в рамках которых потенциальные нарушители благоприятного для Соединенных Штатов статус-кво в критических регионах (например, в постсоветской Евразии или в Азиатско-Тихоокеанском регионе) не смогли бы изменить сложившийся баланс сил даже при наличии политической воли руководства.
Концепция Перри признает по крайней мере три ключевых, но достаточно неприятных для Соединенных Штатов факта: а) вопрос стоит не о расширении американского влияния в мире, а, как максимум, о сохранении существующих позиций Америки; б) тенденции развития многополярности, по крайней мере в военно-политической сфере, сохраняются и не могут быть более сдерживаемы только за счет факторов экономической взаимозависимости и политического доминирования; в) Америка не обладает достаточным военным потенциалом, чтобы самостоятельно обеспечить дружественный характер основных региональных военно-политических балансов сил — как по финансово- экономическим критериям, так и с точки зрения геополитической целесообразности.
Конечно, здесь нет никакого изоляционизма; конечно, Перри исходит из того, что Америка должна оставаться единственной сверхдержавой; конечно, он даже не думал о том, что США должны отказаться от своих обязательств. Но тем не менее, требование рационализации методов поддержания американского доминирования означает то, что многие в американской элите понимают: далее быть «всемогущими» США просто не под силу.
Но понимают они и то, что резко сократить свое присутствие на мировой арене США не могут: рассыплется фантом «глобальности» в ме ж дународных отношениях. Придется проводить не просто конверсию оборонной промышленности, но и конверсию всего общества в целом. Придется пойти на хотя бы частичную реиндустриализацию экономики, на что даже у богатейших США просто нет средств. А значит, придется согласиться с тем, что следующее поколение американцев будет жить хуже предыдущего. Так что логика американской внешней политики вряд ли изменится. Тем не менее, идеи бывшего министра обороны США весьма показательны. Перри сам по себе человек не простой и, думается, выражал не только свою точку зрения.
Но стоит вернуться к тому, о чем мы говорили в начале статьи, — в американском общественном мнении развиваются весьма противоречивые процессы. Накладываются друг на друга различные негативные явления, одно из них — внешнеполитический популизм. Американский внешнеполитический популизм на поверку оказывается штукой весьма специфической. Американское общество, вкусившее сладость победы, всегда будет требовать от своего правительства внешнеполитической державности — однако оно будет неспособно поддерживать внешнеполитические мероприятия своего правительства, если они будут связаны с человеческими жертвами и большими затратами. Так что свобода действий американской администрации оказывается существенно ограниченной.
Надо учесть и то своеобразное положение, в которое попал сам президент Клинтон. Он так долго стремился любыми путями избавиться от имиджа «белобилетника- пацифиста», что создал для себя имидж «крутого» президента, чем кардинально сузил возможности для «мягкого» поведения в период кризисов и тем более для отступления. К тому же, говоря простонародным языком, президент США Клинтон в настоящее время находится под следствием сразу по нескольким делам и его судебные перспективы не то, чтобы мрачны, но вызывают некоторое беспокойство. И поэтому для уверенности в своих силах он вполне может решиться попробовать старое испытанное средство — маленькую победоносную войну. Последний раз в качестве такой войны пытались использовать высадку в Сомали, которая закончилась большим позором. Ну, а несколько раньше был Вьетнам.
Американское общество, впрочем, уже сейчас четко понимает, что ничем хорошим это не кончится. Достаточно вспомнить, какого рода американские фантастические фильмы про будущее мы смотрели на видеокассетах. Вспомните: «Безумный Макс» (аж три серии), «Водный мир», «Черри-2000», «Планета обезьян» (целых пять серий, в которых с совершенно садистским упорством доказывается, что люди — быдло), «Вспомнить все», «В пасти безумия», относительно новый «Марс» и еще десятки им подобных фильмов. Они все какие-то апокалиптические: действие происходит то ли после ядерной войны, то ли в США возникло какое-то тоталитарное государство-корпорация, то ли власть в стране захватил безумный диктатор, то ли роботы покорили людей, то ли случилась какая-то вселенская катастрофа, то ли люди себя уничтожили сами и на планете проживают исключительно обезьяны, говорящие по-английски. Исключение составляет недавно прошедший с бешеным успехом фильм «День независимости», в котором американцы лихо громят напавших на США накануне Дня независимости Америки инопланетян. Хотя, по правде сказать, фильм, в котором уничтожаются все крупные города Америки, вряд ли мож н о считать вариантом «Кубанских казаков». Можно возразить, напомнив о культовых «Звездных войнах», в которых, однако, в первых же титрах говорится, что дело происходит в галактике «далеко от нас» и стало быть к Америке отношения не имеющей. А вас никогда не удивляло, почему в государстве, находящемся на гребне могущества, снимаются и, что самое интересное, идут в кинотеатрах, на видео и по телевидению с большим успехом такие фильмы? У нас в России также пытались снимать нечто подобное, но эти фильмы очень быстро перекочевали куда-то в рубрику «Кино не для всех» после полуночи.
Почему Голливуд оказался неспособным снять что-то подобное «Зеркалу» или «Проверке на дорогах», понятно, — культуры не хватает. Но почему государство, победившее в изнурительной «холодной войне», не создало своего аналога «Взятия Берлина», «Клятвы» или «Светлого пути» (кстати, по духу совершенно голливудский фильм про self-made woman — женщину, которая сделала саму себя, — да еще и с феминистским оттенком)? Неужели из-за каких-то моральных аспектов, антиимперского духа или чего-то подобного? Сомневаюсь — достаточно посмотреть блестящее американское историческое костюмированное кино, совершенно, к слову сказать, имперское, после которого, если не читать книг по истории других государств, возникнет устойчивое ощущение, что вся история человечества происходила на территории США. Да и вестерны очень часто оказывались довольно близки к «Свадьбе с приданым».
Что это — коллективный мазохизм или подспудное ощущение того, что страна идет куда-то не туда? Своего рода стыдливость режиссеров, отказывающихся врать народу про «светлое будущее»? У меня нет ответа на эти вопросы. Я могу только предположить, что в американском обществе есть какой-то внутренний надлом, своего рода отрешенность от страны — ведь нельзя без боли смотреть кино, где показывается будущее той страны, где ты живешь, и этой страны как бы нет, ее уничтожили. Этот надлом нельзя связывать только с окончанием «холодной войны» — он, думаю, был всегда: меня поражало то, что золотой век для американца закончился не когда-то давно (как для многих русских — то ли в 1917 году, то ли при Владимире Мономахе, на худой конец при Сталине), он закончился только что, и человек, с которым разговариваешь, с удовольствием признавался, что и он жил при золотом веке. В период Рейгана золотой век был при Кеннеди и Джонсоне, при Буше он сместился к тому же Рейгану. Сейчас все вспоминают, как им хорошо было при позднем Рейгане и Буше. Иными словами, золотой век Америки закончился только что. Но главное, что он закончился и уже больше никогда не начнется.
Я не хочу сказать, что Америка вот-вот умрет, хотя, как правило, империи начинают умирать, будучи на гребне могущества, когда наступает золотой век, плавно и незаметно переходящий в угар, а
