Ганнушкиной, главы общественного комитета помощи беженцам и вынужденным переселенцам «Гражданское содействие». Именно в этот комитет теперь идут за помощью люди - чеченцы, родственники тех, кого забрали, кого дактилоскопировали, кому подложили наркотики или патроны, кого выгнали с работы, кому пригрозили депортацией (господи, куда депортировать граждан России из столицы России?). Они идут к Ганнушкиной, потому что идти им больше некуда.
- Старт этой новой волне оголтелого государственного расизма, официально именуемого операцией «Вихрь-Антитеррор», - продолжает Светлана Алексеевна, - был дан сразу после штурма театрального комплекса на Дубровке. Чеченцев выкидывают отовсюду - главное, с работы и из квартир. Это сведение счетов с целым народом за действия конкретных лиц. Главный метод дискредитации по этническому признаку - фальсификация уголовных дел методом подброса наркотиков или патронов. Милиционеры выглядят «галантными», спрашивая жертв: «Тебе что? Наркотик? Или патрон?». Спасаются только те, у кого есть такие мамы, как Макка Шидаева. А у кого их нет?…
А мы что? Мы - народ?
…В чеченской семье - трое девочек. Одна поступила в музыкальную школу, две - нет, и родители попросили учительницу поступившей давать частные уроки на фортепиано двум непоступившим. На этой неделе учительница отказала в уроках. Директор музыкальной школы - в коллективе все, конечно, про все знали, запретила ей это делать, сказав, что так приказали из управления культуры, и если учительница будет продолжать ходить к чеченцам, то ею самой заинтересуются «в органах»…
Вот это уже мы… Мы - народ… Российский люд в большинстве своем соглашается с государственной ксенофобией и анти-расистскими акциями протеста на такой «антитеррор» не отвечает. Причина? Официальная пропаганда работает очень эффективно, и большинство разделяет убеждения Путина о коллективной ответственности народа за преступления, совершенные отдельными его представителями. Потому что это просто - разделять подобные примитивные убеждения.
В России, таким образом, совершенно неясно, несмотря на идущую несколько лет войну, теракты, катастрофы и потоки беженцев: а что же власть действительно хочет от чеченцев? Чтобы они все-таки жили в составе России? Или - нет?
Напоследок - совсем уж простая история: про обычных, живущих в России людей, подверженных государственной истерии…
…- Тебе часто в школе замечания делают?
- Часто… - вздыхает Сиражди.
- И за дело?
- За дело… - опять вздыхает.
- А за какое?
- Я бегу-бегу по коридору, кто-то об меня стукается, и я всегда сдачи даю, чтобы меня не обижали, а потом меня спрашивают: «Это ты ударил?», и я всегда честно отвечаю: «Я», а другие не отвечают, и получаю замечания…
- Может, и тебе тоже не отвечать? Проще будет?
- Нельзя, - уж совсем тяжко вздыхает. - Я не девчонка. Если сделал, говорю: «Сделал».
«А вы знаете, что он старается таким образом подставить подножку кому-то из наших детей, чтобы ребенок обязательно ударился виском… И умер…».
О боже… Это уже не он о самом себе, а взрослые о нем. Не о спецназовце, натасканном на уничтожение террористов. А о семилетнем чеченском мальчике Сиражди Дигаеве - наблюдения вслух одной очень взрослой женщины, члена родительского комитета 2 «б» класса 155-й московской школы, где мальчик учится.
«А вы знаете, мой ребенок жалуется, что у Сиражди вечно ничего нет, а у меня есть, и я должен давать…» - это другой член того же комитета, мама.
Жалуется? А что тут жаловаться? И ДОЛЖЕН ДАВАТЬ, когда у другого, рядом, чего-то нет…
«Он всем мешает. Вы поймите! Мой сын объяснил мне, почему он не записал домашнее задание в классе. Потому что Сиражди так мычал, что он ничего не слышал… Сиражди неуправляем. Как все чеченцы. Поймите!» - говорит еще одна родительница.
В наших разговорах мы идем все дальше и дальше. Сидя в пустом школьном классе. Второклассники разошлись по домам - родительский комитет решает, как вычистить из школы маленького чеченца и «чтобы наши дети не учились плохому у возможного будущего террориста».
Наверное, вы думаете, что это ирония? А это, между прочим, цитата…
«Вы поймите нас правильно! Хоть он и чеченец, но мы на нации не делим… Нет! Мы просто хотим оградить наших детей».
Но от чего?… Однажды, в ноябре, родительский комитет 2-го «б» созвал классное собрание с целью предупредить папу и маму мальчика Сиражди, что в случае если они не примут к нему мер до Нового года, и он, «хоть и чеченец» (опять цитата), не станет себя вести до поставленного срока так, как это поведение понимает родительский комитет, то они обратятся в директору 155-й школы с требованием выгнать ребенка из школы.
«Ну, ответьте мне, ну почему они все в Москву лезут?» - наконец прет главное. Это одна из членов родительского комитета, уже спустя неделю-две, пытается объяснить, почему они ТАК решили.
А почему, собственно, и не в Москву?… Кто сказал, что этот город чем-то отличается от других? И что здесь живут такие особенные люди, приближение других граждан России к которым плохо сказывается на их самочувствии?
«Почему это вы говорите, что ИМ трудно! - почти кричит еще одна родительница. - А кто спросил, как трудно нам! И почему нашим детям легче, чем ЕМУ?».
Почему? Сиражди - мальчик, который родился в 1995 году в Чечне. Его мама Зулай, беременная, бегала под обстрелами и бомбежками, о которых она никого не просила… Бегала, потому что другого выхода не существовало в начале первой чеченской войны. И сегодня Зулай очень непросто видеть, что хоть и переехали они в столицу уже в 96-м и ее младший сынок почти всю его жизнь москвич, а все равно при салютах и грозе он очень пугается, прячется и плачет и не может объяснить, почему…
«Ах, так ОНИ еще и не чувствуют себя дома? - Всплывает раздраженный голос еще одного члена родительского комитета. - Так ОНИ еще и со своим уставом в наш монастырь! Нет уж!».
Дело в том, что Альви, папа Сиражди, придя на то собрание, выслушав все, что ему хотели сказать, тоже взял слово и посмел поделиться своей болью, пытаясь объяснить, что не так все просто в их московской жизни, что, его, отца, на глазах у детей милиционер тут матом посылает и заходит в их комнату в сапогах, и он, отец, ничего не может с этим поделать, и дети все видят…
Еще Альви тогда говорил, что главное, ради чего их семья здесь, а не в Чечне, несмотря на то, что тут им так неуютно, - это чтобы выучить своих детей не в условиях войны. И что Зулай - педагог-математик, торгует здесь на рынке, не умея торговать, а по ночам они вместе крутят куриные рулеты, а утром несут на продажу… Вся их с Зулай жизнь - только ради детей, чтобы они получили хорошее столичное образование…
«Нет, смотри! Вот ведь лезут прямо в центр Москвы! И чтобы квартира была за 500 долларов!» - так откомментировал папин душевный крик родительский комитет.
«Мы не хотели, чтобы моя дочь (сын) учились с ТАКИМ в одном классе». - Услышали приговор папа и мама на том собрании. И обиделись, конечно. А вы бы не обиделись?
«А что - мы не имеем права хотеть?…» - восклицали члены родительского комитета.
Конечно, имеете. Только кто сказал, что вы - не скинхеды? Самые натуральные? Даром что не бритоголово-замаскированные?
Стоит напомнить одну старую историю, прошлого века. Она начиналась похоже. Вот только закончилась по-другому. Когда в одну европейскую страну вошли фашисты, всем евреям было велено нашить желтые звезды для простоты определяемости. И тогда желтые звезды нашили все горожане, чтобы спасти… И евреев. И себя - от того, чтобы не превратиться в фашистов. И их король был вместе с ними…
У нас же в Москве теперь все наоборот. Когда власть вдарила по чеченцам, живущим рядом с нами, мы не нашили своих желтых звезд из солидарности с ними. И более того, занялись прямо противоположным: мы играем в «нацию победителей», мы выжигаем на их спинах «знаки отличия». Мы
