- Здравствуйте, Миша! - сказал старик.
- Здравствуйте, № 55! - ответил Курылев, высунувшись из облака воспоминаний ровно настолько, чтобы прочитать номер на 'джинсовке' приблизившегося изолянта с удочкой.
- Меня зовут Борис Александрович, но это не важно... Я просто хочу поблагодарить вас за Лену! Спасибо...
В ответ Мишка не смог вымолвить ни слова...
Потом, после всего, она попросила его не оборачиваться и пальцем начертила на влажной Мишкиной спине какое-то слово. Это было так приятно, что он сначала различил кожей всего лишь один восклицательный знак 'Понял?' - спросила она. 'Нет, еще!' И она снова повела ноготком по вздрагивающим курылевским лопаткам. 'Понял?' 'Нет, еще. еще!' просил Мишка, хотя все уже давно понял. А она опять и опять писала пальцем по его дрожащей коже: 'Спасибо! Спасибо! Спасибо!..'
- Вы знаете, - продолжал №55. - Если б во время этих жутких сеансов вы не прятали б Ленхен у себя, я бы определенно сошел с ума! Даже опытным людям нелегко, а она у меня ведь совсем несовременная девушка. Вы понимаете?
- Понимаю...
- Вы знаете, я так жалею, что она не закончила диссертацию! - дрожащим голосом воскликнул №55. - Я так сожалею, что она приехала сюда! Я был категорически против, чтоб вы знали... Ведь ее отсюда не выпустят, даже если я умру...
- Вы, Борис Александрович, живите! Так для всех будет лучше... - ответил Курылев и, не попрощавшись, пошел выключать насос.
С самого начала знакомства Лена просто замучила Мишку рассказами об Англии, о Кембридже, об Уайльде. Наверное, так ей было легче. 'Ты знаешь, - восторженно говорила она, - меня постоянно принимали за леди! Я даже однажды слышала, как меня за глаза называли 'эта юная леди'. Представляешь? А однажды один очень известный профессор-лингвист очень долго ко мне приглядывался и потом сознался, что никак не может определить по произношению, из какого я графства... Когда ему сказали, что я из России, он просто обалдел! ...Представляешь?' 'Представляю', - кивал Мишка. 'А однажды меня пригласили на заседание Уайльдовского общества. Я делала там доклад о русских переводах 'Баллады Реддингской тюрьмы'. Ну, сам понимаешь: Чуковский, Брюсов, Топоров...' 'Понимаю', - кивал Мишка. 'Всем очень понравилось. Потом за ужином в готическом зале при свечах лорд Уиндерфильд сказал мне, что восхищен моим знанием Уайльда, но полагает, по-настоящему этого писателя может понять лишь тот, кто вкусил несвободу. А я сказала ему, что есть такая русская поговорка 'От сумы и от тюрьмы...', и даже пошутила, что ради Уайльда готова посидеть немного в тюрьме. Он тоже засмеялся и предложил рекомендательное письмо к своему близкому другу - начальнику образцовой Ливерпульской тюрьмы...'.
- Ты, значит, из-за Уайльда в Демгородок приехала? - язвительно полюбопытствовал Курылев.
- Ну, почему тебе так нравится меня обижать? Я же не спрашиваю, почему ты здесь служишь!
- А потому что очень кушать хочется.
- Ми-ша, только не злись! Иначе я больше не смогу принимать твои приглашения. Лучше давай я покажу, как здороваются масоны! Хочешь?
- Думаешь, понадобится? - хмуро улыбнулся Курылев.
- Как знать, как знать! - подхватила она, радуясь его отходчивости. - Вот смотри...
Лена осторожно взяла мозолистую курылевскую руку и согнула крючком его безымянный палец, потом то же самое проделала и со своим безымянным пальчиком, а затем вложила узкую ладошку в бугристую Мишкину ладонищу, но таким образом, что их согнутые пальцы сцепились как бы в знак примирения. Со стороны все это выглядело так, будто два человека просто-напросто пожимают друг другу руку.
- На самом-то деле мы установили с тобой тайную братскую связь! - свистящим шепотом сказала Лена. - Правда, здорово?
- А твой отец действительно масон? - спросил Мишка.
- Господи, ты Боже мой! - Она вырвала свою руку из этой вольнокаменщицкой сцепки. - Это же шутка! Вы ничего не поняли...
Только совсем недавно и с большим трудом Курылев склонил ее к тому, чтобы говорить друг другу 'ты', вернее, чтобы она говорила ему 'ты'. И вот вдруг это ледяное 'вы'. Дело прошлое, в ту минуту Мишка перепугался.
Вы читаете Демгородок (журнальный вариант)
