Они помолчали, пока официант подавал напитки. Затем она поставила локти на столик и доверительно наклонилась к нему:
— Тони, Тони, знаешь ли, что ты отличный парень? Ты-то уж никому не дашь спуску, а? Ты всегда был таким. Я тебя считала сильным и добрым, помнишь? Ты всегда мне нравился.
Тони рассмеялся:
— Ты еще говаривала, что балдеешь от меня, детка.
— Ага. — Несколько секунд она с интересом смотрела на него. — Может, я так и не отделалась от этого чувства до сих пор, веришь?
— Отделалась, отделалась, не заливай. Не рассказывай дяде сказок.
Они решили заглянуть еще куда-нибудь. Прикончив напитки, снова вышли на Сатер-стрит. Ночь стояла прохладная, воздух свеж и бодрящ, свободный от смога. Мария привычно прижалась к Тони, они прошли до Пауэлл и повернули направо, в сторону Маркит-стрит.
Хотелось бы знать, подумал Тони, куда это они направляются? У него оставалось всего двадцать баксов и не было работы.
В ближайшее же время нужно бы провернуть какое-нибудь дельце — если в понедельник не повезет в Бей-Мидоузе. Он поставил пять баксов на Красного Танцовщика в третьем заезде. Деньги, все проклятые деньги. Когда же это случится? Этот вопрос не давал покоя Тони: когда, когда же ему, наконец, выпадет удача? С надеждой на счастливый случай он связывал все; ждал, звал ее, удачу, которая приведет его к большим деньгам. Уже давно эта надежда стала неотъемлемой чертой его натуры.
Тони рос в Сан-Франциско в тех же условиях, что и тысячи его сверстников. Случайный ребенок матери-итальянки и отца, у которых редко хватало денег, чтобы прокормить себя и еще четверых ребятишек, появившихся до его рождения. К тому же Тони имел несчастье быть нежеланным ребенком, и его рождение не принесло родителям радости. Долгое время мальчишка не понимал, что растет в унизительной нищете. Когда же он осознал свое положение, в нем неумолимо стала расти жажда вырваться в другой мир. Мир денег, благополучия, довольства.
После шестого класса он бросил школу и с тех пор перебивался случайными заработками. Уйдя из дома, Тони какое-то время вкалывал грузчиком до седьмого пота на складе. Тяжелая работа позволила ему накачать мышцы, а попутно давала ему и его лучшему другу Джо Арриго возможность тайком выносить кое-какие вещи, которые они сбывали скупщику краденого. Подвизался он и в роли шестерки при мелком букмекере, потом устроился посыльным в отель “Святой Франциск”.
Работа сносная, хотя и смертельно скучная. Поначалу ему нравилось вертеться среди людей, которые, как он считал, “имели класс”, среди розовощеких, ухоженных мужчин с толстыми сигарами и набитыми кошельками, заглядываться на стройных женщин, увешанных сверкающими драгоценностями. Проведенные в “Святом Франциске” месяцы несколько его отшлифовали, а главное — подогрели еще больше жажду добиться успеха, богатства.
С годами Тони закалился, окреп телом и душой. Он стал циничным, с презрением относился к тем, кто слабее его, — возможно, потому, что уверился в своей силе. И безоговорочно восхищался всеми мужчинами, сумевшими пробиться наверх, тем или иным способом овладеть богатством или властью. Для него не имело значения то, как они заполучили их, главное — они своего добились. Тони верил — и на этом основывалось его жизненное кредо, — что существуют лишь два типа людей: немногие сильные, которым обязаны служить все, остальные — слабаки, неудачники, пребывающие на дне, и что человеку некого винить, кроме самого себя, за то, что он оказался среди проигравших. Сильный Тони не намеревался оставаться среди них.
Тони достал пачку сигарет и предложил Марии; они остановились, чтобы прикурить.
— Что ты предпочитаешь, Мария? Выпьем еще или пожуем чего-нибудь?
— Вообще-то я зверски проголодалась.
— Пришлось потрудиться, а?
— Еще как. Субботняя ночь, сам понимаешь.
— Я и сам волка бы съел. На О’Фаррелл, чуть в стороне от Маркит-стрит, есть симпатичная забегаловка, где готовят лучший в мире минестроне*. Как? Годится?
— Пошли.
Она с воодушевлением сжала его руку, и они бодро прошагали несколько кварталов до итальянского ресторанчика.
По дороге они болтали о том о сем, и Мария рассказала ему, что она не просто уличная девка, а работает в одном солидном доме на Филлмор.
В ресторане, когда им уже подали большие чашки с густым дымящимся супом, ломтики батона и красное вино, Тони спросил:
— И как давно, детка, ты занимаешься этим делом?
— Хм, больше года. Понимаешь, вскоре после нашей последней встречи с тобой я сошлась с одним мужиком и в конце концов переехала к нему в отель. Так я окончательно ушла от тетки — ты ведь знаешь, что я жила у нее после того, как гаденыш папаша женился вторично. Я подцепляла гуляк в каком-нибудь баре и заманивала их в темный переулок — сам понимаешь, они-то надеялись получить удовольствие, а Макс, ну, тот парень, с которым я жила, стукал их аккуратно по кумполу, после чего мы обчищали их бумажники. Вообще-то мне подобный промысел не нравился, и вскоре мы разбежались. Так я осталась и, без дома, и без Макса. Так и пошло.
— Что значит — так и пошло? Вот так просто вышла на панель, и все?
— Нет, сначала мне пришлось искать знакомства с хозяевами борделей. Я уговорила одного таксиста устроить мне встречу с таким воротилой, и он послал меня, для пробы, на Церковную улицу. Церковную — ну не смех ли? Я побывала в трех-четырех его домах, прежде чем попала в заведение на Филлмор. Какое-то время работала по вызову в одном отеле, но сейчас я зашибаю больше.
— Так ты богатеешь, а? — поддел ее Тони.
— Скажешь тоже. — Она нахмурилась. — Они не дают нам прикопить деньжат и отделаться от них. И все же сегодня я заработала уже полета.
— Полета долларов?
— Ну конечно же. Могла бы и больше, но я работаю только до полуночи.
— Пятьдесят баксов за один вечер? — Раньше Тони не задумывался, сколько зарабатывают путаны за день или за неделю. — Боже, какие деньжищи!
— Мне остается только половина, Тони. К тому же девушке приходится покупать массу нужных вещей. А в общем не так плохо. — Мария улыбнулась. — Лучше, чем грабить похотливых жеребчиков в переулках.
Тони рассеянно кивнул. Рассказ Марии повернул его мысли в излюбленном направлении — каким образом наладить приток больших денег.
— Что ты думаешь о таком занятии? Тебе оно нравится?
Мария пожала плечами:
—Работа как работа. Удовольствия мало, если хочешь знать, но куда денешься? — Она помолчала. — С тобой, Тони... все было бы иначе.
Он рассмеялся:
— Черт, ты права. Я бы не оставлял тебе ни цента.
— О, Тони! Ты не понимаешь, о чем я толкую! Будь ты проклят...
— Эй, послушай, я всего лишь пошутил.
— Смотри не надорвись от смеха! — яростно бросила она, обиженная тем, что он не понял ее искреннего порыва.
Они сытно поели, еще немного выпили. Тони потягивал красное вино и размышлял. Его мозг прокручивал десятки вариантов.
— А что дальше? — наконец спросил он. — Ты говоришь, что получаешь только половину. А кому достается остальное?
