— Не целуй меня так, Тони, — взмолилась она.
— Да что с тобой? Неужели я тебе совсем не нравлюсь?
Он едва смог расслышать ответ, так тих был ее голос.
— Не в том дело, Тони. Я... ты... пугаешь меня. Что-то в тебе есть такое... Не знаю. Ты... нехороший, Тони. Еще никогда я не была ни с кем похожим на тебя.
Его руки все еще обнимали ее, их лица почти касались друг друга. Тони поцеловал ее в щечку, в уголок рта, услышал ее негромкий вздох, когда их губы слились.
В темноте Тони различал лишь контуры ее тела, но мог вообразить чистую белизну ее кожи. Задыхаясь, Бетти шептала:
— Не надо... Тони, пожалуйста... Я боюсь...
Тони молчал. Его сердце колотилось в бешеном ритме. Он повернулся, еще ближе придвинулся к ней, обнял, находя своим телом ее тело, своими губами ее губы.
— О, Тони, — приглушенно, словно в бреду, говорила Бетти. — Я боюсь. О, Тони... О, Тони...
Позже он целовал ее залитые слезами щеки, ее соленые губы.
— Успокойся, — говорил он. — Ну почему ты плачешь?
— Я не знаю. Честно, не знаю. Просто плачу, и все. Целуй меня, Тони, целуй...
Они сидели, обвив друг друга руками, и незаметно проговорили битый час. Бетти рассказывала ему о себе: ей восемнадцать, живет с матерью и отчимом. Мать часто болеет. Она прожила в Напе всю жизнь, родилась здесь. Припомнила какие-то мелочи, которые не должны были бы интересовать Тони, но он жадно слушал и переспрашивал ее.
— Теперь ты услышал обо мне почти все, — сказала Бетти, — а я не знаю ничего, кроме твоего имени и того, что ты из Сан-Франциско. Так что ты скажешь о себе, Тони? Чем ты занимаешься? Я тоже хочу знать о тебе все-все.
Тони ласково поглаживал ее теплую обнаженную руку и принялся было сочинять какие-то пустяки о себе. И вдруг словно плотину прорвало — он рассказал ей о Шарки, о том, как занялся своим бизнесом, как достиг своего нынешнего положения.
Бетти внимательно слушала его, и ее внимание подгоняло Тони, словно, отпустив тормоза, он жаждал разболтать ей все о себе, рассказать и о том, и о сем, в общем, обо всем. Слова лились из него почти непроизвольно, он говорил и говорил, даже не задумываясь, почему его так понесло. Он рассказал ей и о Марии, и о публичных домах, и об Анджело, обо всем, кроме убийства полицейского. В конце концов он вздохнул и замолчал.
Ничто не нарушало ночной тишины.
— Ну? Скажи же что-нибудь. Тебе ведь есть что сказать, после того как я разболтал тебе все мои секреты, так ведь?
— Я не знаю, Тони. Я не хотела танцевать с тобой, не хотела приезжать сюда. Я не хотела... ничего из того, что случилось. Но я сделала это. Ну а ты... как ты можешь наживать такие деньги? От проституток!
— Черт! Да что тут плохого? Кто-то должен же собирать их, почему бы не я? Это такие же бабки, как и любые другие. Поверь или проверь — никакой рутины.
— Но это же омерзительно.
— Что-то я тебя не пойму, — не без раздражения возразил Тони. — Нет тут, как я думаю, ничего омерзительного. Черт, девочки зашибают неплохие деньги и при желании всегда могут уйти на все четыре стороны. Только они не торопятся. — Он оживился. — Послушай, Бетти, а почему ты не уберешься из этой дыры? Я мог бы устроить тебя во Фриско так, чтобы ты имела больше, чем все эти чистоплюи из Напы, вместе взятые. Ты похоронила себя на этом кладбище.
Бетти нервно хохотнула:
— Тони, если бы я подумала, что ты говоришь серьезно, то здорово осерчала бы. Слава богу, я понимаю, что ты шутишь.
— Почему ты решила, что я шучу?
— А как же иначе? Не хочешь же ты устроить меня в один из твоих... гадких домов? Ты же не это имел в виду, признайся.
— Черта с два! Что в этом плохого? Ты ведь ничего не добьешься здесь, на этой сонной земле. Я же устрою тебя во Фриско так, что ты будешь заколачивать бешеные деньги. И мы сможем, черт побери, много времени проводить вместе. Стоит тебе побыть во Фриско хоть капелюшку, и ты ни за что не захочешь оттуда уехать.
Бетти ничего не ответила. Прислушавшись к невнятным звукам, Тони поразился:
—Как? Ты опять плачешь? Да что с тобой, в самом деле?
— Тони, ты совсем гнилой. Совсем пропащий! Я ненавижу тебя. О, как я ненавижу тебя!
— Бетти, не надо так. — Он попытался прижать ее к себе, но она вырвалась из его грубой хватки.
— Не трогай меня! — Она не могла да и не пыталась скрыть отвращение. — Я предпочла бы объятия прокаженного. Не сомневайся. И никогда больше даже не прикасайся ко мне.
Тони сидел со сложенными на коленях руками, вглядываясь в ее едва различимый силуэт. Бетти взбешена, тут нет никаких сомнений. И его тоже словно ледяным душем окатило.
Какого черта он вообще связался с этой чокнутой?
— Бетти, — позвал он.
— Отвези меня домой. Сейчас же, — попросила она.
— Послушай, давай потолкуем спокойно.
— Сейчас же, Тони. Или я выйду и пойду пешком.
— О боже, что еще за глупости? Ты ведешь себя как капризный ребенок.
Бетти распахнула дверцу, намереваясь немедленно выйти, но Тони схватил ее за руку и вернул на сиденье.
— О’кей. Проклятие, я отвезу тебя домой — буду только рад отделаться от тебя.
Дорогой они старались даже не касаться друг друга плечами. Высадив Бетти, Тони направился прямиком в отель “Плаза”, в спешке побросал свои вещички в чемодан и расплатился по счету. Выезжая за пределы города, он бросил взгляд на часы — не было еще и одиннадцати. Тони сбавил скорость, размышляя, ощущая, как его охватывает чувство гнева и неведомой ему доселе досады. Развернувшись, он поспешил обратно — уличные танцульки должны были продлиться до полуночи.
Припарковавшись как можно ближе, он вышел из машины и зашагал, приглядываясь к веселившимся танцорам. Народу было поменьше, и вскоре Тони заметил блестящие светлые волосы Джун. Он подошел к ней, вежливо похлопал ее кавалера по плечу и, когда они остановились, сказал Джун:
— Как видишь, я не забыл. Мне нужно поговорить с тобой.
Обиженный парень проглотил ком в горле и вопросительно глянул на Джун, а она небрежно бросила:
— Потанцуй с кем-нибудь, Лестер. Попозже, надеюсь, мы еще увидимся.
Джун повернулась к Тони и хотела что-то спросить, но он опередил ее:
— Хочешь стать богатой продавщицей во Фриско, детка?
— Ты имеешь в виду богатой шлюхой?
— Называй это как заблагорассудится, только решай побыстрей. Через пару минут я уеду. Можешь двинуть со мной, если хочешь.
— Как любезно с твоей стороны! Однако не торопи меня так.
— А пошла ты к дьяволу!
Тони повернулся в намерении немедленно уйти, уехать, исчезнуть, но Джун схватила его за руку:
— Подожди минутку и не кипятись, Тони. Ты же говорил, что уезжаешь завтра.
— Я уезжаю сейчас. Меня тошнит от этой дыры. — Помолчав, он решительно добавил: — Тебе нечего терять здесь, а Вай пошлешь открытку. Машина в полуквартале отсюда. Нам будет весело вдвоем, крошка. Я даже куплю тебе дудочку — я спою, а ты поиграешь.
Джун молниеносно облизнула губы:
