Впервые после возвращения домой она направилась к ульям.
И тупо уставилась на них.
Пчелы яростно вылетали наружу. Громкое жужжание нарушало обычное умиротворение, царящее за кустами малины. Коричневые тела пронзали воздух подобно горизонтальным градинам.
Интересно, что происходит?
Пчелы, одно из слабых мест матушки… Не было в Ланкре разума, который она не могла бы Заимствовать. Однажды она даже побывала в шкуре земляного червя[8] . И только рой, разум, состоящий из тысяч подвижных частей, был ей недоступен. Раз за разом она пробовала войти в рой и увидеть мир десятками тысяч пар сложных глаз, но каждая такая попытка заканчивалась жуткой мигренью и необъяснимым желанием заняться любовью с цветами.
Но много чего можно узнать, просто наблюдая за пчелами. За их активностью, направлением движения, действиями пчел-охранников.
Пчелы вели себя так, словно были
Поэтому она пошла «немножко полежать», как называла это матушка Ветровоск.
Действия нянюшки Ягг были совсем другими и имели мало общего с ведьмовством, зато имели много общего с тем, что она была Ягг.
Некоторое время она сидела на безукоризненно чистой кухне, потягивала ром, попыхивала вонючей трубкой и рассматривала картинки на стенах.
Все они были созданы младшими внуками грязью различных тонов и воплощали бесформенные фигуры с бесформенными подписями «БАБА» из бесформенных грязных букв.
Перед нянюшкой на полу, задрав все четыре лапы, лежал обрадованный возвращением домой Грибо и играл свою знаменитую роль чего-то, найденного в сточной канаве.
Наконец нянюшка Ягг поднялась и с задумчивым видом пошла в кузницу Джейсона Ягга.
Кузница всегда занимала важное место в жизни деревни и служила ратушей, площадкой для встреч и центром анализа слухов. Сейчас в кузнице болтались несколько местных жителей, которые пытались скоротать время между обычными для Ланкра занятиями браконьерством и наблюдением за тем, как работают женщины.
– Джейсон Ягг, мне нужно с тобой поговорить.
Кузница опустела словно по волшебству. Вероятно, основной причиной был голос нянюшки. Правда, она успела поймать за руку одного из беглецов, пытавшегося на карачках проскользнуть мимо нее.
– Очень
Единственный на весь Ланкр лавочник смотрел на нянюшку, как трехногая мышь на пережравшего анаболиков кота. Тем не менее он таки собрался с духом, чтобы выдавить:
– Все ужасно, просто ужасно. Дела идут хуже некуда, госпожа Ягг.
– То есть как обычно?
Лицо господина Кварнея стало умоляющим. Он понимал, что без потерь ему не выпутаться. Оставалось лишь слушать.
– Итак, – продолжила нянюшка, – вдову Скряб из Ломтя знаешь?
Кварней удивленно раскрыл рот.
– Вдову? – пробормотал он. – Но она же…
– Поспорим на полдоллара? – предложила нянюшка.
Рот господина Кварнея так и остался открытым, зато лицо приобрело выражение восхищенного ужаса.
– Ты предоставишь ей кредит, пока она не поставит хозяйство на ноги, – сказала нянюшка в полной тишине.
Кварней тупо кивнул.
– Это касается и тех, кто подслушивает у двери, – повысила голос нянюшка. – Кусок мяса раз в неделю ей совсем не помешает. Кроме того, ей потребуется помощь, когда придет время убирать урожай. Отлично, так и знала, что могу на вас рассчитывать. Все, идите…
Они предпочли убежать, оставив нянюшку наслаждаться очередной победой.
Джейсон Ягг беспомощно посмотрел на свою любимую мамочку. Мужчина в центнер весом вдруг превратился в четырехлетнего мальчишку.
–
– Э-э, совсем забыл, надо тут кое-что сделать…
– Ну, малыш, – продолжила нянюшка, не обращая внимания на его слова, – что здесь происходило в наше отсутствие?
Джейсон рассеянно потыкал в огонь металлическим прутом и начал перечислять:
– В Ночь Всех Пустых пронесся смерч, одна из куриц матушки Пейзан трижды снесла одно и то же яйцо, корова Голокуров родила семиглавого змея, в Ломте прошел дождь из лягушек…
– Значит, все было нормально, – оборвала его нянюшка и небрежно, но многозначительно набила трубку.
– Ага, все тихо было, – согласился Джейсон. Вытащив из горна прут, он положил его на наковальню и занес над головой молот.
– Рано или поздно я все равно все узнаю, сам понимаешь, – как бы между делом бросила нянюшка Ягг.
Джейсон не повернулся, но молот его замер в воздухе.
– От меня ничто не скроется, ты же знаешь, – продолжала нянюшка Ягг.
Железо постепенно остывало, цвет свежей соломы приобрел ярко-красный отлив.
– Ну, расскажи все своей старой мамочке, и сразу станет легче, – ласково предложила нянюшка Ягг.
Железо из ярко-красного стало шипяще-черным. Джейсон, привычный к жару кузницы, вдруг почему-то вспотел.
– Сейчас совсем остынет, нужно ковать, – заметила нянюшка Ягг.
– Мам, я здесь совсем ни при чем! Что мне было делать? Лечь им поперек дороги?
Нянюшка откинулась на спинку стула и довольно улыбнулась.
– Ты это о ком, сынок?
– Ну, эти, молодая Диаманда, а еще Пердита, – затараторил Джейсон, – и та рыжая из Дурного Зада, и другие. А я ведь говорил старухе Пейзан, я сказал, что ты этого так не оставишь. Им я тоже сказал. Сказал, что госпожа Ветровоск выпрыгнет из своих подшта… будет очень смеяться, когда узнает. Но они не слушали. Говорили, что сами могут научиться ведьмовству.
Нянюшка кивнула. На самом деле они были правы. Ведьмовству можно научиться самостоятельно. Но учитель и ученик должны быть людьми определенного склада.
– Диаманда? – переспросила она. – Что-то не припоминаю такой.
– На самом деле это Люси Чокли, – пояснил Джейсон – Только она сказала, что Диаманда более подходящее имя для… для ведьмы.
– А. Это та, в большей фетровой шляпе с обвисшими полями?
– Да, мама.
– Она еще ногти красит черным лаком?
– Да, мама.
– Но старый Чокли услал ее в какую-то там школу.
– Да, мама. Она вернулась, когда тебя не было.
– А.
Достав из горна уголек, нянюшка Ягг прикурила трубку. Шляпа с обвисшими полями, черные ногти плюс образование. О боги.
– И сколько всего этих барышень?
– С полдюжины. Но на самом деле девушки они хорошие.
– Да?
– И не собирались делать ничего плохого.
