– Видите ту таверну? – спросил он. – Ха! Если бы мне давали по пенсу каждый раз, когда меня вышвыривали из нее, у меня было бы… пять долларов и тридцать восемь пенсов. Там, дальше, находится старая кузница, а это – дом госпожи Персифлюр, у которой я жил. А вон ту вершину видите? Это – Медная гора. Однажды я забрался на нее вместе со старым троллем Карбонатником. Эх, какие были деньки… А видите тот лесок чуть ниже, на склоне холма? Именно там она…
Его голос перешел в бормотание.
– Подумать только. Я все вспомнил… Какое это было лето. Таких уж больше и не бывает. – Аркканцлер вздохнул. – Знаете, я бы все отдал, чтобы еще хоть разок прогуляться с ней по лесу. Мы столько всего не успели… Ладно, пошли.
Думминг оглядел Ланкр. Он родился и вырос в Анк-Морпорке, поэтому всегда считал, что сельская жизнь – это то, что случается с другими людьми, причем у большинства из них – четыре ноги. С его точки зрения, сельская местность представляла собой полный хаос, предшествовавший тому моменту, когда была создана вселенная, то есть нечто
– Это, стало быть, столица Ланкра? – недоверчиво уточнил он.
– Похоже на то, – пожал плечами Казанунда, который также считал, что город без тротуара – не город вовсе.
– Бьюсь об заклад, здесь, наверное, и кондитерской-то нет, – хмыкнул Думминг.
– А какое здесь пиво! – воскликнул Чудакулли. – Здесь такое пиво… такое пиво, обязательно его попробуйте! А еще есть укипаловка, ее гонят из яблок… и черт знает, что еще они туда добавляют, – только в металлические кружки ее наливать нельзя. Непременно попробуй укипаловку, Тупс. Может, хоть волосы на груди вырастут. А о тебе я совсем молчу…
Он повернулся к следующему пассажиру кареты и оказался лицом к лицу с библиотекарем.
– У-ук?
– Э-э… Молчу… Э-э, молчу, потому что ты и так парень хоть куда.
Аркканцлер засуетился, увидел на крыше кареты мешок с почтой, подпрыгнул и стащил его на землю.
– Кстати, а с этим что будем делать? – спросил он.
За спиной его послышались торопливые шаги, Чудакулли обернулся и увидел спешившего к ним краснолицего молодого человека в кольчуге явно не по размеру, в которой он очень походил на жутко исхудавшую ящерицу.
– А где кучер? – спросил Шон Ягг.
– Приболел, – ответил Чудакулли. – Совершенно бандитская хворь на него напала. Куда почту-то девать?
– Почту, предназначенную для дворца, забираю я, а мешок мы обычно вешаем на гвоздь рядом с дверью таверны, чтобы люди сами могли забрать свои письма.
– А это не опасно? – спросил Думминг.
– Да нет, гвоздь крепкий, – успокоил его Шон и принялся рыться в мешке.
– Я хотел сказать, письма ведь могут украсть.
– Ну, это вряд ли! Пусть кто попробует, наши ведьмы так на него глянут, мало не покажется.
Шон сунул несколько пакетов под мышку, а мешок повесил на упомянутый выше гвоздь.
– Да, совсем забыл, – хлопнул себя по лбу Чудакулли. – Это место славится еще кое-чем. Ведьмами! Сейчас я вам такое про них расскажу…
– Моя мама – ведьма, – возвестил Шон, снова зарываясь в мешок.
– Более милых женщин вы нигде не найдете, – недрогнувшим голосом продолжал Чудакулли. – И не слушайте всякие досужие сплетни – мол, все они назойливые, чокнутые старухи, одержимые жаждой власти. Неправда это!
– Вы, небось, на свадьбу приехали?
– Именно так. Я – аркканцлер Незримого Университета, это господин Тупс, волшебник, а это… Куда ты подевался? А, ты здесь… Господин Казанунда.
– Граф, – подсказал Казанунда. – Я – граф.
– Правда? А почему ты ничего не говорил об этом?
– Ну, понимаешь, это не та вещь, о которой говорят при первой же встрече.
Чудакулли с подозрением прищурился:
– Гм, а я думал, у гномов нет титулов…
– Я оказал кое-какую мелкую услугу самой королеве Агантии Скундской, – гордо заявил Казанунда.
– Правда? Подумать только. И насколько мелкую?
– Не настолько.
– Подумать только… Так, дальше,
– Очень рад познакомиться, – вежливо поздоровался Шон.
Такой реакции Чудакулли совсем не ожидал.
–
– Да, да, я слышал. – Шон кивнул орангутану. – День добрый.
– У-ук.
– Тебя, наверное, интересует, почему он так выглядит, – подсказал Чудакулли.
– Да не особо.
– Не особо?
– Моя мама всегда говорила, что внешность – дело наживное.
– Какая своеобразная женщина. И как же ее зовут? – спросил Чудакулли.
– Госпожа Ягг.
– Ягг? Ягг? Что-то припоминаю… Она, случаем, не родственница Твереза Ягга?
– Он приходится мне папой.
– Ничего себе. Сын старика Твереза! И как поживает старый хрыч?
– Не знаю. Во всяком случае, когда его хоронили, он был мертв.
– Вот те на! И давно он, того, мертв?
– Все последние тридцать лет.
– А с виду тебе не больше двад… – начал было Думминг, но Чудакулли успел ткнуть его локтем в ребра. – Здесь сельская местность, – прошипел он. – И люди тут живут по-другому. И чаще.
Он снова повернулся к розовому и выражающему полную готовность услужить лицу Шона.
– Город, похоже, просыпается, – заметил он. И действительно, в домах начали открываться ставни. – Мы позавтракаем в таверне. Насколько помню, там готовили великолепные завтраки. – Он опять принюхался и широко улыбнулся. – А как пахнет-то, как пахнет!
Шон принюхался и оглянулся по сторонам.
– Действительно, пахнет по-королевски, – сказал он.
Послышался стремительно приближающийся топот чьих-то ног, потом он резко стих, и из-за угла появился король Веренс II. Он выступал медленно и величественно, но лицо его было очень красным.
– Наверное, поэтому у вас всех такой здоровый цвет лица, – весело произнес Чудакулли.
– Это же король! – прошипел Шон. – А у меня нет трубы!
– Гм, – промолвил Веренс. – А что, Шон, почту уже привезли?
– О да, сир! – ответил не менее взволнованный, чем король, Шон. – Она уже у меня. Я разберу ее и сразу же положу на стол вашего величества.
– Гм…
– Что-нибудь не так, сир?
– Гм… Я думал, может быть…
Шон уже разрывал обертку.
– Так, книга по этикету, которую давным-давно была заказана, книга по свиноводству, а это… что
