хранителей информации. Как раз сейчас в голове Маграт соединялись древние фрагменты единой картины.
Маграт сидела на лошади, которой ни капельки не верила, сжимала в руке меч, которым не умела пользоваться, а разная чепуха все лезла и лезла ей в голову, постепенно приобретая смысл.
Холодный ветер шелестел листьями в растущем неподалеку лесу. В этом лесу всегда было приятно побродить ночью, но сейчас он изменился. У деревьев появились глаза. Ветер будет доносить далекий смех.
Они забирают все.
Маграт заставила лошадь перейти на шаг. В каком-то доме с шумом захлопнулась дверь
А взамен дают только страх.
На другой стороне улицы громко стучал молоток. Какой-то мужчина что-то прибивал к двери. Увидев Маграт, он в ужасе метнулся в дом.
На двери покачивалась подкова.
Спешившись, Маграт надежно привязала лошадь к дереву. Но на ее стук никто не ответил.
Кто же здесь жил? Ткач Возчик или пекарь Ткач?
– Откройте. Это я, Маграт Чесногк!
Рядом с порогом стояло что-то белое. Миска со сливками.
Маграт снова подумала о Грибо. Вонючем, ненадежном, злобном и мстительном котяре, который так приятно мурлыкал и каждый вечер получал миску молока.
– Ну же! Открывайте!
Через некоторое время засовы отодвинулись, и в очень узкой щели появился глаз.
– Да?
– Ты ведь пекарь Возчик?
– Нет, я – кровельщик Ткач.
– Тебе известно, кто я?
– Госпожа Чесногк?
– Открывай!
– А ты одна, госпожа?
–
Щель расширилась до размеров Маграт.
В комнате горела одна-единственная свеча. Ткач пятился от Маграт, пока не уперся в стол. Приподнявшись на цыпочки, Маграт заглянула ему за плечо.
Семья Ткача пряталась под столом. На Маграт смотрели четыре пары испуганных глаз.
– Что происходит? – спросила она.
– Э… – сказал Ткач. – Честно говоря, госпожа, не сразу признал тебя… Твоя новая шляпка…
– Я думала, вы показываете Представление! Что случилось? Где все?
– Э…
Это шлем был во всем виноват, как потом решила Маграт; определенные предметы, например мечи, шляпы волшебников, короны и перстни, способны впитывать основные черты характера своего владельца. Королева Иней за всю свою жизнь, вероятно, не соткала ни одного гобелена, зато вспыхивала быстрее, чем канистра с керосином[33]. Очевидно, что-то от нее передалось шлему, а потом – Маграт, этакая своего рода королевская кожная болезнь. Но сейчас лучше предоставить действовать Иней.
Она схватила Ткача за воротник.
– Еще раз услышу «э…», лишишься ушей.
– Э… аргх… я имел в виду, это все Дамы и Господа!
– Что, самые настоящие эльфы?
– Госпожа! – Глаза Ткача были полны мольбы. – Их нельзя поминать вслух! Мы слышали, как они шли по улице. Целая толпа. Они украли корову старика Кровельщика и козу Тощаги, а еще сломали дверь…
– А почему ты выставил на улицу миску с молоком?
Рот Ткача несколько раз открылся и закрылся. Наконец кровельщик с трудом выговорил:
– Понимаешь, моя Ева сказала, ее матушка всегда выставляла им миску с молоком, чтобы они были дово…
– Понятно, – ледяным тоном промолвила Маграт. – А король?
– Король, госпожа? – Ткач явно тянул время.
– Король, – повторила Маграт. – Маленького роста, со слезящимися глазами и немного оттопыренными ушами, очень похожими на уши, которых кое-кто скоро лишится.
Пальцы Ткача переплетались, как змеи, над которыми кто-то издевался.
– Ну… ну… ну…
Он увидел выражение лица Маграт и обмяк.
– Мы начали играть пьесу. А я предлагал, давайте, мол, покажем наш танец, ну тот, с палкой и ведром, так нет ведь, решили играть эту пьесу. Честно говоря, все началось совсем неплохо, а потом, а потом, а потом… Вдруг
