– Надеюсь, что так. Страшно подумать, что с нами будет, если ты окажешься не прав.
– Знаешь ли, дядя… – с угрозой в голосе начал Солл.
Джинджер повернулась к Виктору.
– Ты можешь отойти со мной на минутку? Нам надо поговорить, – вполголоса сказала она. – Только без пса, – добавила она громче. – Для меня это принципиально.
– Ты хочешь поговорить со мной!
– До этого как-то не получалось.
– Хорошо. Гаспод! Ты остаешься
И Виктор, заметив гримасу несказанного отвращения, которое отразилось на морде пса, испытал тихую, светлую радость.
А за их спинами набирала оборот за оборотом вечная голывудская склока. Солл и С.Р.Б.Н. едва не касались друг друга носами и выясняли отношения в окружении подчиненных, не скрывавших своего интереса к происходящему.
– Да, представь себе, именно этого я и не потерплю. Я уволюсь!
– Ты не можешь разорвать отношения со студией. Ты – мой племянник, а студия – это я. Ты не можешь перестать быть моим племянником…
Джинджер и Виктор присели на ступеньки какого-то особняка, возведенного из парусины и дерева. Сейчас их вряд ли кто побеспокоит – ведь то, что творилось рядом, было куда интереснее.
– Вот, – сказала Джинджер, теребя пальцы. Виктор не мог не обратить внимание, что ее ногти были поцарапаны и сломаны.
– Вот, значит… – проговорила она. Сквозь толстый слой косметики проступали бледный цвет лица и следы душевной муки. «Она сейчас совсем не красотка, – неожиданно для себя подумал Виктор. – Но вслух этого лучше не говорить».
– Не знаю, как бы это сказать… Ну, одним словом… тебе никто не говорил, э-э, что видел меня как- то гуляющей по ночам?
– На холм и обратно?
Она со змеиным проворством развернулась к нему лицом.
– Значит, ты в курсе? А откуда тебе известно? Ты шпионил за мной? – вскинулась она на него.
Перед ним была прежняя Джинджер, вся кипящая злостью, обидой и параноидальной агрессией.
– Лэдди нашел тебя… спящей… вчера во второй половине дня, – ответил Виктор, немного отпрянув назад.
– Что, посреди дня?!
– Да.
Джинджер прикрыла ладонью рот.
– Значит, все хуже, чем я думала, – прошептала она. – Все хуже и хуже… Помнишь тот вечер, когда мы встретились с тобой у вершины холма? Достабль еще за нами примчался и подумал, что мы там с тобой… любезничаем… – Она залилась краской. – Так вот, я до сих пор не понимаю, как я там оказалась!
– Этой ночью ты туда вернулась.
– Пес все рассказал? – поинтересовалась она убитым голосом.
– Ну да. Прости, что так вышло.
– Теперь это творится каждую ночь! – простонала Джинджер. – Потому что, даже если я добираюсь обратно до кровати, у меня наутро все простыни в песке и ногти на руках обломаны! Значит, я хожу туда каждую ночь, и сама не знаю, зачем!
– Ты пытаешься открыть дверь, – сказал Виктор. – Там, на холме, где в земле образовался разлом, есть большая старинная дверь…
– Знаю, знаю, но зачем я это делаю?!
– У меня есть кое-какие соображения, – осторожно проговорил Виктор.
– Говори!
– Гм-м… Сначала скажи, ты слышала о таком понятии – «гениус лоци»?
– Нет. – Она нахмурила лоб. – Что-то умное, да?
– Это что-то вроде духа какого-либо места. И этот дух может оказаться достаточно сильным. То есть ему
И мне сдается, что этот дух места способен зазывать к себе людей. И не только. Животных тоже. Потом не забудь – Голывуд ведь место особенное, правда? Тут народ ведет себя совсем не так, как повсюду. Во всем остальном мире для людей имеют значение боги, деньги, скот, урожай… А здесь имеет значение только то, имеешь ли ты какое-то значение.
К этому моменту он уже целиком завладел ее вниманием.
– Продолжай, продолжай, – подбодрила она его. – Пока ничего особо страшного я не услышала.
– Приготовься, скоро услышишь.
– О.
Виктор сглотнул. Мозг его кипел, как бульон. Полузабытые сведения вдруг всплывали из небытия заманчивыми миражами и тут же вновь исчезали из виду. Седые сморщенные наставники в обветшавших помещениях с высокими потолками вбивали в него скучнейшие, ненужные знания, которые сейчас вдруг стали позарез нужны, и он уже готов был закинуть мыслительный невод в эти пучины…
– Мне ка… – просипел он. Ему пришлось откашляться. – Мне кажется, что все не так просто. Эта штука… она
– Слышала.
– Такие идеи как бы ручные, несамостоятельные. Но есть и другие идеи. Они обладают такой мощью, что не могут дожидаться времени своего рождения. Идеи дикой среды. Беглые, сорняковые идеи. И весь ужас в том, что всякий раз с их появлением образуется такая пробоина…
Краем глаза он посмотрел на ее вежливо-бесстрастное лицо. Аналогии пучились и лопались, как всплывающие на поверхность гренки. Представь себе, что все существовавшие когда-либо миры в каком-то смысле пребывают в сжатии, подобно… бутерброду… карточной колоде… книге… сложенному бумажному листу. И есть вероятность, что при определенном стечении обстоятельств можно пройти насквозь, вместо того чтобы двигаться в обход. Если открыть такой ход между мирами, последствия могут быть просто чудовищными, как, например…
Как, например…
Как, например…
Как, например, что?!
Всплывший на поверхность образ поразил своей неожиданностью – такое же неприятное потрясение вы испытываете, когда вдруг обнаруживаете, что котлета, которую вы едите, вдруг зашевелилась и выпустила щупальце.
– Не исключено, что через этот ход пытается пробраться нечто совсем особенное, – осторожно произнес он. – Видишь ли, где-то… ух!… где-то, в промежутке между где-то существует нигде, и населяют его твари, которых я лично не взялся бы тебе описывать.
– Спасибо, ты уже их описал, – нервно процедила Джинджер.
– И при этом, э-э, и при этом они, как правило, с большой охотой внедряются в реальные миры. Наверное, именно они тем или иным образом вступают с тобой в контакт в то время, когда твой мозг отключен…
Виктор замолчал. Трудно говорить, когда видишь такое выражение на лице собеседника.
– Впрочем, я запросто могу заблуждаться, – поспешно добавил он.
– Ты не должен допускать меня к этой двери, – пробормотала она. – Представь, что я – одна из Них.
– Ну, это вряд ли! – вальяжно махнув рукой, ответил Виктор. – Начнем с того, что ты сильно уступаешь им в количестве конечностей.
