Маленькие боги (Мелкие боги)

эхом в далеких горах.

III. Возражения? Нет? Хорошо. Облако к тому времени сконденсировалось в мерцающую фигуру, высотой равную Святилищу. Она наклонилась вниз, пока ее лицо не оказалось в нескольких футах от Бруты и шепотом, раскатившимся над Местом, сказала:

IV. Не Волнуйся. Это Только Начало. Ты Да Я, Малыш! Люди Скоро Поймут, Что В Действительности Означает Стон И Скрежет Зубовный. Вылетела еще одна стрела пламени и поразила ворота Святилища. Они захлопнулись, а потом раскаленная добела бронза начала плавиться, растапливая вековые заповеди.

V. Что Скажешь, Пророк?

Брута нетвердо поднялся. Урн поддерживал его под одну руку, Симони под другую.

VI. Твои Заповеди ?

— Я думал, они должны исходить от тебя, сказал Брута. — Не знаю, смогу ли я придумать что- нибудь… Мир ждал. — Как насчет “Думай Сам”? сказал очарованный и исполненный священного трепета Урн взирая на богоявление. — Нет. сказал Симони. — Попытайся что-нибудь вроде “Сплоченность Общества — Ключ К Прогрессу”. — Эдак и язык сломать можно. — Сказал Урн. — Если я могу чем-нибудь помочь, сказал Провались-Я-Сквозь-Землю Дблах, из толпы, то что-нибудь в интересах пищевой промышленности было бы очень кстати. — Не убивать людей. Мы бы справились с чем-нибудь в таком роде. — Это было бы хорошее начало. — сказал Урн. Они посмотрели на Избранного. Он высвободился из их рук и стоял сам, слегка покачиваясь. — Не-ет. сказал Брута. — Нет. Я думал так раньше, но это не то. Действительно, не то. — Теперь, сказал он. — Только теперь. Единственный момент в истории. Не завтра, не через месяц, если не сейчас, то всегда будет слишком поздно. Они смотрели на него. — Давай, сказал Симони. — Что не так? Ты не можешь возражать против этого!

— Это трудно объяснить, сказал Брута. — Но я думаю, это связано с тем, как люди должны себя вести. Я думаю… надо поступать так или иначе, потому что это правильно. Не потому, что так говорят боги. В следующий раз они могут сказать что-то другое.

VII. Мне Понравилось То, Чтобы Не Убивать, — сказал Ом с высоты.

V III. Это Хорошо Звучит. Поспеши, Тут Есть Что Поразить И Низвергнуть . — Видите? сказал Брута. — Нет. Никаких молний. Никаких заповедей, если ты не пообещаешь, что тоже будешь из исполнять. Ом тяжко ударил по крыше Святилища.

IX. — Ты Приказываешь Мне? Здесь? СЕЙЧАС? МНЕ?

— Нет. Я прошу.

X. — Это Хуже, Чем Приказания !

— Все палки о двух концах. Ом снова ударил по крыше Святилища. Стена осела. Та часть толпы, которой не удалось убраться с Места, удвоила свои усилия.

XI. Должно Быть Наказание! Иначе Не Будет Порядка!

— Нет.

XII. — Ты Мне Не Нужен! Теперь У Меня Достаточно Верующих !

— Но только через меня. И, скорее всего, не на долго. Все начнется с начала. Так уже бывало. Так случается постоянно. Вот почему умирают боги. Они никогда не верят в людей. Но у тебя есть шанс. Все, что нужно, это… вера.

XIII. — Что? Выслушивать Тупые Молитвы? Присматривать За Малыми Детьми? Устраивать дождь?

— Иногда. Не всякий раз. Смотри на это, как на сделку.

XIV. — Сделка! Я Не Заключаю Сделок! Не С Людьми !

— Заключи теперь, сказал Брута. — Пока есть возможность. Или однажды тебе придется договариваться с Симони, или кем-то вроде него. Или с Урном, или с кем-нибудь вроде него .

XV. — Я Могу Стереть Тебя С Лица Земли . — Да. Я всецело в твоей власти.

XVI. — Я Могу Расколоть Тебя, Как Яйцо !

— Да. Ом замолчал. Потом он сказал:

XVII. Ты Не Можешь Использовать Слабостью Как Оружие . — Но это все, что у меня есть.

XVIII. — Тогда почему я должен уступать ?

— Это не уступка. Это сделка. Имей дело со мной в слабости моей. Или однажды кто-то будет торговаться с тобой на позиции силы. Мир меняется.

XIX. — Ха! Ты Хочешь Ввести Конституционную Религию?

— А почему нет? Другие виды не работают. Ом склонился над Святилищем, его норов утих.

* * *

Книга II, стих I. — Тогда Отлично. Но Только Временно. — он ухмыльнулся во всю ширину своего огромного, клубящегося лица. — Скажем, на сто лет. Так?

— А через сто лет?

II. — Посмотрим. — Уговор. Палец, длинный, как дерево, разогнулся, опустился, коснулся Бруты.

III. — Ты Умеешь Уговаривать. Тебе это пригодится. Приближается флот. — Эфебцы? сказал Симони.

IV. — И Цортеанцы. И Джелибейби. И Клатчанцы. Все Свободные Народы Побережья. Чтобы Уничтожить Омнию На Радость Всем. Или На Горе. — У тебя не слишком много друзей, верно? сказал Урн. — Даже я не слишком люблю нас, а я — мы . сказал Симони. — Он взглянул вверх на бога. — Ты поможешь?

V. — Ты Же Даже Не Веришь В Меня!

— Да, но я практичен.

VI. — А Так Же Смел, Настолько, Чтобы Провозглашать Атеизм Перед Лицом Своего Бога. — Это ничего не меняет, знаешь ли! сказал Симони. — И не думай, что сможешь задурить мне голову тем, что существуешь!

— Никакой помощи. твердо сказал Брута. — Что? сказал Симони. — Нам нужна могучая армия против такого множества!

— Да. Но у нас ее нет. Потому мы поступим иначе. — Ты сумасшедший!

Спокойствие Бруты было подобно покою пустыни. — Возможно. — Мы должны бороться!

— Не сейчас. Симони в ярости стиснул кулаки. — Смотри… слушай … Мы умирали за ложь. Столетиями умирали за ложь. он махнул рукой в сторону бога. — Теперь у нас есть правда, за которую стоит умирать!

Рот Симони беззвучно открывался и закрывался в поисках слов. В конце концов, он нашел несколько среди ошметков своего образования. — Нам говорили, что лучшее, во имя чего стоит умереть, это бог, пробормотал он. — Это сказал Ворбис. И он был… глупцом. Ты можешь умереть за свою родину, или своих людей, или за свою семью, но во имя бога ты должен жить полно и напряженно каждый день своей