Под рукой у нее пара пролившихся из стопок капель проели наконец железный поднос и упали на пол. Ковер начал дымиться.
Аудитория гудела, полнясь звуками, – то оперные завсегдатаи усаживались на свои места, а госпожа Крючкорукс пыталась найти башмаки.
– Право, тебе лучше было их вовсе не снимать, мама!
– Мои ноги играют со мной в прятки.
– Ты захватила свое вязанье?
– По-моему, я оставила его в дамской комнате.
– О,
Генри Крючкорукс заложил страницу, на которой остановился, возвел глаза к небу и заморгал. Прямо над ним – очень высоко – сверкал световой круг.
Мать проследила за направлением его взгляда.
– А это что за штуковина?
– Это люстра, мама.
– Довольно большая. А на чем она держится?
– Наверняка на специальных канатах и других креплениях.
– Как по мне, вид у нее опасный.
– Я уверен, она абсолютно безопасна, мама.
– А что ты знаешь о люстрах?
– Я просто думаю, что люди не посещали бы Оперу, будь у них хоть тень опасения, что на голову им свалится люстра, – резонно ответил Генри и попытался продолжить чтение.
Генри заложил страницу закладкой, достал из кармана книжку поменьше и нашел в ней слово «домогательства». Сейчас он пребывал на территории, на которой чувствовал себя не вполне уверенно; за каждым углом поджидало что-то непонятное, способное смутить и повергнуть в замешательство, и он не собирался дать себя поймать на каком-то слове. Генри жил в постоянном ужасе того, что А Вдруг Потом Начнут Задавать Вопросы.
«…И с помощью своего слуги Вострокрыла (тен.) он изобретает увертку…»
Словарик опять был извлечен из кармана.
«…С кульминацией во время…»
И опять.
«…Сцены на знаменитом Балу Масок во дворце герцога. Но Мистер Ха не стал сводить счеты со своим старым оппонентом графом де…»
«Оппонент»… Вздохнув, Генри опять потянулся к карману.
Через пять минут поднятие занавеса…
Зальцелла давал смотр войскам. Они состояли из работников сцены, маляров и всех служащих, которых на сегодняшний вечер можно было освободить от основной работы. В конце строя по стойке «смирно» стояли примерно пятьдесят процентов Уолтера Плюма.
– Итак, теперь вы знаете, где кому нужно находиться, – произнес Зальцелла. – И если вы что- нибудь заметите, хоть что-то подозрительное, то незамедлительно дадите мне знать. Все понятно?
– Господин Зальцелла!
– Да, Уолтер?
– Оперу прерывать нельзя господин Зальцелла!
Зальцелла покачал головой.
– Я уверен, в таких обстоятельствах зрители поймут…
– Шоу должно продолжаться господин Зальцелла!
– Уолтер, ты сделаешь то, что тебе сказано!
Кто-то еще поднял руку.
– Однако он верно говорит, господин Зальцелла…
Зальцелла закатил глаза.
– Надо изловить Призрака, – объявил он. – Если удастся сделать это без лишнего шума, будет хорошо. Разумеется, я не хочу останавливать шоу. – Он заметил, как все сразу расслабились.
По сцене прокатился глубокий аккорд.
– А это что еще такое?
Зальцелла прошагал за сцену и столкнулся нос к носу с Андре. Вид у того был возбужденный.
– Что происходит?
– Мы починили его, господин Зальцелла! Только… видите ли, он не хочет теперь уступать мне место…
Библиотекарь кивнул главному режиссеру. Зальцелла знал о некоторых привычках орангутана. К примеру, если библиотекарь хотел где-то сидеть, то именно там он и сидел. Однако следовало признать, органистом он был первоклассным. Его послеобеденные концерты в Главном зале Незримого Университета пользовались колоссальной популярностью – в особенности потому, что орган Незримого Университета выдавал все до единого звуковые эффекты, даже те, которые изобретательскому гению Чертова Тупицы Джонсона и в самом бредовом сне не снились. К примеру, раньше никто не верил, что романтическую «Прелюдию Же», созданную великим Дойновым, можно переложить для исполнения на раздавленных кроликах и подушечках с сюрпризом. Библиотекарь с легкостью доказал обратное.
– Орган звучит в увертюрах, – добавил Андре, – и еще в сцене во время бала…
– По крайней мере, пусть наденет галстук-бабочку, – процедил Зальцелла.
– Его не будет видно, господин Зальцелла, а кроме того, у него не так уж много шеи…
– Зато у нас есть принципы, Андре.
– Да, господин Зальцелла.
– И поскольку на сегодняшний вечер ты свободен от выполнения своих прямых обязанностей, ты наверняка не откажешься помочь нам в поимке Призрака.
– Конечно, господин Зальцелла.
– В таком случае разыщи ему бабочку и немедленно ко мне.
Немного спустя библиотекарь открыл свой экземпляр партитуры и аккуратно водрузил его на подставку.
После чего, запустив руку под сиденье, вытащил большой коричневый бумажный пакет с арахисом. Вообще-то, он не понимал, почему Андре сначала долго уговаривал его играть, а потом сказал тому человеку, что он, библиотекарь, уперся и не хочет освобождать место. На самом деле в библиотеке его ждала масса дел. Надо было привести в порядок каталоги, а это занятие библиотекарь любил, но вместо этого ему предстояло провести весь вечер здесь. Хотя, следует признать, фунт чищенного арахиса очень щедрое вознаграждение – по стандартам любого человекообразного. И все-таки человеческий ум – это большая загадка. Библиотекарь нисколечко не жалел, что некогда довольно удачно избавился от этой загадки раз и навсегда.
Он осмотрел галстук-бабочку. Как Андре и предрекал, данное украшение представляло собой
