– Соус Ухты-Ухты, – сказал Чудакулли. – Лучшая известная человеку приправа. Прекрасное дополнение к мясу, рыбе, птице, яйцам и многим овощным блюдам. Хотя не рекомендуется употреблять, если бутылка все еще покрыта конденсатом. – Он осмотрел бутылку и провел по ней пальцем, породив пронзительный скрип. – С другой стороны, – весело продолжал он, – терять нам нечего, пациент наш практически бессмертен, а значит, можно и рискнуть.
Он прижал пальцем пробку и сильно встряхнул бутылку. Раздался громкий стук – это заведующий кафедрой беспредметных изысканий и главный философ попытались одновременно спрятаться под одним столом.
– А моим парням соус почему-то не нравится, – пожал плечами Чудакулли, направляясь к колбе.
– Я предпочитаю соусы, после употребления которых не нужно сидеть неподвижно по крайней мере в течение получаса, – пробормотал декан.
– И которые не используют для дробления каменных глыб, – добавил главный философ.
– И которые не запрещены законом по крайней мере в трех городах, – кивнул профессор современного руносложения.
Чудакулли осторожно открыл бутылку. Резко зашипел втягиваемый внутрь воздух.
Он позволил нескольким каплям упасть в колбу. Ничего не произошло.
Плеснул туда порцию соуса побольше. Жидкость оставалась безнадежно инертной.
Чудакулли с недоверием понюхал горлышко бутылки.
– Может, слишком мало тертого койхрена? – пробормотал себе под нос он, перевернул бутылку и вылил остатки соуса в колбу.
В ответ раздалось лишь «бульк».
Волшебники стали подниматься, отряхивать балахоны и смущенно улыбаться друг другу – улыбками людей, только что выступавших плечом к плечу в одной команде по синхронному выставлению себя круглыми дураками.
– Я так и думал, – кивнул Чудакулли. – Аса-Фетида попалась выдохшаяся.
Он повернул бутылку и с грустью посмотрел на нее.
Затем перевернул ее еще раз и постучал по донышку.
Тонкая струйка пробежала по стенке. Соус скопился у горлышка и заблестел. Потом начала формироваться капля.
Головы волшебников словно на невидимых ниточках повернулись в сторону бутылки.
Волшебники не были бы волшебниками, если бы не умели хотя бы чуть-чуть заглядывать будущее. Капля становилась все больше, затем она приняла грушевидную форму… Вряд ли можно было ожидать от людей, столь отягощенных возрастом и талиями, подобной прыти, но волшебники буквально в мгновение ока очутились на полу. Капля тоже упала. И сделала «бульк». И все.
Окаменевший как статуя Чудакулли отмер и облегченно вздохнул.
– Ну вы, парни, даете, – сказал он, поворачиваясь к колбе спиной. – Я ожидал от вас большего присутствия духа…
Мощный взрыв сбил его с ног. Огненный шар поднялся к потолку, расползся в стороны и с громким хлопком исчез, оставив напоминающее хризантему пятно копоти.
Чистый, белый свет залил помещение. Раздался звук.
ДИНЬ. ДИНЬ. ПШ-Ш.
Волшебники рискнули поднять головы. Колба светилась. Она была заполнена жидким светом, который неспешно пузырился и разбрасывал искры, будто переливающийся бриллиант.
– Ничего себе… – прошептал профессор современного руносложения.
Чудакулли поднялся с пола. Вследствие своей округлой формы волшебники неплохо катались, а от твердых предметов просто отскакивали.
Яркий свет отбрасывал на стены длинные тени медленно приближавшихся к колбе волшебников.
– Что это было? – спросил декан.
– Я помню, однажды отец дал мне очень ценный совет относительно всяческих напитков, – поделился Чудакулли. – Так вот, он сказал: «Сынок, никогда не пей то, из чего торчит бумажный зонтик; то, что смешно называется, и то, что меняет цвет при добавлении последнего ингредиента. И никогда, никогда не поступай вот так…»
Он сунул в колбу палец.
С пальцем, как ни странно, ничего не произошло. Чудакулли подцепил чуток светящейся смеси.
– Осторожнее, аркканцлер, – предупредил его декан. – Или вы хотите познать абсолютную трезвость?
Чудакулли замер, не успев поднести палец к губам.
– Верно заметил, – похвалил он. – Пожалуй, мне уже поздновато перевоспитываться. – Аркканцлер огляделся. – Как мы обычно проверяем… ну, всякое такое, неизвестное?
– На студентах-добровольцах, – ответил декан.
– А если добровольцев нет?
– Все равно даем студентам.
– Но это же неэтично.
– Этично, если не говорить студентам.
– Согласен.
– Я попробую… – пробормотал о боже.
– Ты в самом деле собираешься попробовать то, что приготовили эти клоу… эти господа? – не поверила собственным ушам Сьюзен. – Но это варево может убить тебя на месте!
– У тебя, наверное, никогда не было похмелья, – сказал о боже. – Иначе бы ты не говорила всякие глупости.
Он, пошатываясь, подошел к колбе, со второй попытки взял ее в руки и выпил до дна.
– Ну, сейчас начнется, – каркнул сидящий на плече Сьюзен ворон. – Пламя изо рта, дикие крики, выпученные глаза, обливание холодной водой и все такое прочее…
Смерть, к своему немалому удивлению, понял, что нынешние обязанности действительно доставляют ему удовольствие. Раньше в очередь к нему на прием никто не выстраивался.
– СЛЕДУЮЩИЙ! И КАК ЖЕ ТЕБЯ ЗОВУТ, МАЛЕНЬКИЙ… – Он запнулся, но собрался с мыслями и закончил: – СУБЪЕКТ?
– Шнобби Шноббс, дедушка Санта-Хрякус. – «Интересно, мне это кажется или колено, на котором я сижу, слишком уж костлявое?» – невольно подумал Шнобби. Мозг утверждал одно, но ягодицы, которыми сидели, – совсем другое.
– И ТЫ БЫЛ ХОРОШИМ МАЛЬ… ХОРОШИМ ГНО… ХОРОШЕЙ ОБЕЗ… ХОРОШЕЙ ЛИЧНОСТЬЮ?
Тут Шноббс вдруг понял, что язык перестал ему повиноваться.
– 'а, – произнесли взбунтовавшиеся вдруг губы.
Шноббс попытался взять себя, вернее язык, в руки, а странный голос продолжал:
– ЧТО Ж, ПОЛАГАЮ, ТЫ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК, КАК И ВСЯКИЙ ХОРОШИЙ МА… ЧЕЛО… ГНО… ИНДИВИДУУМ?
«Ага, вот тут ты и попался, теперь никуда не денешься, дружище. Готов поспорить, ты даже не помнишь подвал под сапожной мастерской, что на улице Старых Сапожников! Каждое страшдество мой маленький мирок рушился! О, как я страдал!»
Слова поднялись по горлу Шнобби, но, так и не добравшись до голосовых связок, были остановлены чем-то древним и переведены, к его изумлению, в едва слышное:
– 'а.
– ЧТО-НИБУДЬ КРАСИВОЕ?
– 'а.
От самообладания Шнобби почти ничего не осталось. Мир состоял только из его обнаженной души
