Стража! Стража! (пер. С. Жужунавы под ред. А.Жикаренцева)

– Взгляни туда. По-моему, башня выглядит как-то странновато, тебе не кажется? – спросил он.

Некоторое время сержант молча разглядывал цель, после чего нервно рассмеялся.

– Похоже, там сидит дракон, а?

– Да. И я о том же подумал.

– Только… только… только если вроде как вглядеться, то сразу различишь, что это просто тени, заросли плюща и все такое. А если прикрыть один глаз, то покажется, будто на башню взобрались две старухи с тачкой.

Ваймс попробовал.

– Не работает, – покачал головой он. – Все равно похоже на дракона. Он вроде как сгорбился и смотрит вниз. Видишь, вон у него крылья сложены.

– Прошу прощения, сэр, но это сломанная башенка создает такой эффект.

Оба наблюдали за башней еще некоторое время. А затем Ваймс произнес:

– Скажи мне, сержант, я интересуюсь из чистого любопытства, а что, по-твоему, создает эффект, будто над башней сейчас расправились два огромных крыла?

Сержант сглотнул.

– По-моему, его создают два огромных расправившихся крыла, – признал он.

– Внимание, сержант.

Дракон упал. Он не спикировал. Просто оттолкнулся от вершины башни и наполовину упал, наполовину полетел прямо вниз, быстро скрывшись за университетскими зданиями.

Ваймс поймал себя на том, что прислушивается, стараясь уловить звук упавшей драконьей туши.

Потом дракон вновь показался в поле зрения, летя как стрела, летя как шутиха, летя как нечто такое, что неведомым способом сумело превратить падение со скоростью тридцать два фута в секунду в неостановимое вертикальное пике. Дракон скользнул над крышами, едва не касаясь черепицы, – зрелище еще более ужасающее из-за сопровождающего движение звука. Словно воздух медленно и тщательно разрывали напополам.

Стража бросилась на землю. Ваймс успел краем глаза уловить черты огромной, смутно напоминающей лошадиную морды.

– Задницы поганые, – раздался из водосточной трубы голос Шноббса.

Покрепче ухватившись за каминную трубу, Ваймс вновь принял вертикальное положение.

– Ты в мундире, капрал Шноббс, – сказал он почти не дрожащим голосом.

– Виноват, капитан. Поганые задницы, СЭР.

– Где сержант Колон?

– Внизу, сэр. Забился в водосток.

– О боги. Моркоу, помоги ему выбраться.

– Тихо, – в предостерегающем жесте поднял руку Моркоу. – Смотрите, как он ДВИЖЕТСЯ!

Местонахождение дракона без труда определялось по свистевшим в воздухе стрелам, а также по вскрикам и бульканью горожан, в которых эти самые стрелы попадали.

– Он еще ни разу не взмахнул крыльями! – воскликнул Моркоу, пытаясь устоять на каминной трубе. – Смотрите, как он движется!

– Он не должен быть настолько БОЛЬШИМ, – пробормотал себе под нос Ваймс, наблюдая, как гигантская тень проносится над рекой. – Он ведь длиной с целую улицу!

Над доками полыхнуло пламя, и на какое-то мгновение тело животного закрыло собой луну. Только после этого дракон взмахнул крыльями – один раз, с влажным звуком, который издало бы стадо породистых овец, если бы разом бросилось с откоса в реку.

Описав небольшую дугу, дракон развернулся, несколько раз ударил крыльями воздух, набирая высоту, и вернулся.

Пролетая над штаб-квартирой стражи, он исторг столб плюющегося брызгами белого пламени. Черепица не просто расплавилась, она взорвалась раскаленными докрасна каплями. Каминная труба лопнула, на мостовую дождем посыпались кирпичи.

Казалось, кто-то бьет по воздуху молотом – такой звук издавали крылья дракона, когда он парил над горящим зданием, осыпая своими огненными копьями строение, которое быстро превращалось в груду раскаленных докрасна обломков. Затем, когда от здания осталась лишь расползающаяся лужа с интересными полосками и бурлящими пузырьками, дракон, презрительно взмахнув крыльями, устремился прочь, в пространство над городом.

Госпожа Овнец опустила подзорную трубу и медленно покачала головой.

– Это неправильно, – прошептала она. – СОВСЕМ неправильно. Не может быть, чтобы он был способен на ТАКОЕ.

Еще раз поднеся подзорную трубу к глазам, она прищурилась, пытаясь разглядеть, что горит. Внизу, в загонах, выли болотные дракончики.

Согласно традиции, очнувшись от блаженно бессобытийного бесчувствия, вы первым делом спрашиваете: «Где я?» Наверное, это из области расового подсознательного или чего-то в том же роде.

И Ваймс произнес именно эти слова.

Касательно второй реплики традиция предлагает несколько вариантов. В процессе их отбора ключевой момент – убедиться, что тело имеет все те части, которые, как ему помнится, оно имело накануне.

Ваймс проверил свои части.

Затем наступает мучительный момент. Теперь, когда снежный ком сознания начинает катиться, герою предстоит обнаружить, что он находится внутри тела, лежащего в канаве рядом с чем-то, напоминающим… Какое существительное последует дальше, не играет роли, ничего хорошего последовать не может – или кто-то думает, что это будут хрустящие простыни, успокаивающая ладонь и деловитая фигура в белом, отодвигающая занавес, за которым открывается сверкающий новый день? Все позади, и самое худшее, что может вас ждать, это жидкий чай, питательная овсяная болтушка, непродолжительные укрепляющие прогулки по садику и, если повезет, краткая платоническая любовь с обслуживающим вас ангелом. Или все это лишь мгновенное затмение, и какой-нибудь нависший над вами тип вот-вот займется вашей обработкой посредством тяжеленной мотыжной рукоятки? Принесет ли кто-нибудь апельсинов? Вот что хочет знать сознание.

В этот момент хорошим подспорьем служат внешние стимулы. Наибольшей популярностью пользуется фраза «Все будет в порядке», в то время как «Кто-нибудь, позвоните в больницу» – определенно дурной признак. Оба высказывания, однако, лучше, чем «По-моему, стоит позвать священника».

В данном случае чей-то голос произнес: «Ты едва выжил, капитан».

Болезненные ощущения, воспользовавшиеся бессознательным состоянием Ваймса, чтобы отлучиться на метафорическую пару затяжек, ринулись обратно.

– Ар-ргх… – выдавил Ваймс. А затем открыл глаза.

Потолок. Это зрелище исключило один весьма конкретный набор неприятных вариантов, а потому сознание встретило его в высшей мере благожелательно. Сквозь пелену проступили черты капрала Шноббса, что было встречено с меньшей благожелательностью. Присутствие капрала Шноббса ни о чем не говорило; можно УМЕРЕТЬ и увидеть перед собой что-то вроде капрала Шноббса.

Анк-Морпорк не мог похвастаться избытком врачей. Каждая Гильдия содержала собственный госпиталь, и существовали еще несколько больниц для простой публики – на средства наиболее старых религиозных организаций, вроде Балансирующих Монахов, но крупномасштабная система медицинской помощи отсутствовала, так что люди умирали сами по себе, без помощи докторов. Многие не без основания считали, что как раз лекарства и порождают всякие болезни, уж во всяком случае, их применение идет