поисках постпраздничных трофеев. Ваймс заметил про себя, что, прежде чем что-нибудь съесть, дракончик неизменно обнюхивает предмет. Оставалось загадкой, зачем он это делает, поскольку объект был съедаем независимо от результатов экспертизы.
Голова чудовища находилась примерно
Ваймс двинулся назад, проводя мелком по камням, черепашьим шагом пересекая влажную пустынную площадь, подобно древнему богомольцу, ищущему дорогу в переходах лабиринта. Вот здесь было крыло, загибающееся к хвосту, который тянулся вот
Закончив работу, он присел в центре контура и пробежался пальцами по булыжникам. Найдя их холодными, он испытал удивление – оказывается, какой-то частью сознания он ожидал почувствовать тепло.
Но что-то же должно остаться. Трудно сказать, что – может, что-то маслянистое или пара похрустывающих жареных драконьих конечностей.
Эррол приступил к поеданию разбитой бутылки, выказывая при этом все возможные признаки удовольствия.
– Знаешь, что я думаю? – обратился к нему Ваймс. – По-моему, он просто куда-то ушел.
Раздался новый раскат грома.
– Ладно, ладно, – пробормотал Ваймс. – Это было только предположение. Не надо так драматизировать.
На полпути за новой добычей Эррол замер.
Очень медленно, словно на хорошо смазанных шарикоподшипниках, морда дракончика обратилась вверх.
Предметом его столь пристального внимания оказался клочок самого обычного, пустого неба.
Ваймс поежился под плащом. Дракончик, видно, умишком тронулся.
– Да успокойся ты, – сказал Ваймс. – Нет там ничего.
Эррол задрожал мелкой дрожью.
– Это всего лишь дождь, – продолжал Ваймс. – Давай, займись-ка лучше своей бутылкой. Какая
Из пасти дракончика вырвался тонкий, тревожный и пронзительный взвизг.
– Ладно, сейчас сам убедишься, – сказал Ваймс. Поискав глазами, он увидел одну из сосисок Достабля, выброшенную голодным гулякой, который, очевидно, решил, что
– Смотри, – с этими словами он подбросил сосиску.
В соответствии с заданной траекторией она должна была упасть на землю. Она не должна была отлететь
С пустого неба хлестнула ослепительная фиолетовая молния, ударила в дома поблизости от площади, пометалась по стенам, мигнула и исчезла так внезапно, как будто вдруг решила начисто отрицать свое появление.
Затем ударила опять, на сей раз в стену у самого края площади. В точке удара молния расщепилась, образовав быстро распространяющуюся по камням узорчатую сеть шевелящихся, ищущих усиков.
Целью третьей попытки стало само небо. Молния образовала лучистый столб, который медленно поднялся на высоту футов в пятьдесят-шестьдесят над землей, принял устойчивые очертания и начал медленно вращаться.
Ваймс почувствовал, что пора как-то откомментировать события. Он сумел выдавить лишь:
– Аргх.
По мере вращения световой столб испускал тонкие зигзагообразные струйки света. Они скакали по крышам, порой ныряя вниз, порой отскакивая назад. Они
Шквалом когтей Эррол вскарабкался по спине Ваймса и мертвой хваткой вцепился капитану в плечо. Вызванная этим мучительная боль навела Ваймса на мысль, что надо как-то отреагировать. Может, пора еще раз крикнуть? Он попробовал еще одно «Аргх». Нет, пожалуй, обстоятельства требуют чего-то другого.
Воздух запах плавящейся жестью.
Карета госпожи Овнец вкатила на площадь с шумом, напоминающим звук вращающегося колеса рулетки. Грохоча копытами, лошади устремились прямо на Ваймса и встали так резко, что экипаж, подпрыгивая, изогнулся полукругом, и не развернись лошади в противоположную сторону, то переломали бы себе ноги. Разъяренный коллаж из кожаных подушек, фехтовальных рукавиц, тиары и тридцати ярдов мокрого розового тюля наклонился к Ваймсу и прокричал:
– Лезь сюда, идиот несчастный!
Одна рукавица подхватила капитана под обмякшее плечо и, словно куль с мукой, закинула в экипаж.
– И хватит вопить, – приказал призрак, вкладывая в эти три слова целые поколения наследственной власти.
Еще один выкрик вывел лошадей из состояния растерянности и заставил их, минуя стадию разгона, сразу перейти на полный галоп.
Карета, вихляя и подскакивая на мостовой, понеслась прочь. Мерцающий усик-разведчик прошелся, словно кисточкой мазнул, по удилам, после чего утратил всякий интерес к беглецам.
– Полагаю, вы понятия не имеете, что происходит? – прокричал Ваймс, стараясь перекрыть треск вращающегося пламени.
– Ни малейшего!
Ползучие огненные линии распространялись по городу подобно сети, бледнея на расстоянии. Ваймс представил, как они вползают в окна, подныривают под двери.
– Похоже, эта штука что-то ищет! – прокричал он.
– Тогда первоклассной идеей будет смыться отсюда до того, как она найдет искомое!
Язык пламени ударился о темную Башню Искусства, слепо соскользнул по ее увитым плющом бокам и растворился в куполе библиотеки Незримого Университета.
Остальные линии замерцали и погасли.
Госпожа Овнец остановила экипаж на окраине площади.
– При чем тут библиотека? – нахмурилась она.
– Может, эта штука ищет какие-нибудь сведения?
– Не пори ерунду, – отмахнулась она. – Там нет ничего, кроме книг. Что там будет читать молния?
– Может, что-то очень короткое?
– Послушай, я размышляю, и ты тоже мог бы задействовать некоторое количество своих мозгов.
Молния взорвалась, образовав арку между куполом библиотеки и центром площади, и зависла в воздухе – сверкающая лента в несколько футов шириной.
А затем, внезапно и стремительно, лента начала расширяться, образуя огненную сферу, которая все росла и росла, пока не обхватила собой всю площадь, – но потом вдруг исчезла, оставив после себя ночь, полную звенящих багровых теней.
И площадь, полную драконом.
Кто бы мог подумать? Такая огромная власть – и под самым боком. Дракон чувствовал, как магия втекает в него, обновляя, делая, вопреки нудным законам физики, моложе и могущественнее с каждой секундой. Разве это сравнится с той жалкой участью, что была уготована ему прежде? А сейчас – вот она, настоящая жизнь. Нет предела его могуществу. Он может исполнить любое свое желание. Но сначала надо воздать кое-кому по заслугам…
Он втянул носом рассветный воздух, пытаясь ощутить вонь сознаний.
