поблескивала колония серебряных подсвечников.
Стол был накрыт на двоих. По сторонам от каждой тарелки батареями лежали ножи и вилки. В сиянии свечей поблескивал старинный хрусталь.
Ужасное предчувствие накатило на Ваймса – одновременно с волной «Обольсьона», самых дорогих духов из тех, которые только можно достать в Анк-Морпорке.
– Ах, капитан. Как мило с вашей стороны, что вы пришли…
Ваймс, не чувствуя под собой ног, медленно обернулся.
За его спиной стояла госпожа Овнец, величественная как никогда.
Словно в полубреду, Ваймс смотрел на ярко-голубое платье, все усыпанное бриллиантами, которые вспыхивали и играли в сиянии свечей, на копну волос цвета каштан, на слегка встревоженное лицо (эта встревоженность наводила на мысль, что целый батальон художников-декораторов только что разобрали свои помосты и отправились домой). Доносящееся до его ушей легкое поскрипывание означало, что скромные элементы корсета подвергаются сейчас воздействию сил, которые, скорее, характерны для ядра какой-нибудь крупной звезды.
– Я, э-э, – промямлил он. – Если вы, э-э. Если вы сказали, э-э. Я бы, э-э. Оделся бы во что-нибудь более подходящее, э-э. Чрезвычайно, э-э. Очень. Э-э.
Она двинулась на него, как сверкающая осадная машина.
Пребывая в каком-то полусне, он позволил усадить себя за стол. Должно быть, он ел, потому что из ниоткуда появлялся слуга с чем-то, нафаршированным чем-то еще, а позже возвращался и уносил тарелки. Время от времени реанимировался дворецкий и наполнял бокал за бокалом странными винами. Жар от свечей был такой, что, сидя рядом, можно было спечься. И все время госпожа Овнец говорила – звонким и в то же время каким-то ломким голосом – о размере дома, об обязанностях, которые накладывает обладание крупной собственностью, о том, что пришло время Более Серьезно Отнестись к своему Положению в Обществе. А закатное солнце тем временем заполняло комнату красными красками. Голова Ваймса кружилась.
«Общество не знает, откуда грядет удар», – собравшись с силами, подумал он. Драконы не упоминались ни разу, хотя некоторое время спустя нечто, сидящее под столом, ткнулось носом в колено Ваймса и закапало слюной.
Ваймс нашел для себя невозможным активно участвовать в разговоре. Его осадили со всех флангов, загнали в угол. Наконец, он предпринял одну вылазку, в надежде вырваться на пятачок, откуда можно будет найти путь к спасительному бегству.
– Как вы думаете, куда они делись? – спросил он.
– Куда что? – недоуменно переспросила госпожа Овнец, остановленная на полном скаку.
– Я про драконов. Ну, в общем… Эррол и его жена… женщина, я хотел сказать.
– О, я полагаю, они удалились в какое-нибудь безлюдное каменистое место, – ответила госпожа Овнец. – Любимая местность для драконов.
– Но ведь он – она волшебное животное, – заметил Ваймс. – Что произойдет, когда магия вся развеется?
Госпожа Овнец робко улыбнулась.
– Большинство людей с этим как-то справляются.
Протянув руку через стол, она дотронулась до руки Ваймса.
– Твои люди считают, что тебе нужен пригляд, – еще более робко сказала она.
– О. Действительно? – Ваймс отвел глаза в сторону.
– Сержант Колон считает, что мы бы поладили.
– О. В самом деле?
– И он сказал еще кое-что, – продолжала она. – Как же он выразился? Ах да: «Шанс один на миллион, – процитировала госпожа Овнец, – но может сработать».
И она одарила его улыбкой.
А затем в груди Ваймса поднялась какая-то волна, и его словно молнией ударило осознание того, что она ведь довольно красива, красотой особой категории; эта была та самая категория, в которую попадали все женщины, встреченные им на протяжении всей жизни, которым хотя бы на мгновение пришла в голову мысль, что он стоит их улыбки. Она не красавица – но ведь и он не образец мужской красоты. Так что получается своего рода равновесие. Она не молода, но, в конце концов, долго ли длится эта молодость? Зато у нее есть стиль, деньги, здравый смысл, самоуверенность и все прочее, чего нет у него, она открыла ему свое сердце, и если ей позволить, она тебя затопит; эта женщина – целый город…
В конце концов, лучший способ бороться с осаждающими войсками придумал Анк-Морпорк – надо просто-напросто отворить ворота, впустить завоевателей и сродниться с ними.
Но с чего начать? Судя по всему, она чего-то ждет.
Он пожал плечами, поднял бокал и попытался придумать подходящую фразу. Наконец, одна умная мысль нашла дорогу в его гулкое лихорадочное сознание.
– За тебя, малышка, – произнес он.
Гонги прозвонили полночь, каждый свою, утопив в этом звоне престарелый день.
…А неподалеку от Пупа, там, где Овцепикские горы переходят в грозные вершины центрального горного массива, где меж ледяных пиков скитаются странные волосатые существа, в затерянной среди гор долине засветились огни уединенного монастыря. Выйдя во дворик, двое монахов в белых одеждах поставили на сани последний ящик, набитый бутылочками с зеленоватым содержимым. Все было готово к началу невероятно трудного путешествия вниз, к далеким равнинам. На ящике красовалась аккуратно выведенная масляной краской надпись: «Господину С.Р.Б.Н. Достаблю, Анк-Морпорк».
– Слушай, Лобсанг, – произнес один из монахов, – никак не могу взять в толк – и что он со всем этим делает?
Капрал Шноббс и сержант Колон стояли, прислонясь к забору, у «Залатанного Барабана», но, завидев Моркоу, мгновенно выпрямились. Тот вышел из таверны, неся в руках поднос. Тролль Детрит уважительно отступил в сторону.
– Ну вот, ребята, – произнес Моркоу. – Три пинты. За счет заведения.
– Черт побери, никогда бы не подумал, что ты сможешь это сделать, – Колон вцепился в ручку кружки. – Что ты ему сказал?
– Я просто объяснил, что все добропорядочные граждане должны помогать страже в любое время суток, – простодушно объяснил Моркоу, – и поблагодарил за сознательность.
– Ага, и все остальное, – ухмыльнулся Шноббс.
– Клянусь, ничего больше я не говорил.
– Тогда, наверное, у тебя был очень убедительный голос.
– Эх. Давайте наслаждаться, ребята, пока наслаждается, – произнес Колон.
Они пили глубокомысленно. Настал момент высшего мира, несколько минут, выхваченных из реалий настоящей жизни. Кусочек запретного плода, который всегда так сладок. Никто во всем городе не дрался, не пырял ближнего ножом, не нарушал общественного спокойствия, и только в эту минуту было возможно поверить, что такое удивительное состояние дел продлится вечно.
А даже если и нет, все равно останутся воспоминания, они помогут тебе продержаться. О погоне и о том, как люди уступали тебе дорогу. О выражениях лиц этих пакостников, дворцовых стражников. О том, что, когда все воры, герои и боги подвели, ты
Шноббс водрузил кружку на ближайший подоконник, топаньем вернул жизнь в застывшие ноги и подул на пальцы. Результатом кратких поисков в темных закоулках заушной области стал огрызок сигареты.
– Вот времена-то, а? – довольным голосом спросил Колон, когда пламя спички озарило лица троих стражников.
Шноббс и Моркоу закивали. Уже сейчас казалось, как будто вчера было тысячу лет назад. Но что бы
