Гул заметно усилился. Время от времени по полупрозрачным стенам пробегало снизу вверх пульсирующее золотистое сияние, которое исчезало в висящей наверху дымке. Некая сила, наполняющая зал, заставляла воздух вибрировать.
– О несведущий волшебник, – произнесла Друэлле, – узри же магию. Не вашу, прирученную, двуличную, но магию корня и ветви, древнюю магию. Неукрощенную магию. Смотри.
Пятьдесят или около того женщин-дриад сбились в тесную кучку, взялись за руки и стали отходить назад, пока не образовался большой круг. Остальные дриады негромко затянули какой-то напев. Потом, повинуясь кивку Друэлле, круг принялся вращаться противосолонь.
Когда шаги убыстрились, а сложный многоголосый напев зазвучал громче, Ринсвинд поймал себя на том, что наблюдает за происходящим словно зачарованный. Он слышал в Университете про Древнюю Магию, хотя волшебникам было категорически запрещено практиковать ее. Он знал, что, когда круг наберет достаточную скорость вращения против магического поля Диска, который, в свою очередь, тоже крутится, возникшее астральное трение приведет к созданию огромной разницы потенциалов, каковая разрядится колоссальным выходом Стихийной Магической Силы.
Круг слился в неясное пятно, и стены дерева зазвенели отголосками пения…
Ринсвинд почувствовал в волосах знакомое липкое покалывание, означающее, что поблизости собирается мощный заряд сырой магии. Поэтому, когда с невидимого потолка ударил вниз луч резкого октаринового света и, потрескивая, сфокусировался в центре круга, волшебник ничуть этому не удивился.
Луч высветил изображение исхлестанного бурями, опоясанного деревьями холма с храмом на вершине. Форма этого храма проделывала с глазами неприятные вещи. Ринсвинд знал, что если это храм Бел-Шамгарота, то у него должно быть восемь сторон[6].
По черным стенам храма струился дождь. Единственным признаком жизни была привязанная снаружи лошадь, но Двацветку она не принадлежала. Прежде всего, она была слишком крупной. У храма мирно пасся белый боевой конь с копытами размером с тарелку для второго блюда и кожаной сбруей, сверкающей кричащими золотыми украшениями. В данный момент коняга наслаждался овсом из привязанного под носом мешка.
Однако было в этом животном нечто знакомое. Ринсвинд попытался припомнить, где он видел похожего коня раньше.
Коняга, судя по всему, мог развивать неплохую скорость и поддерживать ее в течение долгого времени. Теперь Ринсвинду оставалось всего-навсего избавиться от охранников, пробиться к выходу из дерева, отыскать храм и украсть коня из-под той штуки, которой Бел-Шамгарот пользуется вместо носа.
– Похоже, ужин у Насылателя Восьми будет состоять из двух блюд, – заметила Друэлле, пристально глядя на Ринсвинда. – Самозваный волшебник, тебе известно, кому принадлежит этот скакун?
– Понятия не имею.
– Неужели? Впрочем, неважно. Скоро мы сами все узнаем.
Она взмахнула рукой. Фокус изображения переместился внутрь, проскочил под огромной восьмиугольной аркой и быстро поехал вдоль коридора.
По коридору, прижимаясь спиной к стене, украдкой пробиралась какая-то фигура. Ринсвинд заметил блеск золота и бронзы.
Этот силуэт невозможно было не узнать. Он видел его тысячу раз. Широкая грудь, стволоподобная шея, удивительно маленькая голова, укрытая буйной шапкой черных волос и похожая на помидор, лежащий на крышке гроба… Ринсвинд мог дать крадущейся фигуре имя, и это имя было Хрун-Варвар.
Хрун был одним из самых живучих героев Круглого моря: победитель драконов, разоритель храмов, наемник, центр и опора любой уличной потасовки. Причем в отличие от многих героев Хрун-Варвар мог употреблять слова, состоящие более чем из двух слогов, – правда, сначала ему нужно было подсказать, а потом дать время подумать.
Краем уха Ринсвинд уловил необычный звук. Шум этот походил на стук черепов, катящихся по ступенькам отдаленной темницы. Волшебник искоса взглянул на охранников.
Свое ограниченное внимание они целиком сосредоточили на Хруне, который, надо признать, был сложен примерно так же, как они сами. Руки охранников небрежно покоились на плечах волшебника.
Ринсвинд нырнул вниз, бухнулся на пол и, тут же вскочив на ноги, пустился наутек. Услышав за спиной крики Друэлле, волшебник удвоил скорость.
Капюшон его балахона за что-то зацепился и оторвался. Дежурящий возле лестницы мускулистый дриад широко расставил руки и деревянно усмехнулся летящему в его сторону человечку. Не замедляя бега, Ринсвинд снова нырнул, чуть не задев подбородком свои колени. Кулак величиной с колоду просвистел над самым его ухом.
Потом на дороге у волшебника выросла целая роща древесных людей. Ринсвинд круто развернулся, увильнул от очередного замаха озадаченного охранника и помчался обратно к кругу, миновав по пути преследовавших его дриад и расшвыряв их в стороны, точно кегли.
Но впереди его ждали новые противники. Они проталкивались сквозь толпу женщин, в сосредоточенном предвкушении лупя кулаками по жестким ладоням.
– Стой, самозваный волшебник, – скомандовала Друэлле, выступая вперед.
У нее за спиной продолжали свое вращение зачарованные танцоры. Фокус круга переместился в коридор, который заливал яркий фиолетовый свет.
Терпение у Ринсвинда лопнуло.
– Может, хватит, а? – прорычал он. – Давай разберемся раз и навсегда. Я –
Он раздраженно топнул ногой.
– Неужели? – отозвалась дриада. – Тогда покажи нам, как ты творишь чары.
– Э-э… – начал Ринсвинд.
Дело было в том, что, с тех пор как у него в мозгу засело древнее и таинственное заклинание, он не мог запомнить даже самый простейший заговор для выведения тараканов или почесывания поясницы без помощи рук. Старшие волшебники в Незримом Университете объясняли это тем, что невольное запоминание заклинило все его чароудерживающие клетки. Ринсвинд в мрачные минуты своей жизни выдвинул собственное объяснение, почему даже мелкие заговоры отказываются задерживаться в его голове дольше чем на несколько секунд.
Он решил, что они просто боятся.
– Э-э… – повторил он.
– Не напрягайся так, с нас хватит самого незначительного волшебства, – съязвила Друэлле, наблюдая, как его губы кривятся в пароксизме страха и беспокойства.
Повинуясь ее знаку, пара дриадов подступила ближе.
Заклинание воспользовалось моментом и вскочило во временно покинутое Ринсвиндом седло его сознания. Устроившись там поудобнее, оно вызывающе оскалилось.
– Я знаю одно заклинание, – устало сказал он.
– Неужели? Так произнеси его, – предложила Друэлле.
Ринсвинд несколько сомневался в том, что он посмеет это сделать. Заклинание пыталось завладеть его языком. Он мужественно сопротивлялся.
– Ты шкажава, што можешь читать мои мышви, – невнятно проговорил он. – Пвочитай их.
Она шагнула вперед, насмешливо глядя ему в глаза.
Но тут же улыбка замерла на ее губах, и она отшатнулась, закрываясь руками. Из ее горла вырвался звук, исполненный беспредельного ужаса.
Ринсвинд оглянулся вокруг. Остальные дриады тоже отступили. Что он сотворил? По-видимому, нечто ужасное.
Однако волшебник из личного опыта знал, что это преимущество временное – очень скоро вселенная восстановит утраченное равновесие и снова начнет измываться над ним. Недолго думая он попятился, проскочил между составляющими магический круг дриадами и обернулся, чтобы посмотреть, что
