«Именно, мой господин».
Сияние померкло. Двацветок ткнул дрожащим пальцем в ту сторону, где, как ему помнилось, находилась дверь, и скомандовал:
– Открой!
Дракон поднял огромную голову. Снова наружу вылетел огненный шар, но на этот раз его цвет, подчиняясь сокращению мышц на шее рептилии, постепенно поблек, превращаясь из оранжевого в желтый, из желтого в белый и, наконец, в еле заметный голубой. Поток пламени сменился тонкой струйкой, но там, где струйка касалась стены, плавящийся камень, шипя и потрескивая, стекал вниз. Когда огонь достиг двери, металл разлетелся ливнем горячих капель.
На стенах выгибались и судорожно дергались черные тени. В течение одного режущего глаз мгновения металл, сопротивляясь, кипел, после чего дверь, развалившись пополам, вылетела наружу. Пламя угасло так же внезапно, как и появилось.
Двацветок осторожно переступил через остывающую дверь и выглянул в коридор. Пусто.
Дракон последовал за ним. Тяжелая дверная рама причинила ему незначительные неудобства, с которыми он справился одним мощным рывком плеч, выворотив косяк и отбросив его в сторону. Вывалившись в тесное пространство коридора, зверюга попыталась расправить крылья. Чешуйчатая шкура заколыхалась и заходила волнами. Дракон выжидающе посмотрел на туриста.
– Откуда ты здесь взялся? – поинтересовался Двацветок.
«Ты призвал меня, хозяин».
– Что-то не припоминаю.
«В уме. Ты позвал меня мысленно», – терпеливо подумал дракон.
– Ты хочешь сказать, что я просто подумал о тебе – и ты очутился здесь?
«Да».
– Это была магия?
«Да».
– Но я думал о драконах всю свою сознательную жизнь!
«Наверное, здесь граница между реальностью и мыслью немного размылась. Мне известно только то, что прежде меня не было, а потом ты меня придумал – и я появился. Поэтому ты можешь мной повелевать».
– Милостивые боги!
Полдюжины стражников выбрали именно этот момент, чтобы показаться из-за поворота коридора. Они застыли, раззявив рты. Потом один из них более-менее опомнился, поднял арбалет и выстрелил.
Грудь дракона всколыхнулась. Летящая стрела рассыпалась в воздухе на пылающие щепки. Стражники поспешили ретироваться. Долей секунды позже по плитам, на которых они только что стояли, прокатилась струя пламени.
Двацветок восхищенно поднял глаза.
– А летать ты тоже умеешь? – осведомился он.
«Разумеется».
Двацветок посмотрел в конец коридора и решил не преследовать стражников. Кроме того, поскольку он и так заблудился внутри этой горы, идти можно в любую сторону. Двацветок протиснулся мимо дракона и торопливо зашагал куда глаза глядят. Огромное животное, с трудом развернувшись, последовало за ним.
Они брели по сменяющим друг друга, перекрещивающимся, как в лабиринте, коридорам. Один раз Двацветку показалось, что далеко позади раздались какие-то крики, но вскоре шум затих. Иногда мимо него проплывали неясно вырисовывающиеся темные арки полуразрушенных дверных проемов. Откуда-то просачивался тусклый свет, проникающий через разнообразные отверстия, то тут, то там отражающийся от огромных зеркал, что были вмурованны в стены на поворотах.
«Самое странное, – думал Двацветок, неторопливо спускаясь по широкому лестничному пролету и взбивая ногами клубящиеся облака серебристых пылинок, – что здесь туннели намного шире. И лучше постройки». В стенных нишах стояли статуи, а кое-где попадались интересные, хотя и поблекшие гобелены. По большей части на них изображались драконы – исчисляющиеся сотнями драконы, в полете или повисшие на посадочных кольцах, драконы, на спинах у которых сидели люди, охотящиеся на оленей или, иногда, на других людей. Двацветок осторожно притронулся к одному гобелену. В горячем сухом воздухе ткань немедленно рассыпалась в пыль, оставив болтаться редкую сеточку из тонкой золотой проволоки.
– Интересно, почему все это бросили? – задумчиво пробормотал Двацветок.
«Не знаю», – отозвался у него в голове вежливый голос.
Турист повернулся и взглянул на маячащую над ним чешуйчатую морду.
– Как тебя зовут, дракон? – спросил он.
«Не знаю».
– Тогда я буду звать тебя Девятьстеблей.
«Девятьстеблей так Девятьстеблей».
Они пробрались сквозь заполонившую все вокруг пыль и очутились в анфиладе огромных, украшенных темными колоннами залов, которые были вырублены прямо в скале. Залы представляли собой настоящее произведение искусства: стены от пола до потолка являли нагромождение бесконечных статуй, химер, барельефов и резных колонн. Когда дракон, исполняя просьбу Двацветка, услужливо подавал освещение, по залам принимались скакать жуткие переменчивые тени. Человек и дракон пересекали длинные галереи и просторные, вырубленные в камне амфитеатры, сплошь покрытые толстым слоем мягкой пыли и лишенные всяких признаков жизни. В эти мертвые пещеры веками никто не заходил.
Вдруг Двацветок заметил протоптанную дорожку, уводящую в очередное темное устье туннеля. Кто-то регулярно посещал это место, причем последний раз появлялся здесь совсем недавно. Чьи-то ноги оставили узкую глубокую борозду в сером покрове пыли.
Двацветок двинулся по дорожке. Она провела его по новым сводчатым залам и извивающимся коридорам, в которых без труда умещался дракон (и, похоже, драконы по ним некогда ходили; по пути попалась комната, заполненная подгнившей сбруей драконьего размера, а в другом зальчике хранились пластинчатые и кольчужные доспехи, которые могли бы налезть на слона). Закончилась дорожка позеленевшей от старости бронзовой дверью. Две высокие створки уходили вверх и терялись во мраке. Перед Двацветком, на высоте груди, торчала небольшая латунная дверная ручка, выполненная в форме дракона.
Как только он прикоснулся к ней, створки немедленно, с обескураживающей бесшумностью распахнулись.
В волосах Двацветка тут же затрещали искры. Мимо пронесся внезапный порыв горячего сухого ветра, который не потревожил пыль, как поступил бы обычный ветер, но на мгновение взбил ее в неприятные, наполовину живые формы. В ушах туриста раздался пронзительный щебет Тварей, запертых в далеких Подземельных Измерениях, вне хрупкой решетки пространства и времени. Тени появлялись там, где их нечему было отбрасывать. Воздух гудел, точно улей.
Короче, вокруг Двацветка бушевал мощный ураган магии.
Открывшееся за дверью помещение было освещено бледным зеленоватым сиянием. По стенам, каждый на своей мраморной полке, были рядами расставлены гробы. В центре, на возвышении, стояло каменное кресло, в котором размещалась обмякшая фигура.
– Заходи, молодой человек, – произнес дребезжащим старческим голосом сидящий.
Двацветок шагнул вперед. Фигура в кресле, насколько он разглядел в сумрачном свете, принадлежала человеку, но в ее неуклюжей позе присутствовало нечто очень жуткое. Двацветок только порадовался тому, что из-за царящего здесь полумрака фигуру видно не очень четко.
– Я, знаешь ли, мертв, – донесся непринужденный голос из того места, которое, как надеялся турист, являлось головой. – Полагаю, это заметно.
– Гм, – сказал Двацветок. – Да.
Он попятился назад.
– Это очевидно, не так ли? – согласился голос. – А ты, вероятно, Двацветок? Или это случится
