Наивный организм еще пребывал в надежде на благоразумие хозяина, не махнул на него рукой и тщательно перерабатывал сивушные масла. Голова не трещала, как у мужика-робинзона с икрой и сазанами. Хотя послересторанная легкость и некоторая заторможенность имели место.
Мошкин сунул руку под подушку и обомлел. Схватил брюки со стула и заскрипел зубами.
«Свистнули!» — панически вспыхнуло в голове.
И тут же погасло.
Голова с облегчением вспомнила, что кошелек был предусмотрительно спрятан вечером в чемодан и сдан под надзор в камеру хранения.
От сердца паника отлегла.
Чтобы через 15 минут налечь пуще прежнего.
Мошкин до последних носков перерыл чемодан. Кошелек отсутствовал.
А в нем, ни больше, ни меньше, 164 рубля командировочных — сумма, соизмеримая с месячным заработком, и билет на обратную дорогу. Экономический удар, равнозначный катастрофе. И впереди месяц командировки. Мошкин побежал к администратору, та позвонила в милицию.
Милиционер был дюжий, ражий, с полковничьей статью, но капитан.
Цепким взглядом окинул место преступления и начал расследование кражи.
— Сколько пропало денег? — спросил с полковничьей строгостью.
Мошкин назвал размеры финансовой трагедии.
— Спиртные напитки употребляли накануне?
— Три рюмки, — изрядно покривил душой потерпевший.
— Какой алкоголь принимали? — продолжал опрос капитан.
— Водку с содовой?
— Это что за отрава?
Мошкин рассказал рецепт. Милиционер хмыкнул.
— Кого подозреваете в содеянном?
Мошкин никого в нем не подозревал, хотя вспомнил, что вечером, когда упаковывал кошельком чемодан, в номере присутствовал один жилец. Будучи простым инженером, Мошкин попал в номер массового поселения, где стояло 6 кроватей. Сожители незнакомые, посему Мошкин и прибегал к услугам камеры хранения. Но, изрядно нагазированный водкой с содовой, упрятав кошелек в чемодан, сразу не закрыл и не сдал его под охрану. Ходил умываться, заглядывал в номер к Шухову. У подозреваемого было время на совершение грабежа.
И как только он появился на месте преступления, капитан взял в оборот. Записав фамилию, другие данные, приступил к допросу:
— Вы видели, как гражданин прятал кошелек в чемодан?
— Нет, — ответил подозреваемый, еще не понимая, к чему клонит милиция.
— Гражданин был пьяный? — указал на Мошкина капитан.
— Не сказать чтобы, — с улыбкой уклончиво ответил подозреваемый, — все хотел научить меня делать водку с содовой.
— Сколько было денег в кошельке? — будничным тоном спросил капитан.
— Откуда мне знать? — растерялся подозреваемый.
— Зачем открывали чемодан в отсутствии владельца? — на этот раз капитан, отбросив сантименты, спрашивал как в тюремной камере.
— Ничего я не открывал, — начал понимать суть происходящего сосед Мошкина и побледнел.
— Потерпевший утверждает, за время его отсутствия чемодан изменил местоположение.
— Он загораживал проход, я убрал в сторону.
— В каких купюрах были деньги в кошельке? — капитан, коварно расставляя мины, вдруг снова заговорил простецким тоном.
— Наверное, бумажными, — ответил подозреваемый.
— Пожалуйста, не умничайте, — предупредил капитан. — Разрешите посмотреть ваш кошелек?
В этот момент в номер заглянул Шухов.
— Ты хлеб взял? — спросил Мошкина.
— У меня деньги сперли, — трагически сказал потерпевший. — Я не поеду.
— Жалко, — посочувствовал Шухов. — Мы тебе привезем банку… — и осекся, посмотрев на капитана, — чего-нибудь.
Подозреваемый то взволнованно садился на свою койку, то вставал.
— Из номера никуда не выходите, — взял с него «подписку о невыезде» капитан и направился с Мошкиным в камеру хранения.
Обнаружив в чемодане пропажу, Мошкин сдал его обратно под охрану. Раз пошло такое воровство, могут и без носок оставить.
Капитан внимательно осмотрел замки чемодана на предмет вскрытия отмычкой. Следов взлома не обнаружил.
— Откройте, — предложил потерпевшему.
Мошкин открыл.
— Я на сто рядов перерыл… — заверил он.
Капитан засунул руку вовнутрь и… вытащил пропажу из-за подкладки.
— Ваш?
— Мой, — виновато ответил Мошкин.
— Молодой человек, — по-отечески посоветовал капитан, — никогда не булыжьте водку. Великий Менделеев не зря учил: в ней должно быть именно 40 градусов. А вы поганите продукт всякой пошлостью! Фугуете туда пузыри с содой!
— Лучше вообще одну минералку пить, — самокритично заявил Мошкин.
— Вам виднее, — сказал капитан.
Но вечером Мошкин опять лихо пускал струю «Боржоми» в «Пшеничную».
— Пошли ко мне, — позвал его после рыбалки Шухов, — мы тебе икры целую банку привезли.
— Половина, — собираясь на икру, сказал Мошкин зря подозреваемому соседу, — твоя. В качестве морального ущерба.
— Да ладно, — ответил тот. — Спасибо.
Банка оказалась баночкой из-под детского питания, граммов на 50.
— Я думал, литровая, — разочаровался Мошкин.
— Больше не получилось, — сказал Шухов, довольный удавшейся шуткой, — рейд у рыбнадзора, побоялись.
Мошкин хотел поначалу всю баночку отдать мнимо подозреваемому.
После первой рюмки решил разделить деликатес по-братски.
После второй сказал: «А че там дробить? В следующий раз дам!»— и умял чайной ложкой царскую закуску один.
Без хлеба.
Запивая водкой с содовой.
И не объелся.
КАТАНКИ С ШАМПАНСКИМ
Зима в тот год от звонка до звонка лютовала. Не то что птицы — мысли на лету замерзали. В ожидании автобуса, до последних костей продрогнув, подумаешь мечтательно: «Эх, сейчас бы…» А дальше ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Смазку в голове прихватывает, мыслительный процесс нараскоряку встает, впору паяльной лампой отогревать.
Посреди климатического катаклизма жена Тамара спрашивает у Владимира Петровича
