Да. Когда ты осознаешь, насколько это просто, ты даже рассмеешься! Чтобы найти сущность бытия, люди уходят в затворничество, живут по тридцать лет в пещере. А Бытие — то здесь и сейчас. Поиск его напоминает поиск очков, надетых на нос. То, что ты ищешь, ближе к тебе, чем твое собственное дыхание. Ты всегда находишься в Истоке. Что бы ты ни делала, все происходит внутри Истока.
Я не верю тем, кто обещает нечто в загробной жизни. То, о чем я говорю, имеет место здесь и сейчас.
Истина должна быть простой. Сложность свидетельствует о фальсификации. Там где появляется «два», там возникает страх, а с ним — фальшь.
Потому что в ней все бренно. Нет ничего вечного, и поэтому нет разницы между сном и «бодрствованием». Во сне ты видишь горы, реки, деревья, и все это кажется тебе реальным. Только проснувшись, ты можешь сказать: «Это был сон». После пробуждения ты осознаёшь, насколько мимолетным было все приснившееся. По сравнению со сновидением, то состояние, в котором ты находишься сейчас, кажется реальным и постоянным. Но после истинного пробуждения твоего сознания нынешнее «бодрствование» тоже покажется тебе сном.
Слово
Но они исходят из телесного уровня понимания. Гуру же видит только «Я». Ты есть мое «Я». Я есть твое «Я». В таких взаимоотношениях нет никаких взаимоотношений. Есть твое «Я» и мое «Я», и это одно и то же «Я». Обращаясь к твоему истинному «Я», я обращаюсь к своему «Я».
Есть много проповедников-сектантов, которые могут дать тебе какие-то догмы, но гуру делится своим собственным опытом, сущность которого — вневременное сознание и ничего больше. Гуру не дает никаких упражнений, никаких методов, ничего преходящего, невечного. Если кто-то дает тебе вышеперечисленное — он не гуру. Не надо быть ничьим последователем. Ты — львица, а львы не ходят отарами.
Я не занимаюсь поиском отличий. Божественное играет. Что бы ни происходило, все совершается с дозволения Высшего Источника. Все существующее — это мое «Я», исполняющее разные роли. А играет оно просто потрясающе!
В человеке, познавшем высшее состояние (истинное «Я»), пробуждается сочувствие. И оно изнутри побуждает действовать. Это не служение. «Служение» — это когда кто-то делает что-то для кого-то. Но в истинном сочувствии нет двух личностей, из которых одна служит другой. Если ты голодна, ты ешь. Ты не служишь своему желудку; руки, отправляя в рот пищу, не заняты по отношению к нему благотворительностью. Вот так и нам надо жить в мире. Служение — прерогатива «Я». Кто, кроме него, может услужить? Если действие исходит из эго, то появится лицемерие, зависть, кризисы. Но если исчезнет «деятель», появится сочувствие. Если человек осознал свое «Я», все его поступки будут прекрасными.
Больше всего препятствует отсутствие тотальной, абсолютной жажды Свободы. Об ее отсутствии свидетельствует тот факт, что связь с миром отсечена не полностью. Иногда человеку может присниться, что он женился, что у него дети; он, конечно же, любит своих детей. Но, проснувшись, он мгновенно утрачивает привязанность к приснившемуся браку, к приснившейся жене и детям. Свобода приходит, когда мы, воистину пробудившись, порываем со всей прежней жизнью. Сутью
Такое отношение к жизни было бы ошибочным. В 1947 году, во время раздела Индии, город, в котором жили мои родные, должен был отойти к Пакистану. А я тогда жил на Юге, в Тируваннамалае, рядом с Раманой Махарши. Он мне сказал:
— В тех местах, откуда ты родом, будет множество бед. Почему бы тебе туда не поехать и не позаботиться о семье?
Я возразил:
— С тех пор как я встретил Вас, у меня нет семьи. Все было сном, и события прошлой жизни интересуют меня не более, чем сновидение.
Махарши ответил:
— Если ты знаешь, что твоя семья — просто сон, почему бы тебе во сне не позаботиться о ней? Приснившаяся работа много сил не отнимет.
Но я упорствовал:
— Я не хочу уезжать от Вас.
И тогда Махарши сказал:
— Я всегда с тобой, где бы ты ни был.
Я осознал истинность сказанного им, и с тех пор мой Учитель действительно всегда со мной.
На самом деле, когда ты научишься отличать истинное от иллюзорного, у тебя не будет сомнений. Сомнение — это стена между тобой и Свободой, но само сомнение является не более чем концепцией,