был отсутствующий, а линия волосяного покрова практически прилипла к бровям.
— Просто хотел спросить... — пробормотал я, сжавшись в комок, и уже жалея, что подал голос.
Мужлан с довольным видом кивнул и молча вышел. Минуты через две дверь опять скрипнула, и вошел... Только не надо думать, что у меня от укола Абая начались глюки! Это был он — тот самый добродушный кругляш в тюбетейке, которого я заприметил на обмене! И самое интересное — сейчас он опять был в тюбетейке и похожем халате, может быть, том же самом...
Кругляш извлек из кармана какой-то прибор и принялся меня им оглаживать.
«Хрен вы угадали, дядя! — не без злорадства подумал я. — Оно пассивное. Оно не детектируется...»
Перед операцией в «Азамате» Лиза по просьбе Иванова зарядила меня так называемым пассивным «маяком». А именно — вшила в гульфик штанов! Там небольшая такая пластинка, похожая на пуговицу, я про нее и забыл — так ловко сидит... Иванов таки опасался, что ловкие ребята смогут нас перехитрить и умыкнут вашего покорного слугу, вот и принял меры...
Я в этих делах слабенько разбираюсь, но знаю, что функционирует эта штуковина по принципу отражателя.
То есть лежит себе тихо, а когда в ее направлении посылают сигнал определенной частоты, отражает этот сигнал на приемник. Хитро, правда?
Тут я вспомнил, что говорила Лиза по поводу характеристик сей диковины, и злорадство мое мгновенно улетучилось. Увы, спутник тут не при делах, поэтому радиус действия «маяка» — всего полтора километра. Так что, если меня увезли куда-то в горы, можно смело затискать этот «маяк» себе в любое место...
— Как вы себя чувствуете? — без какого-либо акцента поинтересовался кругляш, закончив процедуру сканирования и усаживаясь на табурет рядом с топчаном.
— Спасибо, чувствую, — сообщил я и с ходу решил провентилировать мучающий меня вопрос: — Мы в лагере Султана?
— Не волнуйтесь, господин доктор, Султану я вас не отдам. — Кругляш осведомленно улыбнулся. — Вы здесь в полной безопасности.
— Вы кто? — Согласитесь, вопрос вполне уместный. Не стоит прежде времени радоваться, что спасся от когтей горного орла Султана, — надо выяснить, что это еще за тип...
— Я — турецкий резидент, — безапелляционно заявил кругляш. — Зовите меня Хамза.
Наверное, в тот момент у меня было чрезвычайно глупое выражение лица... Показалось вдруг мне, что я попал в сумасшедший дом, директором которого, судя по всему, был шпионски озабоченный представитель Витя.
— Вас что-то смущает? — заботливо спросил кругляш.
— Нет, но... Разве такие вещи говорят первому встречному? Я почему-то думал...
— Вы не первый встречный, — успокоил меня кругляш. — Я за вами давно охочусь, изучил вдоль и поперек, привык уже, как к родному... Я читал обе ваши диссертации, едва ли не наизусть их помню.
— Мгхм... Эмм... Вторая диссертация имеет закрытый статус... — Я мучительно пытался сообразить, как же себя правильно вести в этой дикой ситуации. — Вы не могли... Гхм...
— Да это не проблема. — Кругляш небрежно плеснул ручкой. — Для нас не существует такого понятия, как «закрытый статус». Вас смущает моя искренность?
— Да, меня смущает... Меня вообще многое смущает...
— Мы будем с вами работать вместе, — простецки заявил кругляш. — Мне просто нет смысла скрывать от вас свое положение.
— Угу... Значит — работать... А моего согласия, значит...
— Не спросили, — кивнул кругляш. — От вас здесь ничего не зависит. У вас очень ограниченный выбор, господин доктор. Или — или.
— Если мне придется на камеру расстреливать кого-то из своих, я предпочту смерть, — торопливо сообщил я. — Не думайте, что я такой ценой...
— Да ну, бог с вами! — Кругляш рассыпался в дробном смешке и замахал на меня пухлыми лапками. — Вы за кого нас принимаете? Резать горло на камеру — это не ваш уровень, господин доктор.
— А смерть? Самоубийство, например...
— Да перестаньте, господин доктор. — Кругляш укоризненно покачал головой. — Вас давно изучили, просчитали с ног до головы, протестировали со всех сторон... Вы умный человек. Один на миллион. Вы сейчас влачите жалкое существование, потому что ваше тупое руководство не умеет обращаться с такими кадрами. Вам дадут прекрасное денежное содержание, создадут великолепные условия... и знаете, что самое главное?
— Что главное? — эхом подхватил я.
— Вы сюда, в эту страну, в ближайшие десять лет не попадете, — Кругляш доверительно подмигнул мне и ткнул пальчиком за окно. — Ваша светлая голова нужна нам там. В академических условиях.
— И сколько мне дадут? — Вопрос, сами понимаете, был праздным — но необходимо было поддерживать беседу, чтобы высосать из собеседника как можно больше информации.
— Вы сколько сейчас получаете? — прищурился кругляш.
— Если без командировочных, в пункте постоянной дислокации... Ну, около шести тысяч.
— Долларов?
— Шутите?!
— Это ваше правительство шутит, — Кругляш хмыкнул. — Двести баксов в месяц за такую работу — это не просто издевательство, господин доктор. Это... Это нечто более серьезное. Знаете, почему нам в России легко работать?
— Догадываюсь... Так сколько?
— Для начала — как минимум десять тысяч долларов в неделю, — вполне серьезно заявил кругляш. — Но, разумеется, это лишь примерная стартовая ставка, все будет зависеть от вашей производительности... И знаете что самое главное?
— Вы уже говорили — я не попаду в эту страну.
— Нет, это главное по другому вопросу. А по части оплаты труда и ваших возможных угрызений совести... Вам не придется никого предавать, выдавать какие-либо секреты... Да вы, впрочем, и не знаете ничего из этой сферы. Вам не нужно будет рисковать жизнью, совершать диверсии, теракты — я сказал, это не ваш уровень. Ваша задача — работать головой. То есть мы нанимаем для своих целей ваш нестандартный ум, только и всего.
— А вы не ошиблись? — планомерно усомнился я. — Мне кажется, голова моя не такая уж и светлая, как вы себе вообразили. И вы зря собираетесь платить мне такие деньги.
— Это почему же?
— Я не физик-ядерщик, не член команды президента и даже не старший офицер ГРУ. Что может делать у вас обычный войсковой психолог? У вас своих мало?
— У нас своих хватает, — заверил мой собеседник. — Дипломированных, с европейским образованием... Но таких, как вы, — с таким уникальным опытом, богатой практикой и гигантским стажем пребывания в зоне военных конфликтов, у нас нет вообще. А по поводу специализации... Вы кино вообще смотрите?
— Иногда. При чем здесь кино?
— Если вы заметили, самых хитроумных и изощренных маньяков ловят отнюдь не крутые агенты... — Кругляш этак свойски подмигнул мне. — А психологи-очкарики. И когда требуется срочно разрешить какой-то кризис, грозящий катастрофой мирового масштаба, приглашают специалиста с могучим аналитическим мышлением, способного просчитать и предвосхитить очередной шаг людей, которые держат палец на ядреной кнопке...
— Юмор — это хорошо, — похвалил я. — Но это немножко не по адресу. Это скорее прерогатива психиатров...
— Не вижу существенной разницы, — небрежно плеснул ручкой мой собеседник.
— Разница все же есть, — уперся я. — Психолог — личность, коллектив, характер, тенденции и так
