передал — я записал. Будут работать на местности, в пределах республики. Велел к границе не пускать, на заставу — тоже. Пусть, говорит, ниже нас располагаются, на линии отряда самообороны. И — никаких контактов.
— Ага, — хмуро ответил Иван, почесывая пузо. — Ты его в задницу послал?
— Никак нет! — Веснушчатая харя расплылась в хитрой улыбке. — Это не радист был — помощник коменданта сам лично разговаривал. Он вас вызвал, чтобы подошли. Я вашим голосом обстановку доложил — вы же спите, сказали, жопу порвете…
— Довыеживаешься когда-нибудь… Ладно, хер с тобой… Из вагончика немедленно выскочил заместитель Ивана — лейтенант Серега Луков.
— Командир! Это ж класс! Там, возможно, телки будут! Нет — точно будут! Какая ж экспедиция без баб? — Луков испустил плотоядное рычание, закатив глаза и пару раз неприлично дернул тазом. — Давай их в нашем вагончике разместим, а, Вань?
— Вот ты тормоз, Серый, — вяло отозвался Иван. — Бабы в лагере? Да ты епанулся совсем… На пушечный выстрел не подпущу! Иди готовься к воспитательной работе. На оперативном информировании прочитаешь лекцию: «О вреде беспорядочных половых связей в условиях высокогорья». Вопросы?
— Да ты че, Вань?! — Луков удивленно вытаращился на командира. — Мы ж в боевых условиях! Какая лекция?!
— Молчать, лейтенант! Выполнять распоряжение — бегом! — сам не зная, что на него нашло, скомандовал Иван. Луков, обиженно засопев, исчез в вагончике. Командир, удрученный своим внезапно испортившимся настроением, свернул матрац и сполз вниз.
Экспедиция прибыла под вечер. Солнце уже коснулось горизонта, окрасив все вокруг в пожарные цвета, когда внизу показался тентованный «КамАЗ».
Натужно урча, он еще долго карабкался по серпантину вверх и подобрался к лагерю, когда сероватые сумерки начали заполнять лощины сгустками темноты.
Иван встречал гостей, спустившись от расположения заставы метров на сто пятьдесят. Он решил, что ближе экспедицию не подпустит, мало ли чего у них там — бабы, водка… Хоть и верил командир в своих парней, но твердо придерживался принципа, который вдолбили в офицерское сознание еще с курсантских времен. Принцип был прост и незыблем: куда солдата ни целуй, везде — жопа.
Поравнявшись с Иваном, «КамАЗ» остановился. Распахнув дверь, из кабины на грунт спрыгнул маленький уродливый человечишка, с непропорционально огромной плешивой башкой. У Ивана томительно засосало под ложечкой, он с огромным трудом поборол охватившее его бешенство, затвердел лицом и остался стоять на месте, внешне совершенно безразличный к происходящему.
— Начальник экспедиции, профессор Пульман. — Человечишка протянул Ивану руку, пытливо всматриваясь в его лицо — мешали блики кровавого заката, Иван расчетливо стоял спиной к падающему за горизонт солнцу. — У нас для вас сюрприз, юноша… Саша!
Из кабины полез Бабинов. Иван изобразил радостное удивление и воскликнул:
— Дядя Саша? Ты как здесь?
Обнялись. «Дядя Саша» сообщил, что он помощник начальника экспедиции.
— Бабы, водка есть? — деловито поинтересовался Иван.
— Никакой водки, — заверил Пульман. — Никаких баб. Нас десять человек, все мужчины. Да, да, я знаю — по списку одиннадцать. Доцента одного потеряли в предгорье — пьянствует, сволочь, где-то. А теперь, молодой человек, послушайте меня внимательно… — Пульман сделал паузу — Иван страшно напрягся, лихорадочно соображая: убить козла одним ударом или попробовать судьбу на прочность? Шаман обещал… Черт! Он сдержался — решил попробовать…
— Шарки — Маркс — Крюшон — Железо — Софья… — вкрадчиво, медоточивым голосом проворковал Пульман. — Ты будешь слушать меня и выполнять все распоряжения. Я…
— Ты засунешь этот код себе в жопу, — торжественно провозгласил Иван, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться от охватившего его буйного восторга. — И будешь пока что вычерпывать дерьмо в солдатском сортире. Пока дядя Руслан не прикатит сюда и не распорядится, что с тобой делать…
Сказать, что Пульман и Бабинов были поражены, значит сильно поскромничать. Психотерапевт застыл как вкопанный, медленно качая башкой и впиваясь взглядом в лицо Ивана — словно собирался отчаянно крикнуть:
— Нет, этого не может быть!!!
А «дядя» разинул рот и начал медленно покачиваться — вот-вот грохнется в обморок. Иван снял автомат с предохранителя, наставил на супостатов и пообещал «дядечке»:
— А тебя, рахит, я буду пытать. А потом, когда скажешь, кто убил мою мать, отдам тебя горцам и шепну, что ты — шпион соседей — тех, что за перевалом сидят… Луков! А ну, кто там — ко мне!!!
Со стороны лагеря стремительно стартовал с десяток бойцов, из числа наблюдавших за приездом экспедиции — подскочили и застыли рядом в охотничьей стойке, поедая командира преданными взглядами. Лейтенант солидно подходил сзади, тоже, однако, торопясь — любопытство пересиливало недавнюю обиду.
— «КамАЗ» прошмонать до винтика, людей раздеть, все отобрать, опять одеть — и под замок в погреб, приставить караул. Имущество… Хм, имущество… Растащат ведь, пиздроны. Имущество перегрузить в новый «бэтээр» на левом фланге, люки задраить, опечатать моей печатью, сдать под охрану шестому посту. Вопросы?
— Мы их арестовываем? — удивился Луков. — Гхм… А если кто из них захочет выйти из погреба?
— Огонь на поражение, — спокойно ответил Иван и добавил, с удовлетворением наблюдая отчаяние на лицах супостатов:
— Это — государственные преступники, за голову каждого орден дадут. Все — выполнять…
15
Отыскать республиканское отделение РАН не составило особого труда.
Первый же гражданин, к которому обратились, подробно объяснил, как добраться по требуемому адресу.
Гораздо сложнее было выяснить дальнейшую судьбу экспедиции Пульмана. В регистрационном отделе, куда их направили при входе, Руслану и его соратникам долго и нудно втолковывали, что такие сведения являются государственной тайной, достоянием республики и свободной передаче ни в коем случае не подлежат.
Около полутора часов ушло на бесплодное хождение по кабинетам, уговоры, увещевания различных должностных лиц — все тщетно.
— К Шакуеву поезжайте, — советовали агентам в каждом кабинете. — Это заведующий департаментом науки и образования. Даст команду — все данные предоставим. А так — ни в коем случае, что вы!
В одном кабинете воспользовались телефоном и попробовали созвониться с этим самым департаментом. Шакуев оказался страшно занят — нужно было записываться на прием за три недели…
Да, судя по всему, с гостайнами в стенах данного учреждения обращаться умели.
Раздосадованные и отчаявшиеся агенты вышли в пустынный вестибюль и присели на прожженный окурками кожаный диванчик — обсудить положение. Некоторое время они обменивались мнениями, но увы — пока что ничего толкового не вырисовывалось. Раскрываться в республике — значило поставить операцию под угрозу срыва.
А как собирать информацию, пребывая на положении частных лиц?
Когда поток идей иссяк, все уныло приумолкли. Внезапно Ахилл, рассеянно оглядывавший вестибюль, впился взглядом в одну точку. Некоторое время он беззвучно шевелил губами, затем неожиданно, как-то наотмашь, зашелся в длительном приступе икающего смеха.
