потому что она хочет сэкономить деньги на плате за квартиру и поехать в Индию.
Хок на мгновение нахмурился, собираясь что-то сказать, и Джатни впервые увидел раздражение на его лице.
— Если ты будешь финансировать каждую девушку в Калифорнии, которая хочет поехать в Индию, то пропадешь, — сказал Хок, а потом весело добавил. — У них у всех, похоже, есть дети.
Он присел к письменному столу, вытащил из ящика толстую чековую книжку, что-то в ней написал и, вырвав листок, вручил его Джатни.
— Это вместо всех подарков на дни рождения и по случаю окончания учебы, послать которые у меня никогда не хватало времени.
Он улыбнулся Дэвиду. Джатни глянул на чек и поразился, увидев, что он на пять тысяч долларов.
— О, Хок, я не могу принять этого! — воскликнул он.
Дэвид почувствовал на глазах слезы благодарности, унижения и ненависти.
— Можешь, можешь, — сказал Хок. — Я хочу, чтобы ты немного отдохнул и развлекся. Вероятно надо купить этой девушке билет до Индии, чтобы она получила желаемое, а ты станешь делать что хочешь. Беда с девушками-друзьями в том, что ты имеешь все неприятности любовника и никаких преимуществ друга. Есть еще, конечно, этот симпатичный малыш. Быть может, я в будущем что-нибудь для него сделаю, если решусь снять детскую картину.
Джатни понял все, что сказал Хок, и сунул чек в карман.
— Да, — согласился он, — Кэмпбелл хорошенький мальчик.
— Дело не только в этом, — возразил Хок. — Обрати внимание, какое у него тонкое лицо, словно созданное для трагедии. Ты смотришь на него и чувствуешь, что сейчас заплачешь.
И Джатни подумал, как умен его друг Хок, который выразил словами то, что чувствовал Джатни. Тонкость — подходящее слово, хотя и необычное для определения типа лица Кэмпбелла. Ирен была стихийной силой, которая создавала будущую трагедию.
Хок обнял его и сказал:
— Дэвид, держи со мной связь. Я это говорю всерьез. И вообще не падай духом. Когда ты молод, у тебя все впереди.
Он подарил Кэмпбеллу модель великолепного самолета будущего, мальчик прижал ее к груди и спросил:
— Дядя Джат, я могу это взять?
Джатни увидел улыбку на лице Хока и сказал:
— Передайте от меня привет Розмари.
Он хотел произнести эти слова в течение всей встречи.
Хок кинул на него удивленный взгляд.
— Передам, — пообещал он. — Я, Джибсон и Розмари приглашены на инаугурацию Кеннеди в январе. Тогда и передам.
Дэвид Джатни вдруг ощутил, что его выкинули из этого мира. Люди, которых он знает — он обедал с ними, спал с Розмари, а правильнее сказать, трахнул ее — теперь собираются взойти на самый верх без него. Он взял Кэмпбелла за руку, и прикосновение шелковистой кожи придало ему уверенность.
— Спасибо за все, Хок. — Я буду держать вас в курсе моих дел. Может я поеду в Юту на несколько недель. Например, к Рождеству.
— Это будет замечательно, — тепло сказал Хок. — Ты должен чаще навещать родителей. Дети не знают, как тоскуют без них матери и отцы.
Но когда Хок провожал их до дверей своего кабинета, продолжая похлопывать Дэвида Джатни по спине, Джатни с неожиданной яростью подумал, откуда он, черт возьми, может это знать? У него никогда не было детей.
Лежа на диване в ожидании возвращения Ирен, и глядя, как дымка рассвета просачивается сквозь окно гостиной, Джатни думал о Розмари Белэйр. О том, как она повернулась к нему в постели и вся растаяла в его теле. Он помнил запах ее духов, странную тяжесть ее тела, вызванную, вероятно, действием снотворного, ее вид утром в спортивном костюме и то высокомерие, с каким она отослала его прочь. Он вновь переживал тот момент, когда она предложила ему деньги, чтобы он мог дать на чай шоферу, и как он отказался взять их. Зачем только он оскорбил ее, зачем сказал, что ей лучше знать, сколько следует заплатить шоферу, будто ее тоже отправляли домой таким манером и при таких же обстоятельствах?
Джатни думал о своих родителях в Юте, которые забыли его, поглощенные собственным счастьем, об их лицемерном «ангельском исподнем», которое они вывешивали напоказ, в то время как радостно и непрерывно предавались чувственным наслаждениям. Его приезд может помешать им.
Дэвид Джатни грезил, как он встретит Розмари Белэйр и поведает ей о своей любви. Послушай, скажет он, представь, что у тебя рак, и я возьму твою болезнь в свое тело. Если какая-нибудь огромная звезда упадет с неба, я прикрою тебя. Если кто-то попытается убить тебя, я остановлю лезвие, подставив свое сердце, пулю встречу своим телом. А если бы я обладал одной-единственой каплей из родника молодости, которая сохранила бы меня навеки молодым, я отдал бы тебе эту каплю, чтобы ты никогда не состарилась.
Вероятно, он понимал, что его память о Розмари освещена ореолом ее славы, что он молит Бога превратить его в нечто большее, нежели обычный кусок плоти. Он молит о власти, о безмерном богатстве, о красоте, о всех достоинствах, чтобы соотечественники заметили его присутствие на земле, и он не затерялся в толпе.
Он показал чек Хока Ирен, чтобы произвести на нее впечатление, продемонстрировать ей, что есть люди, настолько заботящиеся о нем, что дарят ему такую большую сумму денег. Она не была потрясена, считая обычным делом, когда друзья делятся друг с другом, и даже заметила, что человек с таким огромным состоянием, как Хок, мог бы без труда дать и побольше. Когда Дэвид Джатни предложил ей половину этой суммы, чтобы она могла сразу же поехать в Индию, она отказалась.
— Я всегда трачу только свои деньги, — подчеркнула она. — Я работаю, чтобы жить. А если я возьму сколько-нибудь у тебя, ты возомнишь, что имеешь на меня права. Кроме того, ты хочешь сделать это ради Кэмпбелла, а не ради меня.
Джатни был ошарашен ее отказом и намеком на его интерес к Кэмпбеллу. Он просто хотел избавиться от них обоих и вновь стать свободным, чтобы жить мечтами о будущем.
Потом Ирен спросила, что он будет делать, если она возьмет у него половину денег и уедет в Индию, как он распорядится оставшейся половиной. Дэвид отметил, что она не предлагает ему отправиться вместе в Индию, а также, что она сказала «оставшейся половиной», словно в глубине души согласилась на его предложение.
Вот тогда он совершил ошибку, рассказав ей, что бы стал делать со своими двумя с половиной тысячами долларов.
— Я хочу посмотреть страну и увидеть Инаугурацию Кеннеди, — сказал он. — Думаю, это будет забавно. Понимаешь, просто сесть в машину и проехать через всю страну. Я даже мечтаю увидеть снег и лед, и испытать настоящий мороз.
Похоже, Ирен на мгновение задумалась, потом принялась быстро ходить по комнате.
— Это прекрасная идея, — сказала она наконец. — Я тоже хочу лично увидеть Кеннеди, а иначе я никогда не буду иметь возможность узнать про его карму. Я возьму отпуск, они должны мне целую кучу дней. И Кэмпбеллу будет интересно посетить разные штаты. Мы возьмем мой фургончик и сэкономим на мотелях.
У Ирен был маленький автофургончик, в котором она пристроила полки для книг и койку для Кэмпбелла. Этот фургончик представлял для нее большую ценность, ведь даже когда Кэмпбелл был совсем маленьким, она объездила вдоль и поперек всю Калифорнию, посещая политические собрания и семинары по восточным религиям.
Когда они отправились в путешествие, Дэвид Джатни ощутил себя в ловушке. Вела машину Ирен, она любила сидеть за рулем. Кэмпбелл сидел между ними, держа свою ручонку в руке Дэвида. Джатни положил в банк на счет Ирен половину суммы по чеку Хока для ее поездки в Индию, и теперь на его две с половиной тысячи они должны были жить втроем. Единственной вещью, вселявшей в него уверенность был
