оборудования и вашей технологии, которые вы расцениваете так дорого. Но теперь ваш черед платить честно, пришла пора вас поэксплуатировать. Пожалуйста не обижайтесь, но я уже подумал о том, чтобы просить вас «подсластить» нашу сделку.
Они дружелюбно улыбались друг другу, чувствуя в собеседнике родственную душу, которая при торге никогда не упустит свой шанс заполучить выгоду.
— Я полагаю, что американскому покупателю придется оплачивать счет за сумасшедшего президента, за которого они голосовали, — сказал Оудик. — Я-то уж точно не буду делать это за них.
— Но платить вы будете, — возразил султан. — В конечном счете вы бизнесмен, а не политик.
— Находящийся на пути в тюрьму, — усмехнулся Оудик. — Если мне не повезет, и Кеннеди не исчезнет. Я не хочу, чтобы вы меня превратно поняли. Я сделаю все для моей страны, но черта с два я позволю политикам водить меня за нос.
Султан улыбнулся в знак согласия.
— Не больше, чем я позволю моему парламенту, — он хлопнул в ладоши слугам и вновь обратился к Оудику. — Теперь, я думаю, пришло время и отдохнуть. Хватит заниматься этой грязной профессией правителя и властелина. Будем наслаждаться жизнью, пока она нам дарована.
Вскоре они уже сидели за изысканным столом. Оудику нравилась арабская еда, он не был привередлив, как другие американцы, вареные головы ягнят и их глазные яблоки он ел с удовольствием.
За пиршеством Оудик сказал султану:
— Если у вас есть кто-то в Америке или еще где-нибудь, кто нуждается в работе или в помощи, сообщите мне. И если вам понадобятся деньги для какого-нибудь стоящего дела, я могу передать их так, что их источник выявить будет невозможно. Для меня очень важно, чтобы мы что-то сделали с Кеннеди.
— Я вполне вас понимаю, — ответил султан.
— А теперь никаких больше разговоров о делах. У меня по отношению к вам есть обязанности хозяина.
Анни, скрывавшаяся у своей семьи на Сицилии, весьма удивилась, получив вызов на встречу со своими товарищами по Первой Сотне.
Она встретилась с ними в Палермо. Это были два молодых человека, которых она знала по учебе в Римском университете. Старший, которому было сейчас около тридцати, ей всегда очень нравился. Высокий, но сутуловатый, он носил очки в золотой оправе. Он был замечательным ученым, которому предстояла блестящая карьера профессора в области этрускологии. В личных отношениях он отличался деликатностью и добротой. К политическому насилию его толкнула жестокая алогичность капиталистического общества. Звали его Джанкарло.
Второго представителя Первой Сотни она знала как активиста левых партий. Великолепный оратор, он получал удовольствие, толкая толпу на насилие, но сам всегда оставался в стороне. Однако все изменилось, когда его схватили люди из особого отдела полиции по борьбе с терроризмом и подвергли суровому допросу. Иными словами, как предполагала Анни, они выбили из него все дерьмо, и после этого он месяц пролежал в больнице. В результате Саллю — так его звали — стал меньше разговаривать и больше действовать. Теперь он один из Христов Насилия, один из Первой Сотни.
Оба они, и Джанкарло и Саллю, обретались в подполье, скрываясь от итальянской службы безопасности по борьбе с террористами. Эту встречу они организовали с большими предосторожностями. Анни вызвали в Палермо и проинструктировали, чтобы она бродила по улицам и любовалась достопримечательностями, пока с ней не установят контакт. На второй день она столкнулась с женщиной по имени Ливия, которая привела ее на встречу в маленький ресторанчик, где они оказались единственными посетителями. На это время ресторанчик для посетителей закрыли, видимо, его владельцы и официант были своими людьми. Потом из кухни вышли Джанкарло и Саллю. Джанкарло вырядился поваром и глаза его блестели от удовольствия, в руках он нес большую миску со спагетти, покрытых мелкими кусками моллюсков. За ним шествовал Саллю, который нес в корзине золотистый хлеб и бутылку вина.
Все четверо — Анни, Ливия, Джанкарло и Саллю — уселись за трапезу. От любопытных взглядов с улицы их скрывали плотные занавеси.
Джанкарло разложил спагетти по тарелкам. Официант принес салат и блюдо с розоватой ветчиной и черно-белый крошащимся сыром.
— Поскольку мы сражаемся за лучший мир, то не должны голодать, — с улыбкой сказал Джанкарло, выглядевший совершенно раскованным.
— И не должны умирать от жажды, — добавил Саллю, разливая всем вино. Однако чувствовалось, что он нервничает.
Женщины позволили, чтобы за ними ухаживали. По революционным канонам они не должны были вести себя, как принято женщинам, тем не менее, они казались довольными. Они пришли сюда получать приказы от мужчин.
За едой Джанкарло открыл совещание.
— Вы вели себя очень умно, — сказал он, обращаясь к женщинам. Похоже, что не попали под подозрение после пасхальной операции, поэтому мы можем использовать вас для выполнения нашей новой задачи. Вы в высшей степени квалифицированны, обладаете большим опытом и что еще важнее, у вас есть воля. Вот поэтому вас и вызвали. Но я должен предупредить вас. Это дело опаснее, чем было на Пасху.
— Мы должны дать согласие раньше, чем узнаем детали? — поинтересовалась Ливия.
— Да, — резко ответил Саллю.
— Вы всегда следуете этой рутине и спрашиваете «Согласны ли вы?» — вскипела Анни. — Мы что, пришли сюда есть эти мерзкие спагетти? Раз мы здесь, значит согласны.
— Конечно, конечно, — кивнул Джанкарло. Анни его развлекала. — Он не торопился, продолжая есть, и задумчиво произнес. — Спагетти совсем не так плохи. — Все рассмеялись, а он продолжил. — Операция направлена против президента Соединенных Штатов. Господин Кеннеди увязывает нашу организацию со взрывом ядерной бомбы в Нью-Йорке. Его правительство планирует создание команд специального назначения, которые будут охотиться за нами повсюду. Я приехал со встречи, на которой наши друзья со всего мира решили сотрудничать в этой операции.
— В Америке это невозможно, — возразила Ливия. — Откуда мы возьмем деньги, каналы связи, конспиративные дома и где наберем команду обеспечения? И кроме того, как вести наблюдение? У нас нет базы в Америке.
— Деньги — не проблема, — вмешался Саллю. — Деньгами мы обеспечены. Будут задействованы и люди, которые узнают только то, что необходимо.
— Ливия, — продолжил Джанкарло, — ты поедешь первой. У нас в Америке есть тайная поддержка. Это очень могущественные люди. Они помогут тебе подготовить надежные конспиративные квартиры и каналы связи. Ты будешь располагать счетами в определенных банках. А ты, Анни, отправишься позднее как руководитель операции. Так что тебе отводится главная роль.
Анни задрожала от восторга. Наконец-то ей поручают руководство операцией. Наконец-то она сравняется с Ромео и Ябрилом.
— Каковы наши шансы? — ворвался в ее мысли голос Ливии.
— Твои шансы, Ливия, вполне хороши, — заверил ее Саллю. — Если они нападут на наш след, то тебя не тронут, чтобы раскрыть всю операцию. А к тому времени, когда начнет действовать Анни, ты уже вернешься в Италию.
— Это точно, обратился Джанкарло к Анни. — Ты будешь подвергаться гораздо большему риску.
— Понятно, — отозвалась Анни.
— Мне тоже, — сказала Ливия. — Я имела в виду, каковы наши шансы на успех?
— Очень невелики, — ответил Джанкарло. — Но даже если операция провалится, все равно будем в выигрыше. Мы докажем нашу невиновность.
Остаток дня они провели, обсуждая план операции, пароли, схемы, установки специальной радиосвязи.
Уже смеркалось, когда они закончили, и тогда Анни задала вопрос, который весь день висел в
