карманов, и рубашка цвета хаки. Наручная сумочка-браслет исчезла; по-видимому, кто-то – быть может, даже коридорный в отеле, в котором она остановилась – посоветовал ей избавиться от этой приманки для карманников. Руки ее были скрыты тонкими сетчатыми перчатками с широкими раструбами, скрывавшими наручный компьютер и браслет безопасности, и только длинные, распущенные по плечам волосы выдавали в ней новичка. Обычно те, кто приезжал на Луну надолго, уже через месяц стриглись очень коротко или вовсе брили голову, поскольку поддерживать волосы в чистоте слишком хлопотно.
Как бы там ни было, в этом наряде моя посетительница выглядела на редкость здоровой и крепкой. У нее был такой вид, словно она собиралась нанять меня в качестве проводника для одной из пресловутых вылазок за пределы купола. Мой сосед-адвокат разглядывал девицу сквозь исцарапанное окно своей конторы с нескрываемым неодобрением. Очевидно, он считал, что она отпугивает его клиентов.
Увидев ее, я остановился посреди улицы. Как обычно, воздух здесь был пыльным и горячим, поскольку никакого ветра под куполом быть, конечно, не могло. Регенерированный воздух слишком быстро застаивается, а поскольку половина вентиляционного оборудования в нашем квартале вот уже неделю не работала из-за аварии, он был к тому же довольно разреженным и малопригодным для дыхания. Недостаток кислорода вызывает учащенное сердцебиение, а это, в свою очередь, ассоциируется у меня с опасностью, даже когда на самом деле мне ничего не грозит. К тому же в разреженном воздухе я начинаю опасаться за ясность своего мышления.
Девица заметила меня, когда я был от нее в нескольких метрах. Выпрямившись, она машинально стряхнула пыль с колен и выжидательно повернулась всем корпусом в мою сторону. Я со своей стороны изобразил замешательство, хотя мне было ясно: рано или поздно мне придется поговорить с ней еще раз. Я знал этот тип – такие, как она, уходят, только когда за ними гонишься с хорошей дубиной.
– Простите меня, – сказала она, когда я приблизился на несколько шагов. – Мне сказали, что вы имеете обыкновение торговаться, поэтому я...
– Солгали насчет денег, не так ли? – перебил я, хотя и знал, что она снова врет. Если она сумела узнать так много, что нашла меня, ей должны были сообщить, что я никогда не торгуюсь. Эта ложь, в свою очередь, доказывала, что моя посетительница была достаточно высокого мнения о себе, так как полагала, будто обычные правила не для нее.
Подойдя к двери, я приложил ладонь к панели замка. К сканированию папиллярных узоров я прибегаю только тогда, когда со мной находится кто-то посторонний. В этом случае охранная система не просто отпирает замок, но и включает дополнительные программы обеспечения безопасности.
Когда дверь отворилась, я протиснулся мимо посетительницы. Она сделала движение, чтобы войти следом, но я оказался проворнее. Захлопнув дверь перед ее носом, я уселся за стол и включил климат- контроль. Обладание подобной системой было незаконным, к тому же с некоторых пор – после того как ухудшилась работа местной воздушно-регенерационной станции – она была уже не в состоянии обеспечить меня чистым воздухом. Но ведь я не собирался задерживаться здесь слишком долго. Я планировал привести в порядок документы по последнему делу и устроить небольшие каникулы. Я не отдыхал уже несколько лет, и это почувствовала каждая моя клеточка. Что буду делать потом, я не загадывал. Я не знал даже, вернусь ли когда-либо на Луну.
Теперь-то я, конечно, жалею, что не прислушался к своему внутреннему голосу и не улетел на какой-нибудь курорт. Очевидно, во мне оставалось еще слишком много от сэра Галахада, который продолжал с любопытством наблюдать за входной дверью. Дверь, конечно же, отворилась, и моя девица вошла в контору. Вид у нее был слегка обескураженный, но побежденной она себя отнюдь не считала. Такие, как она, бьются до последнего.
– Меня зовут Анетта Соболь, – заявила она с таким видом, словно я должен был хорошо знать это имя. – И мне действительно очень нужна ваша помощь.
– Вам следовало подумать об этом раньше, – парировал я. – Поиски Исчезнувшего – это не детские игрушки.
– Я и не собиралась играть.
– Тогда что вы тут бормотали насчет того, чтобы поторговаться? Она покачала головой.
– Мой источник...
– Кстати, о птичках, – прервал я. – Кто вас ко мне направил? Кто напел вам на ушко, что я могу вам помочь?
– Он сказал, что я не должна...
– Кто это – «он»? – перебил я резко.
И снова она быстро облизнула нижнюю губу – совсем как в первый раз. Это движение показалось мне бессознательным, так что, возможно, она действительно нервничала.
– Норрис Гоннот.
Гоннот... Вот оно в чем дело! Анетта Соболь была третьим клиентом, которого Норрис направил ко мне за прошедший год. У двух первых были довольно легкие дела, и я справился с ними сравнительно быстро, однако проблема состояла в другом. Норрис (и я вместе с ним) становился слишком заметным, и с этим нужно было что-то делать, хотя мне и не хотелось прибегать к крайним мерам. Я уже почти жалел о том, что нашел его дочь и внучку живыми (к тому же сами они этого не оценили). Впрочем, Норрис был бесконечно благодарен мне не столько за это, сколько за то, что я доказал – дисти больше не разыскивают их, что было, конечно, гораздо важнее.
– А как вы познакомились с Гоннотом? Она нахмурилась.
– Разве это имеет значение?
Я откинулся на спинку стула. Стул скрипнул, и она чуть заметно вздрогнула.
– Вот что, – сказал я, – либо вы отвечаете на мои вопросы, либо на этом мы закончим.
Анетта Соболь нахмурилась еще сильнее и, сжав правое запястье левой рукой, прижала руки к животу. Это движение показалось мне искусственным или, точнее, хорошо рассчитанным.
– Вы всегда так разговариваете с людьми?
– Нет, не всегда. С некоторыми людьми я разговариваю еще хуже.
– Удивительно, как вам вообще удается получать заказы. Я пожал плечами.
Несколько мгновений она внимательно рассматривала меня, затем бросила быстрый взгляд в сторону двери. Интересно, задумался я, это снова игра, театр одного актера – или, вернее, одного зрителя – или она просто не считает нужным скрывать свои мысли? В то, что она не умеет скрывать свои мысли и чувства, я уже не верил.
– Мне рассказал о Гонноте один коп, – сказала Анетта неохотно. – Я не должна была вам говорить, но...
– Разумеется, не должны. Как и Гоннот, кстати, но, боюсь, теперь дела уже не поправить... Этот полицейский – он был обычным копом, частным копом, федеральным копом или копом из земных полицейских сил?
– Не он – она...
– Хорошо, она. Итак, она была обычной сотрудницей полиции, или...
– Она работала в Управлении полиции Нью-Йорка, но у нее было собственное детективное агентство.
– Час от часу не легче! Вам известно, что это незаконно? В Нью-Йорке, во всяком случае...
Анетта пожала плечами.
– Допустим. Ну и что с того?
Я на мгновение прикрыл глаза. Похоже, профессиональная этика исчезала повсеместно, превращаясь в фикцию, пустой звук...
– Вы наняли ее?
– Да. Она была пятым частным детективом, которого я наняла. Все, кто брался за это дело, отказывались, проработав неделю или около того. Обычно им хватало этого срока, чтобы понять: межзвездный поиск – это не розыски страдающей склерозом старушки, которая отправилась погулять в Центральный парк и забыла, где живет.
Я молчал. Нечто в этом роде я слышал уже не раз. В рассказе Анетты была одна неточность. Ни один уважающий себя частный детектив не стал бы отказываться от дела. Поняв, что работа ему не по зубам, он бы обратился к профессиональному Мастеру возвращений сам, а не стал переадресовывать к
