нуждаюсь в его помощи? А может быть, спятил после трибунала? Иначе его разглагольствования о душе и теле объяснению не подлежат.
Когда мы снова сделали привал, Найтли, похоже, был в превосходном настроении. Он попеременно прикладывался к фляге и к хлебу, взятым у убитых. Предлагал и мне, но я отказалась.
— Не стоит морить себя голодом, — заметил он. — Ты, конечно, можешь долго выдержать без еды, однако не стоит прибегать к этому без нужды.
— Откуда ты знаешь, что я могу и что — нет? — сквозь зубы выдавила я.
Он доел хлеб и выбрал из бороды крошки.
— Я знаю о твоих возможностях гораздо больше, чем ты сама… пока что. — Вздохнул. — Ты без того уже услышала достаточно, чтоб оказаться сбитой с толку. Я предпочел бы отложить этот разговор до тех пор, пока твоя память не восстановится окончательно, но Святой Трибунал спутал все мои планы. — Вероятно, он был слегка пьян, а может быть, ему не нужно было вино, чтобы завестись. — Как ты наверняка поняла, я не всю жизнь был человеком книги. Начал я ее человеком меча. И довольно успешно… И была ты, Алиена. Ты всегда смела идти туда, куда не решались идти другие. Нет, я не могу тебе рассказать… Ты должна вспомнить. И когда-нибудь вспомнишь… Но ты недаром видишь этот мост… В том, что тебя убили, была и моя вина, ведь я отступил, и ты пошла одна. И я захотел тебя вернуть. Нет, не воскресить — там и воскрешать-то было нечего, — вернуть. И я отбросил меч и занялся тайными науками. Это длилось долго… более двадцати лет ушло на поиски верного учения. Мои вычисления привели к выводу, что душа твоя не нашла успокоения. Она скитается в сферах, близких к земной, и нуждается в новой физической оболочке. Проще говоря, ей нужно тело, в котором она может поселиться.
— Явление, у иудеев именуемое «дибук», — пробормотала я. — Описывается в трудах каббалистов…
Он не дал мне договорить:
— Ты мне не веришь. Ты все еще не почувствовала — речь идет о твоей душе. Для тебя это пока что как история из книг… Итак, я решил дать твоей душе тело и занялся его поисками. Но для действия, задуманного мной, потребны были правильные сочетания светил и разных иных знамений. В ночь, когда все знаки совпали, одна женщина в Магдалининском приюте родила девочку, которая умерла сразу после рождения. Я взял маленькое тельце на руки, прочитал над ним заклинание, во всем мире известное только мне, и мертвая ожила. В нее вошла твоя душа, Алиена.
Конечно, я не мог быть полностью уверен в успехе. Поэтому я постоянно наблюдал за тобой. И год за годом убеждался в своей правоте. Как ты думаешь, почему ты так быстро усваивала знания, столь необычные для девицы низкого происхождения? Потому что это были знания Алиены. Ты ничему не училась. Ты только припоминала. Языки, история, свободные науки, боевые искусства — все это только спало в твоей душе и просыпалось при верном прикосновении. А твои сны, в которых ты видела места, где никогда не бывала Селия, подтверждали мою уверенность. Правда, не все мои предположения оправдались. Я полагал, к примеру, что ты должна испытывать страх перед огнем. Ты ведь умерла от множественных ожогов. У тебя панцирь прямо сплавился с телом. Есть и некоторые другие различия… незначительные. И все равно я уверен — Алиена здесь. Внешне ты не имеешь с ней ничего общего. И все же она — это ты.
Я приподнялась, прислушалась, принюхалась, с шумом втянула в себя воздух.
— Что такое? — Найтли с жадностью следил за выражением моего лица. — Ты мне по-прежнему не веришь? Либо… потрясение оказалось для тебя слишком сильным, и разум твой, не выдержав испытания…
— Помолчи уж! Ты что, не чувствуешь? Ветер переменился!
Через несколько часов пожар приблизился к нам вплотную. Кажется, мы бежали всю ночь, а может, это усталость застилала мне глаза, и казалось темно. Найтли совсем выбился из сил, и я волокла старика, закинув его руку себе на шею. Все свои силы, не только телесные, но и душевные, я бросила на то, чтобы уйти в бег, и это помогало и сносить напряжение, и отодвинуть в сторону тот бред, которого я наслушалась от Найтли, и не размышлять над коварной усмешкой судьбы — спастись от костра Святого Трибунала, чтобы погибнуть в лесном пожаре!
Огонь почти наступал на пятки. Голова кружилась от запаха дыма. Найтли не в силах был указывать направление, он только выдыхал временами что-то вроде: «Алиена… огонь…» Приходилось следовать за всяческим зверьем, которое лучше нас знало, куда бежать. Так мы и спасались — белки, лисы, зайцы, ежи и мы с Найтли. Но у нас всех были ноги, а у огня не было. Такое уж у него преимущество. И он не уставал. И догонял нас.
Ожог снова обратил меня к действительности. Еще бы! Горящую сухую ветку ветром снесло вперед. Она задела мое платье, которое не замедлило вспыхнуть. Я изо всех сил толкнула Найтли вперед и кинулась на землю, катаясь как бесноватая, чтобы сбить пламя. Спасибо Святому Трибуналу, что обкарнал меня, а то бы волосы тоже занялись. Как-то мне удалось загасить огонь, и, поднимаясь на ноги, сквозь дым и туман, застилающий глаза, я увидела…
…что Найтли, кривясь лицом, балансирует на высоком обрыве, а за его спиной, переливаясь тусклым металлом, медленно несет свои воды пограничная река Эрд, а в почти неразличимой дали светлеет песчаный северный берег.
— Почему ты не прыгаешь? — просипела я.
— Не умею плавать!
— Зато я умею! — заорала я и покатилась с обрыва, увлекая за собой Найтли.
Плавать-то, конечно, я умела — с младенчества полоскалась в бухте у пристани. Но плыть, таща одновременно Найтли и оружие, было довольно затруднительно. Один меч из двух я все же утопила. Да вдобавок нас угораздило выйти — выбежать — из леса там, где Эрд разливается наиболее широко. Так что на противоположный берег я выбралась совсем без сил. Судя по тому, что очнулась я довольно далеко от реки, мы сумели как-то проползти еще некоторое расстояние, но этого я уже не помню.
Когда я открыла глаза, было тепло и светило солнце. И одежда на мне успела подсохнуть. Правда, назвать это рваное и обгоревшее рубище одеждой было затруднительно. Хотя переход через реку возместил экономию воды в тюрьме.
— Да, в таком виде в Эрденон не сунешься, — послышался голос Найтли.
Похоже, он оправился от пережитого быстрее меня. Он сидел, привалившись спиной к стволу березы. Весь лес кругом оказался березняком, потому он и виделся издалека таким светлым. Только наши с Найтли фигуры оскорбляли его чистую прелесть.
— Нам придется позаботиться об еде и одежде. Вполоборота он покосил взглядом в южном направлении, и мне почудилось, он думает о пожаре и разрушениях на том берегу. Но, как выяснилось, совсем о другом.
— Эти дураки верят, — сказал он, — что нечистая сила не может пересечь текучую воду. Ну так пусть верят!
Он снова обернулся и встретился взглядом со мной.
— Да что с тобой?
И взаправду, что со мной? Ничего особенного. Только за последние несколько дней я побывала в тюрьме, бежала от Святого Трибунала, меня пытались изнасиловать и зарубить и я едва не сгорела заживо. Проще некуда. Да, и вдобавок мне сказали, что я была мертва и воскресла и мои душа и тело принадлежат разным людям.
— Зачем? — тускло спросила я.
— Что значит зачем?
— Это значит, что я шагу отсюда не сделаю, пока ты не ответишь на мои вопросы. Зачем ты все это сделал со мной? Я получила образование герцогской дочери впору — но где его применить? У меня множество общих знаний — но каково с ними существовать практически? В монастырь уходить? Не чувствую призвания. Ты подталкивал меня к оружию — но с кем и за что я должна сражаться? Какого черта, Найтли, затеял ты свои игры?
— А тебе недостаточно сознания того, что ты просто живешь на свете?
— Нет.
— Так вот, мне тоже этого недостаточно, Алиена.
