неизлечимом раке, позволяя больному сохранить полное сознание и состояние бодрствования.
Сотрудники хосписа святого Христофора и его директор доктор Сисилия Сондерс стали зачинателями быстрорастущего гуманистического движения помощи умирающим. В отличие от средневековых хосписов, служивших гостиницами для отдыха паломников, назначение хосписов ХХ века в том, чтобы облегчить смерть неизлечимо больным людям. Стоддарт пишет, что каждый человек в хосписе рассматривается и лечится как уникальная личность, ему оказывают физическую, психологическую и духовную помощь. Здесь нет, как в традиционной больнице, каких-то установленных часов для посетителей. Любые посещения родственников, друзей, детей, даже домашних животных только приветствуются. Здесь теплая и любящая атмосфера. На каждого пациента приходится больше, чем по одному сотруднику. Служащие, часть из которых в большинстве хосписов — добровольцы, рассказывают, что забота об умирающих оказывает на них живительное действие, сторицей окупающее тяготы ухода за тяжелобольным человеком. Умирающий получает здесь чувство близости с другими, находит того, кто слушает его, кто держит его за руку, кто говорит с ним о смысле жизни и смерти.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
После смерти любимого человека обычно наступает период тяжелейших эмоциональных сдвигов. Первая стадия этого периода, как правило, фаза шока, во время которого человек ежеминутно должен напоминать самому себе, что случилось. Мир может казаться нереальным, и человек иногда проходит механически, словно бы ничего не чувствуя, через все положенные ритуалы.
Следующая стадия — горе и страдания. Человек может испытывать сильную злость на умершего, может чувствовать вину — вероятно, так проявляются обиды на умершего, не высказанные во время его жизни. На этой фазе люди нередко занимаются самоистязанием, играя в мысленные игры, чаще всего типа «Если бы я только…» и «Сентиментальные воспоминания». Если в вас есть хорошо развитая жертвенная субличность, вы можете насладиться ощущением мученичества.
Длительность и болезненность этой стадии бывают меньше, если человек заботился насколько мог о разрешении эмоциональных проблем в отношениях со Значимым Другим еще при его жизни. Горе может быть пережито быстрее, если человек будет активен в том, чтобы стремиться сознавать все свои мысли и чувства и делиться ими с теми, кто сочувствует ему. К сожалению, духовенство зачастую оказывается не в состоянии по-настоящему помочь страдающим. Джойс Фиппс и другие пишущие на тему утраты отмечают, что гораздо лучше могут утешить те, кто сам пережил горе. Если в тяжелую минуту кто-то поддержал вас, то чуть позже, уже войдя в третью фазу горя, вы можете закрепить начавшийся здесь процесс восстановления, проявив понимание, сочувствие и любовь к тем, у кого рана еще свежа.
Главное, что продлевает горе — присущая людям очень цепкая иллюзия гарантированной надежности существования. Эпиктет не уставал напоминать, что те, кого мы любим, смертны; они с нами только на назначенное время, и «если мы тоскуем, что не можем видеть ушедшего друга или сына, то уподобляемся человеку, возжелавшему смоквы зимой».
Переживая горе, вы можете вырасти как личность. И, возможно, вы обнаружите, что ваша любовь к умершему становится яснее и чище. Калил Гибран сказал: «То, что вы больше всего любите <в вашем друге>, может проясниться, когда его нет рядом, как гора яснее видится альпинисту с самолета».
Рано или поздно, горюющий чувствует, что может сказать умершему «прощай». Это не означает ни полного затмения воспоминаний о прошлом, ни желания избавиться от приходящих мыслей и чувств об ушедшем человеке. Это означает признание завершенности какого-то этапа ваших отношений с умершим и готовности развиваться и испытывать новые пути бытия.
О чем вы думали и что чувствовали, когда читали этот раздел? Не потеряли ли вы недавно близкого человека? Вы все еще горюете? Если да, то какая часть вашей личности упорно держится за воспоминания, не желая сказать «прощай»?
Над возможностью самоубийства, видимо, задумывался каждый человек, достигший двенадцатилетнего возраста (и, как это ни удивительно, очень многие и раньше). Каждый день около ста американцев кончают жизнь самоубийством.
Существует очень много разных видов и вариантов самоубийства. Например, демонстративная угроза самоубийства, которая оборачивается реальной смертью. Человек таким образом пытается подействовать на Значимого Другого, и такое самоубийство психологически представляет собой враждебный акт по отношению к нему.
На противоположном конце мы обнаруживаем альтруистическое самоубийство, совершаемое иногда неизлечимо больными людьми, которые хотят таким способом облегчить жизнь своих близких и избавить семью от непосильных трат на лечение. Существует еще героическое самоубийство, когда, например, борец движения Сопротивления убивает себя в момент ареста, чтобы избежать пыток, во время которых он мог бы выдать своих товарищей.
Что же касается подавляющего большинства других видов самоубийств, то их общим знаменателем является чувство полного одиночества и утраты близких, заботливых отношений.
Я прошу вас остановиться здесь и вспомнить, не было ли у вас таких ситуаций, когда вы всерьез задумывались о самоубийстве.
Что было причиной?
Дошли ли вы до планирования способа осуществления?
Составляли ли вы предсмертную записку на бумаге или хотя бы в уме?
Если вам это знакомо, дайте себе несколько минут, чтобы вспомнить все, что случилось с тех пор в вашей жизни. Отметьте все ценное, что вы упустили бы, если бы действительно осуществили свое намерение.
Я всерьез задумалась о самоубийстве, когда мне было одиннадцать. У моей матери возникло нервное расстройство, и она лечилась в санатории, в другой стране. Я жила с дедушкой, которого раньше никогда не видела. Я обожала его и наслаждалась атмосферой общения с ним, совершенно незнакомой мне по первым десяти годам жизни. Потом дедушка умер. В больнице меня даже не пустили к нему. Я не знала, как мне теперь жить, и погрузилась в состояние отчаяния и безнадежности. Будь я больше осведомлена о способах самоубийства, то вполне могла бы сделать этот шаг. Единственно средство, которое было в моем распоряжении, — это яд, но я боялась, что он не сработает, и я останусь калекой. К счастью, другие мои родственники поняли мое состояние и поддержали меня в трудную минуту. Моя мать оправилась от нервного расстройства, и мы снова смогли жить вместе. И вот, вспоминая об этом, я бы ни за что не согласилась лишиться прошедшего с тех пор такого насыщенного, забавного, печального, счастливого и восхитительного времени.
Доктор Моуди сообщает, что те из опрошенных, которые были близки к смерти после попытки самоубийства, неизменно испытывали крайне неприятные, болезненные переживания в отличие от побывавших в состоянии клинической смерти в результате заболевания. Им казалось, что они попадали в какое-то «преддверие ада», где должны были остаться надолго. Вот что рассказал мужчина, который после смерти жены стрелял в себя, но был спасен: 'Я не попал туда, где была моя жена. Я попал в ужасное место… Я сразу понял, какую совершил страшную ошибку… Я подумал: «О, если бы я не сделал этого!»
Вспомните ваши собственные размышления в минуту отчаяния. Что остановило вас? Альбер Камю говорил, что есть только один философский вопрос, который стоит обсуждать. Он состоит в том, сказать ли жизни «да» или «нет», жить или закончить жизнь самоубийством[19] . И это выбор, который каждый из нас делает каждый день.
