– Руки врача.
– Правильно. Что еще?
– Шлепки.
– Шлепки, да.
– Тяжелое дыхание.
– Да, тяжелое дыхание. Хорошо.
– Отрезание члена.
(Смех.)
– Это верно, – говорит тренер, улыбаясь, – когда бы мужчине ни отрезали член, он всегда чувствует угрозу для выживания.
(Смех.)
– Цвет стен.
– Прекрасно. Хорошо, вы ухватили идею. Обычно переживание номер три работает примерно так: скажем, Джоан теперь девятнадцать лет, и за ней ухаживают мужчины. Однажды она едет на пикник с Вальтером, своим фаворитом. Он сильный и мрачный, хотя и носит очки.
После хорошей закуски они ложатся в траву и начинают обниматься. Вальтер сжимает ее слишком сильно, и она охает. Вальтер говорит: «Ничего страшного», и в этот момент солнце отражается в его очках.
Джоан лежит в траве, ей больно, солнце отражается в очках, и мужской голос: «Ничего страшного». Она внезапно чувствует головную боль и тошноту. Она уходит.
Переживание номер три. Боб?
– Я не совсем понимаю, как в таких случаях работает ум. Голова Джоан заболела из-за того, что она болела тогда, после падения?
– Правильно, Боб. Ум имеет специальную собственную логику. Логика ума такова: каждый элемент данного события равен другому элементу, кроме некоторых случаев. Предположим, что событие «падение с лестницы»
состоит, скажем, из двадцати основных элементов. По логике ума, А равно Б равно В равно Г равно Д... Е... П...
Р... С... Т, кроме некоторых случаев. У Джоан на пикнике с Вальтером произошло то, что Т – трава, С – солнце, Н слова Вальтера вызвали ассоциации, что ничего не случилось, а Б – боль стимулировала ее переживание и вызвала Г – головную боль и Р – рвоту. В другой раз аналогичная ситуация в траве могла бы стимулировать у нее желание заплакать или потребность съесть конфету.
Она могла бы также захотеть, чтобы Вальтер полизал ей лицо. (Смех.) Не смейтесь. Так работает ум. Джоан может выйти за Вальтера замуж из-за того, что ей по некоторым причинам нравится, как он ее лижет. (Смех.) В действительности, конечно, она выходит замуж за Горацио. (Смех). Не смейтесь. Сколькие из вас состоят в браке с собаками? (Смех.) Да, Роберт?
– Но если тебя послушать, – говорит Роберт, – то кажется, что у нас нет никакого контроля за своими мыслями. Как насчет свободы воли? Как насчет принятия решения?
– Хорошо, Роберт. Чтобы ответить на твой вопрос, я попрошу тебя проделать небольшой эксперимент. Хочешь ли ты прямо сейчас проделать небольшой эксперимент?
– Конечно, – говорит Роберт.
– Прекрасно. Я хочу, чтобы ты поднял руку и держал ее горизонтально на уровне лица. Хорошо? Я сейчас начну громко считать до трех, и когда я скажу «три», я хочу, чтобы ты посмотрел на свое переживание и решил, поднять или опустить руку. Вопросы есть? Прекрасно, подними руку и держи ее на уровне лица. Хорошо. Один...
два... три...
Роберт секунды две колеблется, затем его рука падает.
– Хорошо. Чтобы быть уверенным, что ты действительно пережил происходящее в твоем уме, я хочу, чтобы ты сделал это еще раз. Подними руку и держи ее на уровне лица. Запомни: посмотри на свое переживание и выбери, поднять или опустить руку. Один... два... три...
Снова Роберт несколько секунд стоит неподвижно, затем его рука-падает.
– Хорошо. Что случилось? – спрашивает Мишель.
– В первый раз после того, как ты сказал «один, два, три», ничего не случилось. Ни мыслей, ни чувств, ни движений. Тогда я подумал, что нужно что-то сделать. Я решил опустить руку и опустил.
– Хорошо, Роберт. Я хочу только, чтобы ты разъяснил нам свое переживание. Сначала никаких мыслей не было, верно?
– Полная пустота.
– Что потом?
– Я подумал, что должен что-то сделать...
– Стоп! Какая именно была мысль?
– Я должен что-то сделать. Такая и была.
– Она возникла в сознании?
– Да.
– Хорошо. Что потом?
– Потом пришла мысль, что я опущу руку, и рука опустилась.
– Что случилось во второй раз?
– Второй раз был странным. До того, как ты сказал «три», я решил, что подниму руку, так как первый раз опустил. Ты сказал «один, два, три», – и секунду ничего не происходило. Тогда я сказал себе: «Я не хочу поднимать». Еще несколько секунд – ничего. Я подумал, что все равно подниму. Прошло две секунды – и проклятая рука опустилась!..
(Смех.)
– Хорошо, Роберт. Ты спрашивал о контроле над мыслями и принятием решений. Ты получил ответ?
Роберт смотрит на Мишеля и качает головой.
– У меня, может, и нет особого контроля, но... но я должен иметь хоть... какую-нибудь свободу выбора.
– Да,– говорит Мишель, – в конце дня мы рассмот– рим проблему выбора, и тебе станет совершенно ясно, что ты можешь выбрать.
– Хорошо, спасибо. (Аплодисменты.)
– Давай, Язон.
– Слушай, мне все это очень нравится, но меня раздражает... мне кажется, что вы украли большую часть этих идей с лентами из сайентологии.
– Я понял, Язон. Человек шесть думают, что мы украли значительную часть Дзэна, человек одиннадцать что мы ограбили гештальттерапию, а двое знают, что мы позаимствовали что-то из Silveed Mind Control. Назовите еще что-нибудь – Вернер и это украдет. (Смех) Александр Грехем Белл украл все, из чего он сделал телефон, однако в целом изобрел нечто совершенно новое. У тебя есть вопросы по анатомии ума?
– В сайентологии, которую я изучал шесть лет, Рон Хаббард демонстрирует, что наши умы наполнены этими переживаниями номер один и номер два. В сайентологии они называются эннграммами. Процесс правды замечательно помогает освободиться от эннграмм. Сайентология полностью соотносится с этой анатомией ума.
– Откуда ты знаешь? Мы, может быть, сделали еще только половину.
– Ну хорошо, – говорит Язон, – пока согласен. Я хочу задать тот же вопрос, который я имею к сайентологии. Перед перерывом ты привел пример с тем, как Джоан расстраивается, лежа в траве с приятелем. Потом ты сказал, что все расстройства в действительности проистекают из переживаний номер один и номер два.
– Нет. Я сказал, что они проистекают исключительно из переживаний номер один.
– Хорошо, пусть из переживаний номер один. Ты хочешь сказать, что если я вижу человека, погибшего в автомобильной катастрофе, и расстраиваюсь, то в действительности расстраиваюсь из-за
