самое Извечное Зло, наконец обретшее телесное воплощение?!
И тут она и Морс одновременно заметили нечто, опровергающее эту мысль.
Нет, не мистические силы двигали Чужого: тело его было страшно опалено, плоть слезала с него лохмотьями, от щупалец оставались жалкие обрывки, едва выдерживающие вес туловища.
Не мистические силы — собственная живучесть. Воля к жизни, немыслимая для любого иного существа во Вселенной.
Пожалуй, кроме человека…
То, что зверь вышел все-таки живым из глубин металлоприемника, тоже нарушало законы природы. Олово в печи, очевидно, не было доведено до температуры кипения. А значит…
Какова температура расплава? Триста градусов по Цельсию? Четыреста? Мало, мало…
С трудом, цепляясь за трубы и кабели, Чужой поднимался вверх. Несмотря на тяжелейшие увечья, он полз по стене все-таки быстрее, чем Рипли.
Существо в ее груди нерешительно шевельнулось, но тут же замерло, словно осознав, что сейчас ему слишком легко погубить собственного носителя — и себя вместе с ним.
Что-то кричал сверху Морс, но Рипли было не до того. Внезапно одно его слово — «скорее» — привлекло ее внимание.
— Скорее! Рипли! — надрывался Морс. — Скорее, пока он не остыл! Облей его водой! Рукоятка сверху, прямо над тобой!
Действительно, чуть выше головы Рипли тянулась уходящая куда-то цепь, снабженная кольцеобразной рукояткой — такой же, как в системе пожаротушения.
Она бросила быстрый взгляд вниз. Мягкие ткани на теле Чужого, обгорев, висели клочьями, местами открывая кости скелета. Полуобнаженный череп, казалось, даже светился — настолько он был раскален.
Рипли вложила в рывок все силы и всю тяжесть своего тела, повиснув над бездной. Струи воды ударили откуда-то из-под потолка, с шипением окутывая облаком пара оловянное озеро внизу, стену, повисшего на стене обезображенного зверя…
В этом шипении потонул предсмертный вопль Чужого. Два человека, наблюдавшие за ним, увидели сквозь пар, как голова его лопнула, словно в ней разорвалась граната.
Тело некоторое время продолжало еще держаться. Потом оно обрушилось вниз и, проломив образовавшуюся корку на поверхности металла, исчезло в расплавленном месиве.
37
— Кажется, мы опоздали… — сказал офицер.
Они стояли над печью с противоположного ее края и видели всю сцену, оставаясь при этом незамеченными.
Штатский не отвечал. Он напряженно щурился, всматриваясь во что-то. Вдруг лицо его просветлело:
— Слава Богу, нет! — палец его указывал на одну из двух человеческих фигурок. — Она жива! Мы успели вовремя!
Капитан быстро отдал какую-то команду, но штатский прервал его жестом.
— Только не испугайте ее! Ради всего святого, будьте осторожней!
«На кого же он похож?..» — Смит вдруг уверенно подумал, что он где-то видел этого человека. Поднеся руку к глазам, он стал смотреть на него так, чтобы ладонь закрывала штатскому левую половину лица. Почему-то ему показалось, что так он облегчит себе узнавание.
Но в тот момент это Аарону не удалось…
38
Рипли висела на бездной, чувствуя, что силы оставляют ее с каждой секундой.
— Получил? Получил свое?! Ага! — Морс приплясывал наверху в дикарском восторге. — Вот так тебе! Так тебе и надо, сволочь! — он рыдал и смеялся одновременно, размазывая слезы по грязному, обросшему щетиной лицу.
— Мо-о-рс! — слабо позвала Рипли.
Прервав хохот, он растерянно огляделся по сторонам.
— Что?
Но Рипли уже была не в состоянии даже просить о помощи.
— О Господи, сестра! — к счастью, Морс сам заметил ее положение. — Держись, я иду к тебе!
Костеря себя на чем свет стоит, Морс заспешил к Рипли. Он так торопился, что едва не упал вниз, оступившись. Это задержало его на несколько секунд, которые едва не стали роковыми.
Но он успел. Когда пальцы Рипли уже начали разжиматься, Морс подхватил ее под руку.
Плечом к плечу они шли по решетчатому полу, наблюдая сквозь переплетение прутьев, как далеко внизу мерцает раскаленная масса олова.
Было жарко, и Рипли сбросила куртку, оставшись в майке с глубоким вырезом. Морс, отойдя в сторону, нажал на что-то — и медленно, с гудением сомкнулись над ванной громадные лепестки диафрагмы.
На какое-то время мерцание приобрело очертания причудливого цветка или многолучевой звезды. И исчезло…
Рипли вдруг осознала, что рядом с ней только Морс. Где же остальные?
— Ты один остался?
Морс тяжело уронил голову.
— Один, сестра…
Неистовые гонки последних часов унесли жизни их товарищей по несчастью. В горячке никто не замечал, как их становится все меньше и меньше, пока в живых не осталось трое.
Теперь уже двое…
Рипли тщетно пыталась воскресить в памяти картину гибели остальных. Кажется, своими глазами она видела только смерть Уинтерборна и Кевина…
Она вздрогнула, потому что одновременно с мысленным образом увидела тело Кевина и глазами. Значит, именно здесь происходила эта схватка…
Смог рассеялся, и теперь было видно, что оброненный Дилоном топор лежит в двух шагах от трупа. Быть может, он еще сослужит свою службу?
— Морс… — прошептала она пересохшими губами.
— Что, сестра?
— Ты сможешь… сможешь выполнить одну мою просьбу?
Морс не колебался ни секунды:
— Да, сестра. Все, что ты потребуешь!
— Ты ведь даже не знаешь, что я могу потребовать…
И снова Морс ни на миг не помедлил с ответом:
— Все что угодно, сестра. Я весь — твой. Мои глаза, мои руки, мои мозги — хотя от них, наверное, меньше всего толку…
Рипли тяжело вздохнула. Существо в ее грудной клетке вдруг испуганно дернулось. Неужели почувствовало, что ему грозит?
Впрочем, какая разница… Пока что матка лишена возможности предпринимать самостоятельные поступки. Решение за нее примет Рипли — и это решение уже принято…
— Слушай, Морс… Пресвитер обещал кое-что сделать для меня. Теперь он уже никогда не
