Клер подняла голову и, еще не остыв, бросила на меня сердитый взгляд. Потом она рассмеялась.
— О, Пол, не принимай так близко к сердцу.
От смущения я покраснел. Ее заявление насчет профессионализма в отношениях с клиентами разбило начавшие было зарождаться во мне слабые надежды. Я не знал, что огорчение написано у меня на лице.
Клер вернулась к рассказу:
— Я об этом ничего не знала. Не знал и мой клиент. Но все об этом болтали, во всяком случае так мне передавали. Все рассказывали и пересказывали сочиненную Кэшем историю, так что через месяц- другой я ее слышала уже от нескольких человек; значит, это просто должно было быть правдой. Уверена, что-то слышал и мой босс, но, очевидно, счел только слухами. Разумеется, я ничего не могла отрицать. Я не знала, что я должна была отрицать.
Однажды Кэш пришел к моему боссу и сказал, что из-за моего романа с клиентом «Блумфилд Вайс» стал посмешищем всего Сити. Он даже привел какие-то цифры, которые он якобы получил от надежного человека в компании моего клиента, и эти цифры говорили, что девяносто пять процентов своих дел он проворачивает через меня. Думаю, Кэш просто выдумал эти цифры. Я знаю, что мой клиент много работал и с другими агентами.
Мой босс вызвал меня и сказал, что или я уйду по собственному желанию, или он будет вынужден начать служебное расследование. Он сказал, что в результате расследования мой клиент пострадает едва ли не в большей мере, чем я. Я была шокирована. К сожалению, потом я сорвалась. Я ругалась и кричала, я высыпала на голову босса все ругательства, все нецензурные слова, какие только знала, и сказала, куда он может засунуть свое расследование. Меня уже несколько месяцев уговаривали перейти в БЛЖ. Не прошло и недели, как я работала на новом месте.
— А не лучше ли было бы вести себя более разумно? Ты могла бы вернуть себе доброе имя. Кэш никак не сумел бы ничего доказать.
— К тому времени я уже проиграла. У меня не было ни малейшего желания публично доказывать свою честность, я вовсе не хотела, чтобы чужие люди под микроскопом копались в моей личной жизни, и все это только ради сомнительного удовольствия продолжать работу бок о бок с такими подонками.
— Понимаю, — сказал я, чувствуя, как в моей груди тоже закипает злоба. — Ты права. Ну и сукин сын. Весь наш бизнес — это питомник подонков. Из ничего они делают бешеные деньги. Они считают себя гениями, но в сущности просто -обкрадывают клиентов и коллег. Если бы все они делали свое дело честно, то всем осталось бы более чем достаточно места.
Я не мог сдержать раздражение, слова вылетали все быстрее, я повысил голос. Клер рассмеялась.
— О, Пол! Ты такой хороший. Принимаешь все так близко к сердцу. Ты такой идеалист. Но мир следует не тем законам, какие тебе нравятся. Припеваючи живут только крепкие парни, Самые подлые мерзавцы зарабатывают самые большие деньги, У меня-то все в порядке. Я выполняю ту же работу за большую зарплату, и к тому же меня окружают хорошие люди. — Из-под длинных ресниц она улыбнулась мне своими огромными, подернутыми влагой глазами. — Но ты хотел посвятить меня в свой секрет.
Я попытался взять себя в руки.
— К сожалению, я не могу рассказать тебе все детали, отчасти потому, что и сам их еще не знаю. Но в любом случае ничего никому не говори. — Я понизил голос. — В прошлом году «Де Джонг» купил у «Блумфилд Вайс» облигаций по частному размещению, выпущенные компанией «Тремонт-капитал». Нам облигации продал Кэш. Что тебе об этом известно?
— «Тремонт»... «Тремонт-капитал»... — бормотала Клер, напряженно сдвинув брови. — Название вроде бы я где-то слышала, но я не... Стоп! Знаю! Гарантом сделки выступил японский «Индастриал банк», да?
— Не совсем, это был банк «Хонсю». Но ты почти угадала, — ответил я.
— Да, смутно припоминаю. Выпуск был на небольшую сумму, да?
— На сорок миллионов долларов, — подтвердил я. — Ты продавала эти облигации?
— Нет. Это была одна из «особых сделок» Кэша. Думаю, он сам все подготовил. Никто из нас понятия не имел о продаже. Все комиссионные получил он.
Особые сделки. Особые клиенты. Не многовато ли у Кэша особого бизнеса?
— Ты что-нибудь знаешь об этой компании?
— «Тремонт-капитал»? Абсолютно ничего. Не слышала ни слова о ней ни до этой сделки, ни после нее.
— Может, знает кто-то еще?
— Нет. Когда Кэш готовит сделку, он все делает сам до самого конца. Потом он провозглашает о своей очередной победе.
— Но кто-то из фирмы должен был ему помогать, составлять документацию, продумывать детали, — настаивал я. — Возможно, он имел дело с кем-то из «Корпорейт файненс»?
— Думаю, в Лондоне у него нет никого. Но по поводу своих особых сделок он говорил по телефону с одним нью-йоркцем. Как-то раз я его даже видела, когда он был в Лондоне. Низенький толстый парень. Вайгель. Кажется, Дик Вайгель.
— Ты не помнишь, кто купил остальные облигации?
— Кажется, помню. Я слышала, как Кэш предлагал их «Де Джонгу». Это у него много времени не заняло. А потом он позвонил еще раз и продал весь остаток. Помню, я удивлялась, как это можно продать весь выпуск за два телефонных звонка. Мне Кэш противен. Но надо признать, он отличный сейлсмен.
— Кто был вторым покупателем?
— Я так и знала, что ты об этом спросишь, — сказала она. — Дай подумать... Вспомнила! Это был «Харцвайгер банк».
— «Харцвайгер банк»? Это небольшой швейцарский банк, не так ли?
— Не обязательно небольшой. Но определенно очень скрытный. Через этот банк строго конфиденциально проходят колоссальные деньги. У Кэша с «Харцвайгером» много общих дел.
— С кем он там разговаривал?
— С неким Гансом Дитвайлером. Личность не из самых приятных. Я пару раз с ним говорила.
Я выжал из Клер все, что ей было известно, — по крайней мере что ей было известно о «Тремонт- капитале».
— Еще один вопрос, — сказал я.
— Да?
— Кто такой Гастон?
— Гастон? Я не знаю никакого Гастона. — Потом Клер хихикнула. — О, ты имеешь в виду моего парижского любовника? К сожалению, это мифическая личность. Я выдумала Гастона специально для Роба.
— Это жестоко. Он очень переживал.
— Он стал слишком настойчив. Мне нужно было как-то выйти из этого дурацкого положения. Я подумала, что так будет лучше всего. Понимаешь, Роб какой-то странный.
— Странный?
— Ну да. Что-то в нем такое есть. Он так впечатлителен, что невольно начинаешь думать, все ли у него дома. Никогда не угадаешь, что он сделает в следующую минуту.
— Это на Роба похоже, — успокоил я Клер. — Но он безобиден.
— Не знаю. Я в этом не уверена, — возразила Клер. — Я рада, что избавилась от него. — Она пожала плечами. — К тому же, как я тебе говорила, я не сплю со своими клиентами.
Клер поднесла бокал к губам и покосилась на меня. Огромные темные глаза, ярко-красный рот — она казалась мне живым огнем. У меня пересохло в горле.
— Никогда? — переспросил я.
Несколько секунд она смотрела мне в глаза, но я был не в силах понять, что именно говорил этот взгляд.
— Почти никогда, — сказала она.
